Страстная Лилит - Виктория Холт

Повезло и другим из их компании, а не только Аманде с ее сорочками. Наполеон получил шиллинг на вокзале за то, что поднес какому-то джентльмену пакет. Он принес монету домой, и она казалась целым состоянием. Уильям слушал в парке речь чартиста[7], и с тех пор глаза его блестели; Лилит, услышав игру шарманки на Кенсингтон-роуд, недалеко от Хрустального дворца, станцевала под эту музыку, а несколько человек остановились посмотреть на нее, посмеялись и бросили ей немного медных монет. Так что у них у всех создалось впечатление, что улицы этого города все же вымощены золотом, и если очень постараться, то можно его найти.

– Если, – сказала Лилит, – мы совсем обеднеем, если будем страдать от голода, я думаю, Фрит нам поможет.

– Но мы не знаем, где он, – ответила Аманда.

– Ты могла бы написать Алисе. Ведь послать письмо стоит всего лишь один пенс. Ты умеешь писать письма.

– Я и не подумаю писать Алисе. Я убежала из дому и оборвала все связи.

– Ну не с Фритом же. Напиши Алисе. Думаю, ей бы хотелось знать, где ты.

– Не стану я делать ничего такого. Это озадачило бы ее. Кроме того, дало бы ей понять, где мы находимся. А что, если мой отец приедет сюда?

Лилит вынуждена была признать, что это создало бы трудности. Джоз Полгард мог прослышать и приехал бы в Лондон. Лилит перестала уговаривать Аманду написать Алисе, но Аманда знала, что она не перестала думать об этом.

Но вот взошло солнце и настало время подниматься и начинать новый день. Это был первый день, когда Аманде не надо было выходить из дому вместе со всеми. Ее переполняли гордость и счастье оттого, что ее ждала работа.

За завтраком в комнате у девушек каждый получил по кусочку хлеба и по одной печеной картофелине. Все говорили о том, что они собираются делать.

Уильям должен был продавать кресс-салат. Аманда догадывалась, что он пойдет поближе к парку в надежде услышать другие выступления.

Лилит начала напевать одну из песенок, которые намеревалась потом исполнять на улицах. Она пела их на собственные мелодии и танцевала при этом. Супруги Мерфи сказали ей, где можно купить листки с песенками за четверть пенса; перепродавали они их за полпенса. Лилит самонадеянно просила за свои песенки целый пенс, потому что, как она говорила, она не только пела, но и танцевала, продавая их; как ни странно, она часто получала пенс и уже начала зарабатывать больше старика, научившего ее торговать. Ее забавные гримасы, непривычный акцент, живость и обаяние уличной девчонки привлекали Людей; все это заставляло их смеяться, а смех на этих улицах ценился превыше всего. Люди готовы были платить за то, чтобы посмеяться, и Лилит поняла, что у нее есть уловка, как выудить деньги из их карманов. Она стала главным кормильцем в их маленькой группе, обнаружив, что может зарабатывать десять шиллингов в неделю – зарабатывать легко и приятно, – столько же, сколько зарабатывали вместе искусная мастерица делать цветы из шелка и ее муж. Лилит заважничала. Она стала главной в их компании и поняла, что, несмотря на внешность чужеземки и непривычный акцент, близка лондонцам. Она не глупее их и такая же смекалистая, а вот трем другим смекалки не хватало. Лилит быстро освоилась в этом лабиринте улиц и уже знала их, как сельские тропинки, знакомые с детства.

Наполеон приобрел метлу и был счастлив. Известность как подметальщик он пока не приобрел, но у него был свой участок, а почтенный подметальщик перехода на Риджент-стрит позволял ему работать на своем переходе во время своего отсутствия в течение двух-трех часов каждый день. Для Наполеона это было увлекательной игрой; он никогда не знал, когда ему заплатят за работу, но он всегда помнил человека, давшего ему шиллинг, и таков был его характер, что каждое утро перед выходом на работу он был убежден, что днем ему повезет и он принесет в казну еще один шиллинг и что каким-то чудом в этот день ему достанется собственный переход.

Аманда не сожалела, что завтрак закончился и они разошлись по своим делам. Она взяла пакет, развязала его и приступила к работе.

Утром к ней заглянула Дженни, чтобы посмотреть, как ей работается, и поморщилась слегка, увидев пришитые пуговицы.

– Не следует притягивать их так плотно, дорогуша, от этого собираются морщины вокруг. И за эти складочки они не платят. Или меньше платят. Вам следует быть аккуратнее. Смотрите. Дайте я покажу вам.

Она присела ненадолго и пришила несколько пуговиц своими ловкими пальцами; Аманда устыдилась, увидев ее скорость, напомнившую ей образец вышивки Марты Бартлетт, законченный в 1805 году и сохраняемый для Аманды в качестве примера.

– Вам ведь надо делать свою работу, – сказала она.

– Вы правы, дорогуша. Нельзя терять время, пока светло. Когда закончите работу, дайте мне поглядеть на сорочки, и я вам скажу, какие надо переделать. А сомнительные сложите в середину пачки. Тогда их могут не заметить. Хотя к новичкам они особенно придирчивы.

– Я никогда не смогу работать так быстро, как вы.

– Господь с вами, это придет со временем. Хрустальный дворец не за день построили, любушка.

– Не могла бы я... принести их вниз к вам в комнату и работать с вами? Мы могли бы во время работы поболтать. Я была бы рада.

– Я поднимусь сюда, – сказала Дженни. – Здесь светлее.

– Пожалуйста, приходите. Я буду так рада.

Дженни принесла свое рукоделие в мансарду и, в то время как Аманда пришивала пуговицы, принялась делиться с ней воспоминаниями о своем прошлом. Она рассказала, как была в учении у портного.

– Это была тяжелая жизнь, дорогуша... хотя сперва я думала, что она будет хорошей. Я ведь и жила у него. Здесь, говорила я себе, тебе обеспечен обед, джин, и ночлег. Но работа-то была сдельной. Понимаете, если заказ был срочный, то мы работали над ним вдесятером. Вообще-то портному хватило бы и пятерых работниц, если бы не эти срочные заказы. После них работы не было, а мы платили за жилье и еду... так что, когда снова появлялась работа, вся плата наша за нее уходила за уже съеденную пищу и постель, и никакого заработка мы не имели, работали ни за что. Это была тяжелая жизнь. Да ведь, сказала я себе, лучше тебе стать самостоятельной, Джин. Так и повелось. Но работа с этими сорочками... Вам за нее надо держаться, чтобы хоть что-то зарабатывать.

– Как это неправильно! – воскликнула Аманда. – Как несправедливо.

– Да, дорогуша, думаю, это так... Но портной, бывало, говорил, что за свой товар нужно назначать правильную цену, иначе его не продать. А если люди хотят получить заказанные вещи быстро, тут уж делать нечего, нужно в лепешку расшибиться, но выполнить заказ в срок.

Дженни с покорным видом работала иглой, а Аманда рассуждала совсем как Уильям:

– Если бы люди могли объединиться. Если бы только можно было что-то исправить... Если люди хотят, чтобы для них что-нибудь было быстро сделано, они должны больше платить. И цены следует поднять, чтобы работающие люди зарабатывали достаточно для того, чтобы покупать себе еду и иметь приличное жилье.