В омут с головой - Михаил Март

— Вы правы. Других причин для уничтожения экспедиции не найти. И первым подозреваемым стал Нагорный?

— Не пойман — не вор. Доказательств нет.

— Спасибо за информацию, Роман Георгин. Рад был познакомиться.

— Я тоже. Извините за любопытство, но очень хочется задать вам один вопрос. Я читал ваш роман «Кровавые клыки». Он написан по делу известного авторитета Болтаева. Я когда-то брал Болтаева, но он все же от меня ушел. Читал вашу книгу и удивлялся. Какое совпадение! Автор сочинил историю, в точности повторяющую жизнь. А сегодня полковник Васильчиков мне сказал, будто вам удалось взять Болтаева и сдать его в милицию. Значит, вы не придумали историю о Болтаеве, а знали ее?

— Конечно. Так и в других романах. Я оставляю себе право на публикацию истории преступника, который сдан мной правоохранительным органам. На таких делах никто не ставит гриф «Секретно».

— Это понятно. Можно ли нашу встречу расценивать как сбор материалов для новой книги?

— Об этом говорить еще рано. Сначала надо найти преступника и мотив преступления. История может получиться банальной, не заслуживающей читательского внимания. Но лично мне история с массовым убийством интересна. Я не служу в милиции и могу себе позволить заниматься делами, брошенными в архив, не доведенными до конца. Глухарями и висяками, говоря вашим языком.

— Вы птица свободная, можете расправлять крылья. Удачи вам.

Гость вышел на улицу и сел в машину. Достав распечатку, нашел адрес семьи Ильиных. Минут через двадцать он уже звонил в квартиру напротив той, где проживали погибшие.

* * *

Пожилая женщина была сама любезность. Даже чаю предложила, но Зимин отказался. Спросила, как его зовут, но документов не по требовала. Видать, хорошо жизнь прожила, клюв жареного петуха ее не коснулся.

— Конечно, я помню и Яшу Ильина, и Катюшу. А дочка Оленька была сущим ангелом, как картинки сошла. Первенца своего они схоронили, когда им по двадцать с небольшим было. Очень страдали. Восемь лет после этого Бог им детей не давал, наконец у них девочка родилась. Уж они на нее намолиться не могли. И тут вдруг такое несчастье.

— После похорон Катя исчезла. Что вы по этому поводу думаете? — вкрадчиво спросил Зимин.

— Думаю, что руки на себя наложила. Такое горе она не смогла бы перенести. Отдала последние почести родным и покончила с собой. Я ее понимаю. Вернуться в пустую квартиру, где все еще слышится Олечкин смех, хуже каторги. Нет, ее сердце такой нагрузки не выдержало бы.

— У них были друзья?

— Очень много. Они были людьми открытыми, гости у них собирались часто. Песни о геологах пели. Яша был тамадой. Мы с моим покойным мужем тоже ходили к ним. Веселились до упаду. Друзья Яшу называли «Главным». Главный сказал, значит, закон. Очень его уважали. Андрея, не помню как его фамилия, назначили руководителем только потому, что он был доктором наук. По статусу положено. А на деле командиром был Яша. Очень талантливый человек. Бывал среди гостей и Максим Максимыч. Очень похож на одноименного героя Лермонтова, но ходил уже с палочкой. Пожилой дяденька. Сидел всегда в сторонке, положив подбородок на ручку палки, и по-доброму улыбался, глядя на молодежь.

— Скажите, Софья Сергеевна, а почему вы так уверены, что Катя тоже погибла? А вдруг жива?

— Тогда бы никто не стал освобождать их квартиру. На следующий день после похорон приехала машина с грузчиками и вывезла все вещи. Ими руководил Иван Нагорный лично. Большой начальник. Когда я зашла в квартиру, он рылся в Яшином письменном столе. Я спросила его, в чем дело, он ответил, что площадь казенная и сюда въедут новые жильцы, стоящие на очереди.

— Вы и раньше видели Ивана Нагорного?

— Он бывал на вечеринках. Не часто, но заглядывал. Солидный такой, но очень скучный. Максим Максимыч его не любил. Если он узнавал, что придет Нагорный, отказывался от приглашения. Хотя странно. Я слышала, что они даже не были знакомы. Откуда такая неприязнь? Так вот, квартиру опечатали, и она еще долго пустовала. Новые жильцы приехали лишь спустя полгода. Я хочу сказать, что Нагорный знал о гибели Кати, если приехал вывозить вещи. Спросить его я не решилась. Боялась расплакаться. Нервы свои пожалела.

Зимин достал из кармана фотографию, которую он сделал сидя в закусочной Валерия Павловича. На другой стороне улицы, возле гаража, стояли Бартеньев и Екатерина Ольшанская.

— Вот посмотрите на снимок. Вам не знакомы эти люди?

Женщина взяла фотографию, надела очки, глянула и вскрикнула:

— Бог мой! Это же Катя!

— Уверены?

— Конечно. Только одета она странно, как топ-модель. Раньше она одевалась очень скромно. И дело не в деньгах, они оба хорошо зарабатывали, дело во вкусе. И волосы крашеные. Но это она. Подурнела, конечно, и вид усталый. Так что же получается? Катя жива?

— Ничего не могу сказать. История этой фотографии мне не известна. А вы не знаете адреса Максима Максимовича?

— Точно не знаю. Он живет на втором этаже красного дома на стыке улиц Олеко Дундича и Богородской. Однажды я его там встретила. Поболтали немного, и он показал мне свои окна

справа от центрального подъезда. Правда, это было года три-четыре назад. Даже не знаю, жив он или нет. Совсем плохо выглядел. Все его учителем называли, а иногда профессором. Во всяком случае, когда ребята говорили о геологии, он часто встревал и поправлял их.

— Спасибо, Софья Сергеевна, извините, что отнял у вас столько времени. Попробую поискать профессора.

— Скажите, а вы будете искать Катю?

— Еще не знаю, все зависит от ситуации.

— Найдете ее, передайте от меня привет. Если она жива, то я очень рада. Благородная и очень порядочная женщина.

Зимин так не думал, он имел о Кате другое мнение. И если бы узнал об участии Ольшанской в сговоре с Нагорным, поверил бы. С другой стороны, трудно предположить, что женщина пойдет на умышленное убийство своего единственного долгожданного ребенка. Ради чего? Чтобы заживо гнить в Тихих Омутах?

В общих чертах картина казалась понятной, но по логическим ячейкам разложить ее он не мог. Пищи для размышлений хватало. Сначала надо решить вопрос — надо ли этим заниматься? Никто ему подобных поручений не давал.

3

Найти старика не составило большого труда. Максим Максимыч был жив, но прикован к постели. Гостя встретила внучка и провела его в комнату деда.

На кровати лежал высохший, как старая ветка, человек с мертвенно-бледным лицом. В чем только душа держалась, непонятно. Когда Кирилл представился и попросил разрешения поговорить, глаза старика просветлели и оживились, будто он ждал этой встречи всю жизнь.

— О чем вы хотите поговорить? — Голос больного звучал уверенно.

— Я провожу запоздалое расследование по делу о гибели членов экспедиции Ольшанского. Ваш адрес дала мне соседка Якова Ильина.