Махагон - Евграф Декю Ророк

– Ты забываешься, – выдавил Гемион сквозь зубы, – император не позволит тебе делать, что заблагорассудится.

Не унимаясь, сенатор продолжал. – Меня не интересует, кто ты и какой должностью там обладаешь. Меня, также не интересует, благоволит ли тебе император. Я скажу тебе, что ты сделаешь сейчас! Ты пойдёшь к себе, хорошо подумаешь своей головой, а сегодня ночью твои слуги привезут её. Я буду кувыркаться с ней в постели сегодня и завтра, пока она мне не надоест. Запомнил…, а теперь пошёл вон!

Гемион, не удержавшись, двинул со всего маху сенатору в лицо сбив его с ног. Резкий хруст сломанного носа, застал врасплох даже Киру.

– А знаете что, – сказал без всякого притворства Гемион. – Пока я слушал весь ваш трёп, мечтал как буду лишать вас жизни, на которою вы просто не имеете право. Скажем так, я готов услужить всему этому грёбанному миру. Но сейчас вижу, что вы этого не достойны. Я не буду вас убивать.

Кира почувствовала его внутреннюю борьбу. Герцог попытался подняться с пола, но у него не вышло и ему ничего не оставалось, как продолжать со страхом и бессильной злобой, слушать того, кто стоит над ним.

– Скажите, зачем мне марать руки в вашей крови. Портить свою репутацию из-за вас, мелкой падали, которую можно истребить в любой момент. И не будет больше проблем. Не нужны будут все эти усилия, уговоры оставить её в покое.

– Вы не понимаете, с кем связались! – прогнусавил с ненавистью, отползая, держась за кровоточащий нос, сенатор.

– Понимаю… вы – жук навозный, и раздавить вас было бы благом. Но я не буду портить, скажем так, себе карму. Мне известно, что вас уже измерили на весах правосудия. А вот и приговор: вы не достойны жизни!

Гемион подошёл, распахнул входную дверь. Напоследок, как будто себе, сказал. – Не томи, эта падаль не заслужила право жить. Я, не буду тебя останавливать!

Кира поняла. – В этот раз, мне не удалось остаться незамеченной, но это и неважно. Выйдя в освещённый свечами зал, повернув голову на бок, она смотрела, показавшись на глаза тому, кого так долго искала, копя свою ненависть и обиду столько лет.

* * *

Спускавшись по уходящему склону, то резко, то плавно сужающемуся вниз, проконсул всё не сдавался, пытаясь разговорить почти неразговорчивого спутника. Как будто не нуждаясь в собеседнике, проконсул описывал всё, что попадалось ему на глаза. Тактично выслушивая, поражающегося новыми технологиями, Цурин не замечал, как ловко ему удаётся порой бессмысленную мысль перевести в тему о политике. Было ясно, что он ходит вокруг да около, чего-то избегая и тая.

– Вы, никогда не задумывались, как люди строили эти висячие мосты? Сколько жизней положил мир на технологию, на развитие. А как мы всё это используем, не ценим, живём даже не думая о трудах и чужой жизни!

Решив перейти с пассивного слушателя в активного, Цурин заговорил. – Мне кажется разговор, который вы завели о ценности, как вы говорите, жизни простых людей, начат неспроста. К чему-то ведёте, я правильно понял?

Проконсул, сидя на своей лошади, ехал неуверенно. За ним пешим ходом следовали двое легионеров, ведя под уздцы своих навьюченных коней. Цурин уже пожалел, что поравнялся с ним, слушая его философские дилеммы.

– Нет! Просто пытаюсь увлечь вас, какой-нибудь темой. Приятная беседа скрашивает утомляющую дорогу. Вы, согласны со мной?

– Согласен! – ответил Цурин, сдерживая Фокуса, чтобы он не пошёл рысью. – Тогда лучше расскажите, вам, как лицу доверенному, так сказать приближенному, наверняка известно больше, чем мне!

Проконсул напрягся. – Что вы имеете в виду?

– Я слышал, в столице, были недавно беспорядки. Как там теперь настрой?

– Знаете, всё замечательно! На несколько сотен людей стало меньше, и на этом всё, как будто само прошло. Империю лихорадит и я бы сказал это нормально. Юная принцесса подогревает своим видом народ. Праздные наряды, сами понимаете, люди бедствуют, а она показывается на балах в дорогих украшениях. Не за горами те дни, когда она получит наконец власть. Если честно, я боюсь этого времени. Хотя с другой стороны, ну поправит денёк другой, и не будет больше в нашей Великой Империи размалёванной Императрицы. Придёт на престол, более достойный кандидат. А лучше всего, построим новый строй, без императоров, без их самодурства. Правда, это всё мечты, хотя я бы сказал, очень даже приятные!

– Слышал я уже, эти идеи, – сказал Цурин, пригибаясь под веткой дерева. – Разве не помните, был как-то, лет пятьдесят назад, один трепач, маленький такой, лысый, да ещё очень сильно картавил. Мне ещё отец рассказывал. «А дорога наша – верная!» – нёс всякий бред, так мало того и верил в него.

– Да, да! – сказал проконсул отпустив одной рукой повод, но тут же содрогнувшись, пытаясь не подавать вида, вернул руку обратно. – Его идеи были весьма популярны: свобода, равенство, братство.

– И чем он закончил? Припоминаю, из рассказа отца, если не подводит меня память, на эшафоте!

– Безусловно, печально лишиться такого человека. Мир потерял очень много. Может быть, ему бы и удалось воплотить свои идеи, но, увы.

Среди высоких деревьев и зелёной листвы пробивались лучи солнца. Тропа заросла полынной травой. Не многие путешественники пользовались этим маршрутом.

– Кажется, это река! – сказал проконсул, указывая в сторону редеющих деревьев. Звук щебетания птиц заглушался быстрым потоком течения каменистого русла. В образовавшихся порогах и перекатах внушительно бурлила вода, расплёскивая недюжинную силу. Как только приблизились ближе, их лица обдало влажной прохладой.

– Давайте пройдём вдоль реки. Вон там… она заужена. Видите… вроде бы мельче, – прокричал Цурин, указывая на перекат.

Ведя лошадей по берегу реки, проконсул снова начал говорить. – Остановите меня, если я не прав…, мне не даёт покоя один вопрос. Вот, вы говорите, что нападение было и у вас есть информация. Прошу прощения, важная информация, – задыхаясь, прокричал проконсул. Но, как вы об этом узнали? Я вам отвечу. Вы могли узнать… только, если сами принимали участие. Я не прав?

– Почему же, вы правы! – ответил Цурин.

Шум, всё наполняющий слух, мешал продолжать беседу. Задыхаясь, проконсул махнул рукой, что скорее всего означало, перейдём реку и продолжим.

Вода доставала до колен, держась почти на одном и том же уровне в начале и по всему проходу протоки. Застланная дном галька ставила западню, поскользнуться, ступив в впадину. Миновав переход, взошли на травянистый берег. Зайдя в чащу, развели костёр, чтобы подсушить мокрую одежду и немного передохнуть.

Проконсул, расправив ноги, сидя на подложенной кошме, обратился к Цурину. – Вы слышали речь, которую пересказывали потом многие, ту самую легендарную речь полководца, при битве на краях «Ольдакар-Милены»? То сражение, я не забуду никогда! – произнёс мечтательно проконсул, вспоминая прошедшие героические дни славы.

– Нет… к сожалению! Хоть я и участвовал в битве, именно тогда, меня с несколькими легионерами отправили на разведку. Мы должны были установить, будет ли подход пополнения вражеской армии с тыла. Так что, увы, но как бы я не желал, слышать речь великого полководца, я не мог.