Скандальные желания - Элизабет Хойт

– Мама назвала тебя Микки? – спросила она.

Мик удивленно глянул на нее.

– Ну… То есть… – Сайленс перевела дух, собираясь с мыслями. – Твое полное имя – Микки? Или мама при крещении назвала тебя Майклом?

Пират иронично улыбнулся. Похоже, хозяин дома понял, что ей стало не по себе от его нескромных фраз.

– Ну, я очень сомневаюсь, что святая вода когда-либо касалась моей детской головы, но мама действительно назвала меня Майклом.

– Красивое имя.

– Правда? – недоверчиво спросил он.

Сайленс кивнула, нервно крутя в руках кусок хлеба.

– Майклом[2]зовут одного из архангелов. У него в руках меч, и он ведет в бой господне воинство.

– Значит, твой Майкл – боец.

– Да. В Книге Откровений он сражается с дьяволом и его слугами, а потом сбрасывает их с небес.

Мик сжал губы. Взгляд у него стал злобным, насмешливым.

– В общем, полная противоположность мне, – сказал он.

– Я не знаю. – Сайленс нахмурилась. – Мне кажется, твой небесный заступник должен быть очень суровым, даже жестоким. Ведь он вершит божье правосудие на земле и на небе. К тому же этот архангел убил дьявола. Так что в каком-то смысле он похож на своего врага.

Мик усмехнулся. Сайленс в страхе глянула на него и спросила:

– Я, наверное, говорю, как еретик?

– Ты спрашиваешь у дьявола, кто еретик, а кто – нет?

– Я же говорила тебе, что на царя тьмы ты совсем не похож, – рассеянно сказала Сайленс. – Честно говоря, ты больше напоминаешь мне запуганного ангела.

Услышав такое честное заявление, Мик откинул голову назад и стал громко смеяться. А когда успокоился, посмотрел на Сайленс и сказал:

– Ладно, это не важно. В любом случае я не из тех людей, которые осуждают за еретические мысли. – Он откинулся в кресле, продолжая внимательно глядеть на соседку за столом. – И все же тебе следует знать: если бы мне выпал шанс участвовать в той битве, то я сражался бы против твоего архангела.

– Разве? – Несмотря на его смех, Сайленс говорила серьезно. Неделю назад она сама верила в то, что Мик – дьявол во плоти. Теперь же ее начали мучить сомнения. – Вот твоя мать так не считала. Она назвала тебя в честь святого, а не дьявола.

Мик нахмурился. Теперь настала ее пора внимательно посмотреть на пирата.

– Или, может быть, она назвала тебя в честь кого-то другого? Родственника? Или даже отца?

– Нет. – Мик презрительно фыркнул.

– Тогда кого?

– Понятия не имею. – Он отвернулся от нее, как будто этот разговор ему наскучил. Но Сайленс видела, как крепко его пальцы схватили ножку бокала.

– Наверное, она назвала тебя так, потому что хотела, чтобы ты стал таким же храбрым защитником, как святой Михаил.

Мик вздрогнул. Это было едва заметное движение, но Сайленс показалось, что ее слова как будто ударили его. Не осознавая, что делает, она протянула руку и положила ему на плечо.

Мик завороженно смотрел на нее.

– Если это было так, значит, она сильно во мне разочаровалась, – наконец тихо проговорил он.

– Майкл, – сочувственно прошептала Сайленс. Она не знала, что именно собиралась сказать ему. Ей хотелось просто подбодрить пирата, показать, что он тоже достоин любви.

Это имя звучало из ее уст как-то по-особенному интимно. И оно подходило ему лучше, чем Мик, потому что вызывало образ ангела, пусть жестокого, но способного искупить грехи.

Пират посмотрел на нее так, словно хотел пронзить взглядом.

– Не надо. – Он закрыл глаза, гася их ужасный блеск. – Не зови меня так.

Сайленс отняла руку. Но сдаваться она не собиралась. У нее было чувство, что ей удалось найти в его душе нечто очень важное. И теперь следовало приложить все усилия, чтобы понять, что это. Казалось, мир вокруг них исчез. Огромной залы со столом и десятком ужинавших вместе с ними пиратов больше не существовало. Они словно остались наедине.

– Почему? – спросила Сайленс.

– Ты знаешь ответ, – пробормотал Мик, не открывая глаз. Его длинные ресницы черной тенью лежали на белоснежной коже.

– Да, я знаю, – мягко сказала Сайленс, – но отныне я буду называть тебя только так.

Мик сухо рассмеялся.

– Ну конечно. Другого от моей сладкой Сайленс ждать не приходится. Может, меня и назвали в честь святого, но ты сияешь таким чистым и ярким светом, которому может позавидовать любой ангел.

– Не понимаю, о чем ты, – прошептала она.

– Разве? – Мик наконец открыл глаза. Взгляд у него был полон боли. – Ведь это ты рискнула своей честью ради любимого мужа. Ты согласилась жить в доме самого дьявола ради ребенка, которого тебе подбросили. Ты, Сайленс Холлинбрук, вызываешь больше трепета, чем любой ангел.

Сайленс не знала, куда смотреть. Ей никогда и в голову не приходило, что Мик считал ее каким-то особенным существом. Она открыла рот, но не смогла сказать ни слова и лишь беспомощно посмотрела ему в глаза.

Взгляд Мика смягчился. Улыбнувшись уголком рта, он спросил:

– Ты собираешься съесть этот хлеб?

Сайленс посмотрела вниз. Оказалось, что за это время от ее куска остались одни крошки на тарелке.

Мик – то есть Майкл – щелкнул пальцами, и к нему торопливо подошел мальчик-слуга с подносом нарезанного мяса. Пират взял его, приказал принести еще хлеба, и паренек тут же побежал на кухню.

– Я столько не съем, – попробовала протестовать Сайленс, когда Майкл принялся накладывать ей нарезанное филе жареного ягненка. Кстати, блюдо с вареной говядиной куда-то исчезло.

– Пока девочка болела, ты ела как мышка, – заявил он, продолжая орудовать вилкой.

Сайленс попробовала кусочек филе. Мясо было таким нежным, что чуть не таяло во рту. Она не удержалась и взяла добавки, чувствуя себя немного виноватой. Да, это блюдо было гораздо вкусней ее вареной говядины, хоть и не такое полезное для здоровья.

С дальнего конца стола послышался смех. Сайленс глянула туда и увидела, что это хохочет Бран, откинув назад голову. А сидевшая рядом Финелла смотрела на него, и ее лицо сияло такой любовью, что Сайленс смущенно отвела глаза.

И тут же наткнулась на пристальный взгляд Майкла. Казалось, он прочитал все ее мысли, и Сайленс, отвернувшись, взяла бокал с вином.

– Финелла без ума от Брана, – сказала Сайленс.

– И она этого совсем не скрывает, – произнес Майкл каким-то странным, невыразительным голосом.

– Ты против их отношений? Наверное, потому, что Бран еще молод, да?