Темная сестра - Грэм Джойс

И содержимое банок стало другим. Огромная банка с черными и желтыми бобами оказалась наполнена живыми, свирепыми, жужжащими осами. Банка с засушенными ветками стала клубком черных сороконожек, машущих Сэму своими лапками. Банка с консервированными фруктами превратилась в человеческое лицо, лицо мальчика, втиснутое в банку так, что его нос и губы прижимались к стеклу, точно пиявки, а глаза медленно моргали. Все эти банки были готовы упасть с полок.

И упали. Сначала стеклянная банка с раскаленной добела звездой свалилась с полки и разбилась о каменный пол — издав едкое шипение, звезда погасла. Стали падать бутылки, оставляя лужицы пузырящейся, дымящейся крови. Потом разбилась банка слева от Сэма, и к его ногам посыпались члены маленьких мальчиков. Вся кладовка рушилась вокруг него. Гул все нарастал, но тут у Сэма за спиной отдернулась занавеска.

— Ну-ка, это еще что?

Старая Лиз склонилась над ним. Она запустила свои артритные когти в его плечи. Он поднял на нее глаза и увидел, как ее язык вытянулся на невероятную длину. Старуха мгновенно втянула язык и что-то выплюнула — боб, который с огромной скоростью улетел в дальний конец кладовки и попал прямо в крысу. Сидевшая у нее на спине тетя мигом исчезла, а крыса удрала. Банки перестали дрожать, а цветные ленты запахов испарились.

Сэм в ужасе побелел. Его лицо исказилось от крика, который он боялся издать. Лиз притянула его к себе, он обнял ее и спрятал голову в складках ее старых юбок, а его хныканье перешло в истерический плач.

— Тише-тише. Тише-тише. Теперь ты узнал. Теперь ты узнал, что у Лиз в кладовке. — Она ласково потрепала его по волосам. — И теперь мы знаем, правда же? Мы знаем, что упустили эту мелкую, верно? Но мы ничего не скажем, верно? Потому как у твоей мамы и так дел по горло, верно я говорю? А теперь успокойся.

Сэм показал на разбитые банки с вареньем и консервированными фруктами, лежащие на каменном полу.

— Это не я. — проревел он. — это не я.

— Мы знаем. Мы знаем, кто это сделал. Успокойся, пока твоя мамочка не увидела.

Лиз оглянулась и увидела, что на них смотрит Эми. Девочка держала бутылку хереса, которую взяла в машине.

— Ты видела? — спросила Лиз.

Эми кивнула.

— Значит, ты видела, что произошло. А теперь, девчушка, об этом — ни слова. Храни это вот здесь. — Лиз похлопала себя по носу, — а не здесь, — сказала она, коснувшись губ.

Эми кивнула опять.

— А когда придет время, ты просто вспомнишь старую Лиз, поняла?

Вернувшись в дом, Мэгги обнаружила всю компанию среди царившего в кладовке беспорядка.

— Что здесь произошло?

— Не о чем беспокоиться. Так, маленькое происшествие.

— Ах, Сэм! Лиз, позвольте мне здесь убрать. Боже мой, Сэм.

— Не надо винить парнишку. Тут крыса, вот она его и напугала. — Лиз рукой подтолкнула Мэгги к выходу. Та хотела было остаться, но удивительно сильная хватка старухи заставила ее подчиниться. — Я сама тут все приберу. Не о чем беспокоиться.

Хозяйка опять уселась в кресло под часами, и Мэгги с изумлением заметила, что Сэм не отходит от нее ни на шаг. Через пару мгновений он уже заснул на руках у старухи, а Эми расположилась у ее ног. Мэгги почувствовала, что, кроме падения нескольких банок, произошло еще что-то, но она не знала, что именно.

— Так на чем мы остановились? А, ну да. Мы толковали про Эша, — тихо сказала Лиз. — И о том, чтобы вернуть ему мужскую силу.

— Да. — подтвердила Мэгги.

Как-то раз, когда Алекс забирал Сэма из клиники Де Санга, тот вручил ему конверт, содержащий, по заверению доктора, окончательное заключение по мальчику. Тем временем Сэм сидел в кабинете Де Санга и рисовал восковыми карандашами.

— Окончательное? — уточнил Алекс.

— Сэму больше не нужно тратить время на эти сеансы. Да и для вас это пустая трата денег.

— Но мне казалось, что в последнее время его поведение улучшилось.

Вид у Де Санга был скептический.

— Прочитайте заключение. На этом этапе вас вполне устроит хорошая няня, да и обойдется она вам куда дешевле.

— Но что нам теперь делать?

— Все ответы — в заключении.

Алекс начал открывать коричневый конверт.

— Будет лучше, если обсудите это с женой, — сказал ему Де Санг. — А если ничего не поймете, то снова приходите, и мы перечитаем его вместе с вами. Но вам это не понадобится.

Алекс был огорошен внезапностью происходящего. Он не знал, что и сказать. Де Санг окликнул Сэма.

— Капитан Крюк! — сказал он, и Сэм радостно пошлепал за своей курткой. — Конечно, — продолжил Де Санг, — если вам уж так хочется потратить деньги, мы рады и дальше приглядывать за Сэмом — по нашим обычным расценкам.

— Нет-нет, — возразил Алекс, и через несколько минут он уже уходил из клиники, а Сэм трусил рядом. Алекс так и не мог решить, дурно поступил с ним Де Санг или, наоборот, оказал ему услугу.

Приехав домой, Алекс открыл конверт и вытащил оттуда отпечатанное на машинке заключение. Вот что там было написано:

Заключение по Сэмюэлу Сандерсу, подготовленное доктором Джеймсом Де Сангом

Игры.

Понаблюдав за Сэмом в различных обстоятельствах, я сделал следующие выводы о его поведении.

Сэм — здоровый мальчик, и ему, как всем детям, нравится играть в игры. Игры очень важны. Для детей игры — средство, с помощью которого они приходят к пониманию социального поведения. Сэм достиг той стадии развития, когда такие социальные игры становятся частью его существования.

В этом смысле Сэм узнает о правилах, по которым устроена жизнь. Эти правила и мораль, по сути дела, одно и то же. Все это касается поведения, приемлемого или неприемлемого. Мораль — это игра. Она отличается от детских забав, но все-таки это игра.

Примерно до трехлетнего возраста дети не подчиняются правилам. Преодолев этот возрастной рубеж, они могут имитировать правила, не понимая их, и будут часто менять их согласно своим представлениям об игре. Когда ребенок достигает семилетнего возраста, он обычно начинает твердо следовать правилам, как это принято в обществе.

Грустно, не правда ли? Я хочу сказать — грустно, что мы утрачиваем такое умение интерпретировать происходящее несколькими способами одновременно.

Но это жизнь. Сэм тем не менее пока что даже не пытается имитировать правила (это вторая стадия, о которой я упомянул выше). Об этом сообщают его родители.

И вот теперь, когда Сэм оказался у меня в клинике, выяснилось, что он с радостью имитирует правила. Более того, я обнаружил, что это очень смышленый, творческий мальчик, готовый изобретать правила и делиться ими с другими. На основании этих абсолютно здоровых признаков я прихожу к заключению, что окружение Сэма, возможно, не предоставляет ему наилучшей модели поведения. Здесь, в клинике, мы ИГРАЕМ В ИГРУ. Мы говорим, что думаем, и думаем, что говорим. И мы находим, что Сэм хорошо на это реагирует.