Танки решают все! Битва за будущее - Константин Мзареулов

Флегматично потягивая вино, фон Бутов поведал, что столкнулся под Белградом с русскими Т-34 первой серии. По его словам, даже Pz.IV старых модификаций дрались против «тридцатьчетверок» почти на равных, а Pz.IVF побеждали при соотношении потерь 1:3 в пользу Вермахта. Часов стиснул зубы: в Югославии служили детки командиров и сержантов, с которыми он был лично знаком. Там погибли Нагорный, Якименко, Бичугин, Сеньков…

Подавив приступ неприязни, он поинтересовался:

— И кто же станет следующей жертвой Вермахта?

— Неужели трудно сообразить? — буркнул немец. — Поверьте, я не питаю к вам вражды. Ни к вам лично, ни к Советской России. Но все идет к тому, что придется решать споры силой оружия.

— Разве у нас есть серьезные споры? — осведомилась Аня. — Разве СССР нарушает обязательства? Разве мы оккупировали кого-то из союзников Рейха? Или Советский Союз снабжает оружием польских и чешских повстанцев? Или наши самолеты-разведчики кружатся над Берлином?

— Над Берлином они не увидят ничего интересного. — Гюнтер криво ухмыльнулся. — Насчет поставок оружия повстанцам я не знаю, хотя вы основательно вооружили сербов. Но русские дивизии постепенно стягиваются к нашим границам.

— Пропаганда! — отрезала, согласно инструкции, Аня. — Мы вынуждены принимать оборонительные меры. Вермахт откровенно готовится атаковать Советский Союз.

— Мне кажется, ситуация не безнадежна, — мрачно процедил майор фон Бутов. — Я доложу фюреру про ваши новые танки. И я, конечно, выскажу свое мнение, что война между нашими странами приведет к катастрофе.

Его слова поразили собеседников, и Гюнтер подтвердил, что не раз встречался с Гитлером. Он добавил, что главарь фашистского Рейха любит общаться с офицерами-фронтовиками. Оказывается, Гитлер не слишком доверял чиновникам-подхалимам, которые могли подсунуть неверную информацию. А вот простые солдаты, не искушенные в кулуарных интригах, считал Фюрер, докладывали чистую правду.

Часов вдруг подумал, что и Сталин, наверное, опасен обмана — потому и приглашал в Кремль войсковых командиров среднего звена.

Прошлой осенью, вернувшись из Германии, Алексей подробно доложил Иосифу Виссарионовичу свои наблюдения и выводы. Сталин слушал внимательно, понимающе кивал, дымил трубкой и время от времени приговаривал: «Мы об этом предупреждали». Особенно заинтересовал его рассказ о тяжелом танке Pz.VI. Сталин нахмурился и записал что-то в тетрадку, которую достал из бокового кармана потертого френча.

— Думаете, этот танк будет сильнее, чем новые KB? — мрачно спросил генеральный секретарь.

— Трудно сказать, товарищ Сталин. Он получится очень большим, то есть броня будет толстой. Но я не видел башню.

— Кто-нибудь другой увидит и сфотографирует, — успокоил его Сталин. — Вы подтвердили наши опасения, товарищ Часов. Новые немецкие танки почти догнали технику Красной Армии.

Они поговорили о боевых качествах КВ-3 и Pz.IVF. Часов осторожно намекнул, что тактическая подготовка немецких танкистов повыше, чем у солдат и командиров Красной Армии. У них танкистов готовят годами, а мы берем в танковые войска кого попало, вплоть до кавалеристов. Сталин принял к сведению это мнение, сделав новые пометки в тетрадке. Потом сказал, подмигивая:

— На Черноморском флоте один майор-кавалерист даже подводной лодкой командует.

После этого беседа перекинулась на организацию механизированных войск. Леха напомнил грозному собеседнику, что все «панцеры» Вермахта сосредоточены в танковых дивизиях, а в пехотных соединениях не осталось бронированных машин, которые могли бы пригодиться на поле боя. В последние два года такую же организацию принял и Советский Союз — все танки новых типов были собраны в танковых корпусах.

— Вам это не нравится, товарищ Часов? — Сталин прищурился. — Мехкорпус — огромная ударная силища.

— Не в нынешнем виде, — возразил Алексей. — Старым танкам не место в одном строю с новыми.

— Предлагаете оставить в мехкорпусах лишь машины с дизельными моторами? — Сталин усмехнулся. — Не вы первый поднимаете этот вопрос. Наверное, на самом деле придется вернуть устаревшие «коробки» в стрелковые соединения. Не стоит отказываться от нашей концепции танков непосредственной поддержки пехоты.

Неожиданно для себя Часов не смог сдержать смешок. Пришлось объяснять удивленному вождю:

— В части у нас шутники переиначили ваше известное выражение. Говорят. «Танки решают все»…

Усмехнувшись и попыхтев трубкой, Сталин вернулся к прерванной беседе.

У них получилось длинное, часа на два с лишним, обсуждение. Леха чувствовал, что его стареющий собеседник всерьез обеспокоен мировой ситуацией. Сталин снова и снова брал в руки стоявшие на его столе жестяные модели Т-34 и КВ. По невнятным репликам и наводящим вопросам Алексей догадался: есть идея поставить на средний танк пушку помощнее — калибром в 85 и даже 100 миллиметров.

Так и получилось. С нового, 1942 года в войска стали поступать очень сильные машины Т-34-85. К лету в танковой дивизии, где служил капитан Часов, остались только новые машины: больше сотни Т-34, около сорока Т-34-85, чуть меньшее число КВ-1, полтора десятка КВ-2 и дюжина КВ-3. Именно эти машины, вооруженные 107-мм орудиями, составляли роту, которой командовал Часов.

Легкие танки Т-50 и БТ-7 сохранились только в разведроте и мотострелковом полку. В общем, дивизия была укомплектована почти на 2/3. Старые легкие танки Т-26 и БТ-2, а также Т-28 и Т-35 разбросали по стрелковым и кавалерийским корпусам.

— Всерьез полагаешь, будто твои пожелания смогут что-либо изменить? — насмешливо спросил Алексей.

Насупившись, Гюнтер сказал вызывающе:

— Фюрер — неординарная личность. Он способен понять разумные доводы.

— Эти люди слышат лишь то, что хотят услышать, — совсем тихо произнес Часов. — Они идут к своей цели как тяжелый танк, и любое препятствие на пути сметается огнем и гусеницами… Гитлера не остановят твои советы. Он осуществляет программу, изложенную в «Майн кампф», с немецкой пунктуальностью — все окружающие страны одна за другой должны быть захвачены и подчинены Германскому рейху.

Сильно возмутившись, майор фон Бутов разразился протестами: дескать, в «Майн кампф» написано совсем другое, и вообще фюрер всегда подчеркивал свое миролюбие, но соседи были так враждебны, что поневоле приходилось бомбить их и посылать колонны танков в глубокий прорыв на неприятельскую столицу. Немецкий майор и советский капитан спорили долго и громко, привлекая нездоровое внимание, и лейтенант Светышева была вынуждена показать прибывшему милицейскому наряду удостоверение НКГБ, чтобы избежать препровождения в отделение НКВД.

— Наверное, мы не сможем убедить друг друга, — вздохнул наконец Гюнтер. — Но поверьте, друзья, я не хотел бы, чтоб мы встретились на поле боя.

Неожиданно Леха, заулыбавшись, сказал, вызвав страшное возмущение Ани: