Диадема Марии Тарновской - Ольга Баскова

Когда послышался хруст сухих веток, она заметалась, как подстреленная лань. Он приближался с пугающей быстротой, и бежать дальше не было смысла.

Мария увидела неглубокую яму и прыгнула в нее на мягкий матрас из прошлогодних листьев. Мшистые корни старых деревьев образовали укрытие, и женщина залезла под них и прикрылась ветками.

На ее счастье, он пробежал мимо: горка придавала ему ускорение. Подождав, пока его шаги стихнут, женщина вылезла из укрытия и направилась в сторону дороги.

Оставалось надеяться, что ее подберет какая-нибудь повозка. Она постояла за толстым стволом дерева минуты три, вздрагивая от каждого шороха, от каждого крика незнакомых птиц.

Услышав скрип колес, женщина торопливо перекрестилась и поблагодарила Бога, хотя уже давно не ходила в церковь.

Два татарина вели под уздцы лошадей. Ветхая повозка была наполнена хворостом. Растрепанная, в рваном платье, с исцарапанным лицом, Мария выбежала им навстречу и умоляюще зашептала:

– Пожалуйста, помогите. Меня преследует убийца. Спасите – и я хорошо вам заплачу.

Татары переглянулись. Их коричневые лица выразили недоумение.

– Твоя говорит – убийца? – поинтересовался тот, что постарше. – Откуда?

– Из Ялты. – Не спрашивая разрешения, она полезла в повозку. – Долго рассказывать. Прошу вас, возьмите меня с собой и спрячьте.

– Карашо заплатишь? – спросил молодой.

– Да, конечно, – заверила она неожиданных спасителей, и татары забросали ее хворостом.

Вскоре лошади неспешно стали спускаться с горы. В укрытии Марию снова затрясло. Теперь она находилась во власти двух татар, которые могли выдать ее студенту или завезти в чащу и сделать что-нибудь страшное.

Когда повозка остановилась, женщина замерла и вцепилась в колючие ветки. Мария поняла, что татары догнали сумасшедшего студента. Сейчас он найдет ее, потому что не дурак, догадается, что единственный путь к спасению ненавистной ему женщины – на повозке.

И вскоре она услышала знакомый голос и затряслась как осиновый лист.

– Эй, вы не видали женщину?

Татары заговорили быстро, перебивая друг друга:

– Не видел… Какой женщин?

– Это мошенница. – Студент попробовал взывать к их благоразумию. – Она обманула меня, а завтра может обмануть вас. Не дайте ей уйти.

– Не видел, не видел… – заверял его старший. – Никакой женщин нет. Хворост везу на рынок.

Мария чувствовала, что взгляд студента насквозь прожигает кучу хвороста.

– Если вы обманули меня… – Татары перебили его, не давая подойти к телеге ближе:

– Иди, никакой женщин нет.

Вероятно, он сдался, поверил им. Телега снова поехала по неровной дороге, цепляя колесами камни.

Мария, никогда не любившая молиться, стала лихорадочно вспоминать «Отче наш».

На дачу Тарновскую привезли к обеду. Она щедро расплатилась с татарами и, поймав удивленный и испуганный взгляд Владимира, весело рассмеялась.

Он подумал, что у нее нервный срыв, что, вероятно, на нее напали в пути или повозка свалилась с горной кручи.

– Боже мой, что с вами, Мария?

Его визгливый голос раздражал как никогда. До смерти хотелось бежать от этого человека, любой ценой избавиться от его присутствия, от его бесконечных жалоб и изъяснений в любви.

Она выпятила грудь, демонстрируя порванное ветками платье, и гордо заявила:

– Я отдалась татарам, мой дорогой. Да, тем самым, что везли меня на повозке. И это было бесподобно. За много месяцев я испытала настоящую страсть.

Шталь похолодел. Он слышал, что дамы иногда связывались с татарами ради экзотики, и это казалось ему диким. Но чтобы такая женщина, как Мария, позволила этим смуглым грязным людям прикоснуться к себе? Это казалось чем-то нереальным, и он спросил, надеясь услышать, что это была шутка:

– Ты действительно это сделала? Но они же…

– Они лучше тебя, мерзкий импотент, – отрезала Тарновская и опустилась на диван. – Да, да, лучше во много раз. Поскольку я думаю, что это свидание с ними не последнее, я предлагаю тебе убраться с дачи. Я не желаю тебя больше видеть. Только, умоляю, оставь свои стоны и клятвы в любви – они вызывают во мне только раздражение. Кто любит по-настоящему, тот осыпает женщину подарками и деньгами, а ты который день повторяешь, что деньги у тебя заканчиваются. Для таких, как ты, моя любовь стоит дорого. – Она встала и провела рукой по лбу: – Как я устала! Но это приятная истома после любовных игр. Дорогой, сделай милость, уходи. Я надеюсь, что тебя уже и след простынет, когда я спущусь к обеду. – Мария стала медленно подниматься на второй этаж, в спальню.

Владимир несколько минут стоял как истукан, не в силах говорить и действовать, но потом, чувствуя, что примирение невозможно, во всяком случае сейчас, будто в лихорадке стал кидать в чемодан свои вещи.

– Я докажу, что люблю тебя, – шептал он. – Ты увидишь, что я осыплю тебя деньгами. Дай мне время.

Он покинул дачу под удивленные взгляды прислуги. Новое жилье нашлось быстро: он снял дачу по соседству, которая еще не была никем занята.

Открыв чемодан, Шталь достал револьвер, понюхал дуло и бросил огромному зеркалу:

– Я докажу свою любовь. Все еще обо мне услышат.

Приморск, наши дни

Следователь, майор Владислав Андреевич Павлов, высокий, располневший брюнет (не сдавал физподготовку, что ли?), сразу вцепился в меня как лейтенант Коломбо. Я чувствовал, что для него дело уже закрыто, он даже не рассматривал версию несчастного случая, и для него существовал только один подозреваемый – я.

– Значит, вы утверждаете, что не убивали. – Он избегал смотреть на меня, и я знал почему. Сестра Павлова училась с Надеждой в одном классе, в школе они дружили, а потом Надежда помогала этой женщине в трудные времена. Вот почему Владислав Андреевич меня ненавидел и был готов четвертовать. – Что ж, как, по-вашему, все происходило?

На секунду мне захотелось все ему рассказать, но я еще слишком любил Лену, чтобы вот так предать ее. Я был уверен, что она пожалеет о своих словах, когда придет в себя, и даст другие показания.

– Это был несчастный случай. Моя жена слишком близко подошла к обрыву. Вы можете проверить, там скользкая почва. Она так быстро соскользнула вниз, что я не успел ее схватить.

Майор сжал кулаки.

– Может, хватит врать? – Его рот исказился, щеки покраснели, и я испугался, что его хватит удар. – Два свидетеля утверждают, что видели, как ты ее убил, а ты чирикаешь, как тот воробей в куче навоза.

– Секретарша жены сейчас не в адеквате, – парировал я. – Поговорите с ней позже, и, я уверен, она даст другие показания.