Король казино - Фридрих Незнанский

С Богом, — спокойным тоном отозвался Валерий Степанович, подвигая коробочку.

Павлов зашел в ванную, умылся холодной водой, крепко растер лицо полотенцем, при прощании с Сар- гачевым похлопал по нагрудному карману пиджака, где лежала коробочка.

Это стоит генеральских погон.

Жду, — ответил Саргачев и прикрыл дверь.

В ожидании «гавриков», как называл своих подчи­ненных, работников «Глории», Вячеслав Грязнов, си­дел он в кабинете, бездумно рисуя на листе бумаги нечто напоминающее готические соборы. Почти сразу после приезда из Гонконга Турецкий очень подробно, но упуская даже мельчайших деталей, обрисовал Гряз­но ну результаты расследования дела: убийство Кузьмин­ского — наркобизнес. Славу более всего интересовали старые знакомцы — Грач и Скворец, охранники Кузь­минского. С излишней заинтересованностью рассмот­рел он и пикантные фотографии госпожи Стрельнико­вой и Павлова, сделав при этом весьма неприличные замечания. Не реагируя на Славины словечки, Турец­кий попросил Грязнова заняться полковником ФСБ.

«Деньги найдем. Иди и работай. Докладывай мне ежедневно», — закончил товарищескую беседу Турец­кий. И Слава с легкой душой принялся за дело. При­гласив Николая Щербака и Михаила Самохина, кото­рого все называли просто Самоха, он поставил перед ними следующие задачи наружного наблюдения. Пер­вая: полковник госбезопасности Анатолий Сергеевич Павлов. Вторая: «шестерки» Вани Бурята — Скворец, Грач и Мишка Слон. Третья: гений картежной игры Роберт Вест. «Чего-то много ты наговорил, — мрачно произнес Самоха. — И все вдвоем?!» — «В придачу две машины, «ауди» и джип», — ухмыльнулся Слава. «Не пешком же ходить, — еще больше помрачнел Са­моха. — Без Крота не обойтись». — «Это точно, — под­держал товарища Николай Щербак. — Без Крота ни­как нельзя». — «Алексей Петрович Кротов, — попра­вил Грязнов, подумал и добавил: — Берите». — «Теперь самый раз»,— повеселел Самоха. «От сердца отрываю!» — постучал себя по груди Грязнов. Крот, лучшии топтун «Глории», был человеком незаменимым не только как топтун, но и по части знакомств с личностями глубо­чайшего московского дна и господами самого высокого ранга из «новых русских». Щербак и Самоха вплотную занялись Павловым, а Крот привлек к работе несколь­ких знакомых из числа бомжей, проституток, офици­антов, швейцаров, а также двух-трех приятелей, зав­сегдатаев казино. Как ему удавалась наружка, не знает никто, уж такой он человек был, Лешка Крот. «Слышь, директор, — сказал однажды Грязнову Самоха. — А мы ведь не одни топчемся возле полкаша. Сели ему на «хвост» и другие». — «И кто же?» — поинтересовался Слава. «А хрен их знает! У нас две машины, а у них, может, двадцать две. Но что сели, точно». — «Раску­сить надо». — «Поди раскуси. Как бы они нас не рас­кусили... Живчики будь здоров!» — «Что хотите-то?» — «Ребят прибавь». Скрепя сердце Грязнов выделил еще четверых детективов. «Теперь порядок, — успокоился Самоха. — Теперь отмахнемся».

Их-то, Самоху и Щербака, с нетерпением ожидал теперь в своем кабинете директор «Глории» Грязнов. Слава понимал, что слежкой в отношении сотрудни­ков ФСБ и МВД он занимался в виде исключения. Для всего этого есть спецслужбы. Но так было угодно Косте Меркулову, замгенпрокурора России. А Костя — гений по части следствия, сыска и субординации.

Когда ребята вошли в кабинет, мельком бросив взгляд на их лица. Грязнов понял, что случилось нечто не­предвиденное.

Докладывайте, голубки, — зловеще произнес он.

Влипли! — с ходу бухнул Самоха, опрокидывая большую чашку, в которой, как и обычно, был налит чай пополам с коньяком.

Давайте с самого начала. Может, ты, Коля?

Щербак по-деловому разъяснил ситуацию. Они, как обычно, нормально, по-тихому «проводили» Павлова до дома, но решили не уезжать, подождать немного. Подозрение вызвало то, что полковник оставил свою машину у подъезда, а не загнал в гараж, который сто­ял рядом, во дворе. Часа через полтора Павлов вышел и сел в машину. Отчалили и те, что сели ему на «хвост». «Провожали» тремя машинами, довели до Арбата, даль­ше подключился Крот. Он-то и сообщил, что, после того как Павлов вошел в дом Веста, подъехал «форд» эмвэдэшного полковника Саргачева и, что самое инте­ресное, вместе с полковником вышел из машины наш Демидыч.

Неужто кто-то протрепался? — удивился Грязнов.

О чем ты, Слава, — укоризненно произнес Щер­бак. — Да если бы кто-то трепанул, разве возник бы Демидыч?

Ум за разум зашел! — с досадой хлопнул себя по лбу Грязнов. — Как влипли-то?

Щербак крякнул и посмотрел на товарища.

Моя вина, — буркнул Самоха.

Оба виноваты, — пришел ему на помощь Щер­бак. — Крот кричит, линяю, мол, жарко становится, ну мы и пошли...

А он в кустах, Демидыч-то. Лыбится, — снова пробурчал Самоха.

И что дальше?

Да ничего. В приемной ждет.

Та-ак, — протянул Грязнов, оглядывая подчи­ненных. — И где ночку провели?

Где были, теперь нас нет.

На пару с Демидычем?

Почему на пару? Вон Колька был.

Хорошо провели. Культурно, — солидно ответил Щербак. — Ты бы плеснул своего кофейку, а еще луч­ше чистенького.

Грязнов вытащил откуда-то снизу початую бутылку коньяка, налил по стопке, посмотрел, как одним ма­хом опрокинули коньяк его частные сыскари, разом выдохнули воздух, и усмехнулся.

Теперь вижу, и впрямь культурно провели ноч­ку... Кто Демидыча-то задвинул? Такой «шкаф» сво­ротить мудрено.

Не ожидал Демидыч, — признался Самоха. — Да мы с ним помирились. Он парень ничего, понятливый.

Так, может, мне и разговаривать с ним не надо?

Мы с ним ни о чем таком не болтали. Он ничего, и мы ничего. Ты же предупреждал, Слава. А вот на­счет полкашей не в курсе. Крот, правда, сказал, что­бы не волновались...

Ну и не волнуйтесь, — успокоил сотрудников Грязнов. — Был у меня Крот. Тьфу! Кротов! Алексей Петрович! Опохмелились, и хватит. Гуд бай! Пусть зай­дет Демидыч.

Владимир Демидов был родом из Архангельской об­ласти, охотник, зверолов, рыбак, воевал в Афганиста­не под началом Саргачева, был женат, но разошелся, квартиру оставил жене и дочке, живет в Заветах Иль­ича, что по Ярославской дороге, в деревенском доми­ке, который когда-то приобрел по совету жены, часто ночует в Москве у своего напарника. Вот все, что знал Грязнов о Демидыче.

Сидит он теперь напротив, смотрит куда-то в угол, молчит. Слава наполнил стакан коньяком, плеснул и себе.

Пей, Володя.

Демидыч молча выпил, вытер губы ладонью.

Закуси, — подал конфетку Грязнов.

Баловство, — кашлянул в кулак Демидыч.

Так и будешь молчать?

О чем говорить-то? Мы вроде договорились.

С кем?

С твоими.

А ты чей? Разве не мой?

Договорились, — повторил Демидыч.