Дневник Саши Кашеваровой - Марьяна Романова

И вот что я думаю о красоте «в целом». Я всегда против классификации, но за торжество частных случаев. И в этом контексте меня выводит из себя слово «объективность» – если речь не идет о точных науках. Не существует никакой объективности, а то, что вы принимаете за критерии оной, – есть только окаменевшие фекалии в ваших мозгах, стереотипы, которые внушались на протяжении стольких лет, что уже перестали восприниматься имплантированными. Их принимают за часть личности, но это не так. Каждая эпоха рождает свой модный типаж человеческой наружности. Но неужели красота – это просто как можно более точное попадание в типаж? Это же так скучно и глупо. Получается, что «объективно» красива та женщина, которой вслед закричало «вах-вах» наибольше количество гопников? Ведь чем примитивнее устроен человек, тем «чище» и проще должен быть предложенный ему продукт потребления (в данном случае красота). А нечто, что выходит за рамки гопнического восприятия мира, уже «на любителя». Если пустить в бой это ваше «объективно».

И еще я считаю, что истинная красота неотделима от ее носителя. Ее не могут отнять ни грязные волосы, ни оказавшиеся вне канона эпохи килограммы, ни чужое скептическое «хм». Если чью-то красоту можно отнять с помощью лосьона для снятия макияжа или этого разрушающего миры «хм» – значит, она не настоящая. Красота безусловна. Если с утверждением «я красива» соседствуют «когда» или «если», то это уже не красота.

Про меня. Лично я не считаю себя ни красивой, ни некрасивой, ни симпатичной, ни «крутой, если волосы хорошо лежат», ни хорошенькой, ни страшненькой, ни «а вот были времена, и к моим ногам…». Я много лет воспитывала в себе самоощущение ребенка. Дети не думают, красивы они или нет. И никогда не сравнивают себя с другими. Маленькая девочка, которая перед зеркалом примеряет пластмассовую корону, даже не подумает, что на ее подруге, возможно, корона лучше сидит. И вообще, корона нужна ей для того, чтобы нести какой-то образ или произвести какой-то смысл, а не чтобы приукрасить себя. Это нечто символическое, а не улучшающее. Этот «круг внешности» многим мешает жить. Почему-то считается, что самопозиционирование уродца более губительно для личности, чем зацикленность на красоте. Уверена, что это не так. Мне неуютно в обществе «самопозиционирующих», равно тех, кто занимается самоуничижением, оправдывается за внешность, так и тех, кто на людях включает «монику белуччи». С такими людьми не получается энергообмена, они слишком сконцентрированы на том, чтобы подать себя через некий фильтр.

Иногда мне кажется, что отсутствие самовосприятия – это и есть красота. Но это предположение, я пока в этом не уверена.

Вот что я заметила: большинство людей, если их пытаются обидеть намеренно, реагируют на слова, тогда как мудрее реагировать на мотив, из которого слова произрастают.

Реагировать на слова, которыми вас хотели задеть, обидой – это значит, во-первых, повести себя как марионетка на веревочках. Потому что, когда вам говорят: «Ты – дурак!», на самом-то деле подразумевают другое. А именно: «Ты достал меня своей безмятежностью (непробиваемостью, веселым нравом, итп), поэтому я приказываю – обижайся и грусти, трахтибидох, авада кедавра!»

Если вы обижаетесь, когда от вас этого и требуют, вам просто необходимо найти ниточки, перерезать их и скрыться за углом, показав язык всем карабасам, претендующим на ваш разум. Жить в свободном танце как минимум интереснее.

Во-вторых, это свидетельствует о вашей несбалансированности и хрупкости вашего стержня. Если вас можно задеть словами, значит, вы не вполне уверены в пути, по которому идете. Подумайте, почему так, в чем вы с собою не вполне честны.

Реагировать же на обидные слова агрессией или ответными обидными словами – это значит добровольно отнять у себя половину мира. Настоящего мира, каждая частичка которого не делится на белое и черное, но содержит в себе свою же собственную противоположность.

Единственной правильной реакцией мне кажется поиск мотива.

Почему у человека вообще возникло желание произнести такие слова в ваш адрес? Почему были найдены именно эти слова и аргументы?

Найти мотив – совсем не трудно.

Это вам не та трещинка в асфальте, из которой чудом пророс цветочек, – вот, например, однажды некто рассказал мне, как испытал почти любовь к человеку, глядя, как тот нахмурился и закусил нижнюю губу, читая что-то там из «Цветов зла».

Нет, желание ткнуть палкой ближнего, предварительно попытавшись найти местечко, в котором кожица наиболее тонка, всегда растет из навоза, густого и ароматного. Мотив всегда на поверхности, он пахнет, а вокруг роятся мухи с бензиново переливающимися круглыми глазами.

И когда вы увидите мотив, тогда и произойдет чудо.

Вы вообще забудете о словах, которые вам были сказаны, вы увидите, что человек ранен, что гной его пролился на вас по случайности, его рана болит, и его можно только пожалеть. В этом месте желательно снова ухватить за рукав собственное эго, которому захочется, чтобы жалость к обидчику была снисходительной. Породы – «зачем я буду обижаться на убогих».

Нет, жалость должна быть состраданием, только так.

Человек, который пытается намеренно обидеть другого, живет совсем не в том мире, в котором живет человек, способный пропустить мимо ушей слова и увидеть чужую рану. Формально он ходит по тем же улицам; возможно, он даже смотрит то же кино, но на самом деле он все видит по-другому, он воспринимает меньшее количество красок, он не слышит и не видит половины того, что предоставляет ему окружающая реальность.

Высший пилотаж – это, наверное, протянуть руку помощи. Желание сказать кому-то обидные слова – это всегда сигнал SOS, сложенные в молитвенном жесте руки и гарантированный симптом, что человеку плохо, он уже начал подгнивать и, если так пойдет дальше, может совсем пропасть.

Признаюсь честно – я пока на такое не способна.

Сочувствовать обидчику – да, протянуть ему руку – нет пока.

Но я очень хотела бы когда-нибудь в будущем перелезть на тот уровень квеста, когда такая реакция будет естественной.

Как быстро можно понять, что некий человек – одной с тобой крови?

Иногда достаточно единственного беглого взгляда, чтобы «забраковать» кого-то, кто стремится в прицел твоего внимания. Например, однажды я стерла из памяти мобильного телефон мужчины, который был похож на Джереми Айронса. Такой же нервный профиль, такие же глаза, такие же губы – нас, девочек, распустившихся в девяностые, такой типаж сводил с ума. За несколько часов до того я показывала его фотографии Лере, и та, глазам не веря, не могла удержаться от полувосхищенного-полузавистливого: «Вот же ты дряяяянь!», хотя мы никогда не делили мужчин. «Джереми» (сейчас уже и не помню, как его звали) не хотел меня обидеть – он всего лишь сказал, что Коэн – это скучно и для пенсионеров. Мы ехали в такси, он услышал «Аллилуйю» по радио и решил поддержать разговор, не подозревая о возможных фатальных последствиях.