Кровь нынче в моде - Валери Стиверс

— Линда. Вы не относитесь к высшему обществу, как все остальные здесь? — спрашивает она.

— Нет. Мой отец производит и продает футболки, чтобы заработать на кусок хлеба.

— Они и в самом деле такие порочные, как считала Беверли? — спрашивает она.

— Я здесь недавно, — увиливаю я. — Ау Беверли были некоторые… теории насчет ее коллег. Она не говорила вам об этом?

— Говорила.

Я не хочу первой произносить слово на букву «в». Кажется, Линда понимает причины моей нерешительности.

— Она считала, что некоторые из сотрудников и прежде всего главный редактор — вампиры. Настоящие вампиры, а не какие-то там редакционные кровопийцы. — Линда горько улыбается. — Она обладала самым богатым воображением в нашей семье. Была немного «с приветом», но очень добрая. — Ее глаза снова наполняются слезами.

Наверное, она действительно была доброй и милой, когда не напивалась, не злилась и не опасалась за свою жизнь.

— Мне она говорила то же самое. Вы верите в это?

— Конечно, нет, — отвечает Линда. — Хотя теперь…

— Вот и я тоже. Извините, если это будет слишком для вас, но как раз в тот вечер, когда мы познакомились, Беверли боялась, что может произойти нечто подобное.

Линда пару раз глубоко вздыхает. Интересно, как держатся ее родители и остальные члены семьи Беверли…

— Я ей не поверила, — шепчу я.

— Никто не верил, — замечает Линда. — Беверли месяцами несла эту чушь. Ей казалось, что «они» следят за ней, преследуют ее. А мы думали, что она шутит. Я бы и сейчас продолжала так считать, если бы не обнаружила вот это. — Линда шарит в своей сумке и вынимает сотовый телефон.

Меня охватывает ужас — я догадываюсь, что она сейчас скажет. — Она получала странные сообщения.

Мои руки трясутся, когда я беру телефон и открываю первое сообщение: «Лучше приведи себя в порядок. Внизу тебя ждет компания. — Н.».

Дрожа от страха, читаю следующее: «Поздравляю, ты в списке! Чтобы поприсутствовать на такой вечеринке, не жалко и жизнь отдать. — Н.».

И последнее: «Доброй ночи. Чур, не спать. Не давай себя кусать. — Н.».

— Хочу разобрать ее рабочий стол, — говорит Линда, может, еще что-нибудь найду.

— А что уже нашли?

— Справочник для писателей и редакторов, словарь и коробку красных карандашей. Но это не похоже на Беверли — в ее комнате никогда не бывало такого порядка. Дома ее ящики были забиты чесноком, а память компьютера — оккультными веб-страницами. Мы евреи, но она повесила на дверь своей спальни распятие.

Взять на заметку: купить распятие!

— Вы знаете веб-сайт «Наблюдатель»? — спрашивает Линда. — Беверли увлекалась им. Не говорите никому, но она была одним из их информаторов.

Я подумала: «Наблюдатель» — «Н.». Это, должно быть, они.

Бедняжка вычислила их быстрее, чем я.

— В воскресенье она была одна?

— Да Вечером у нее должно было быть свидание. И она хотела купить себе новый топ. Возможно, думала, что при свете дня ей ничего не грозит.

Мы стоим рядом с ее «хондой» с пенсильванскими номерами и парковочным талоном Филадельфии на заднем стекле. Линда ушла в свои мысли.

— Знаете, — говорю я Линде, — она сказала мне, что если с ней что-то случится, мы должны искать следы укусов — на шее, запястьях или других местах, где проходят крупные кровеносные сосуды. Они могут выглядеть как подсохшие белые болячки.

Линда сильно бледнеет.

— Боже мой, — шепчу я. — На ней они есть?

— На шее и на запястье.

— Что сказал врач… или судебно-медицинский эксперт?

— Ее привезли в больницу, несмотря на то, что она уже была мертва. — Очень тихо говорит она. — Врач сказал, что у нее сердечный приступ.

— Вы указывали врачу на эти следы?

— Если бы эти отметины были существенны, разве врач не заметил бы их сам?

— Иногда врачи кое-что пропускают, если это, с их точки зрения, не вписывается в картину произошедшего. Вам надо потребовать провести вскрытие. Вы должны обратиться в полицию.

— И что я должна сказать им? — говорит Линда.

— Я могу написать вам, на что должны обратить внимание врачи. Вам придется устроить скандал, но вы должны сделать это.

Линда качает головой:

— Не уверена, что это хорошая идея. В Филадельфии у меня двое детей и муж. Я не хочу влезать в то, во что впуталась Беверли.

— Но вы должны сделать это. Именно вы!

Она нажимает кнопку на брелоке, и ее автомобиль с писком оживает, включая фары и отпирая дверные замки.

— Было приятно познакомиться с вами, Кейт, — говорит она. — Я рада, что вы были добры к Беверли. Но давайте поставим на этом деле точку. Я не могу подвергать опасности свою семью.

— Но послушайте, а если они опять нападут?

— Вам известно мое отношение к этому, — говорит она, захлопывая дверцу автомашины у меня перед носом.

Я вжимаюсь в стену рядом с автомобилем, когда он, ревя мотором, срывается с места. В моем кармане пищит телефон. Я вынимаю его и читаю:

«Что сказала сестренка? — Н.».

Господи Иисусе! Неужели эти блоггеры следят за каждым моим движением? Кто видел, что я вышла вместе с сестрой Беверли, кроме Феликса? Феликс? Возможно, он не вампир, а блоггер. Кто бы ни был этот Н., он опасен. В гневе я пишу ответ:

«Ты знал. Почему же ты не помог?»

Ответ приходит немедленно: «Не в моей компетенции. К.К.».

Я: «Человек погиб!!! Ты мог бы предотвратить это».

Н.: «Ох, К., я не делаю новости, я их сообщаю».

Я: «Ты не настоящий журналист, ты продажный писака».

Н.: «Ты хочешь обидеть меня, да?».

Я: «Я хочу, чтобы ты поступал по совести».

Отослав эту наивную фразу, я ожидаю очередного снарка[27]от Н. Однако, как ни странно, он/она/оно молчит.

— Ты отсутствовала целую вечность, — замечает Рэйчел, когда я, совершенно выбитая из колеи, возвращаюсь к своему рабочему столу. — Как твой ПМС? И почему от тебя пахнет чесноком?

— Народное средство от головной боли, — отвечаю я — Попробуй. Положи зубчик в ящик своего стола.

— Нет, спасибо, дорогая, — отказывается Нина.

— Это теперь модно? — спрашивает Рэйчел, брезгливо беря один зубчик.