Моя веселая Англия - Марианна Гончарова

Я была на этом заводе и честно нюхала – терла ладонь об ладонь, все как полагается. Ничего! Только запах самогона, если я, конечно, не ошибаюсь, потому что в марках крепкого алкоголя не сильна совсем. Люди, которых я тогда сопровождала, – они приезжали учиться, чтобы открыть предприятия у нас в стране, – они тоже долго нюхали. Очень хвалили. Так унюхались, просто диву даешься! Вынюхали несколько бутылок с золотыми этикетками, в вэн их грузили, правда, они не хотели грузиться, хотели еще нюхать и нюхать, а потом песни петь и пляски наши национальные плясать.

Словом, этим нюхателям страшно все завидуют, очень интересная и творческая работа, и, как вы понимаете, это ответственная обязанность – нюхать руки, облитые виски, передается по наследству, и туда нет хода никому чужому.

Но дедушку Максвелла было не унять – очень он хотел заняться чем-то необычным, но в космос его не пускали, в миротворцы – не брали, он немного побегал Пасхальным Кроликом в супермаркете, но голове было жарко, мокро и душно, ногам неудобно ходить в кроличьих лапах, и все дети трогали Пасхального Кролика за пузо.

И тогда дедушка Максвелл решил стать трубочистом. Для того чтобы работать настоящим трубочистом, нужно пройти двухгодичную школу, а для того чтобы свадебным – нужно настроение, цилиндр, пара щеток, лицо, измазанное сажей, и черный кот. Самая большая трудность была – научить кота сидеть на плече, но оказалось, что это совсем не трудность. Достаточно капнуть на плечо валерьянки – и кот сидел там как приклеенный, еще и выкрутасы всякие выделывал, на потеху зрителям.

А дело все в традициях. Англия – это вообще, простите за банальность, страна традиций, сама королева – это традиция, и файв-о-клок – традиция, и камины – тоже. И трубочист на свадьбе – это традиция, даже больше – хорошая примета. Как чашка разбивается – к счастью, как левая рука чешется – к деньгам, как в глаз ресница попала – к исполнению желания, так вот трубочист на свадьбе – ко всему прекрасному, к тотальной удаче!

То есть если к вам на свадьбу заявился трубочист и вас поцеловал, и вы его приобняли, да еще и потрогали кота на его плече, – все, можете не волноваться, жизнь у вас будет безоблачная, обеспеченная, увлекательная и долгая.

Прекрасная работа – целовать юных голубок-невест в тугие щечки, а также невестиных подружек, заодно и мамочек, тетушек и бабушек. Хорошо вкусно покушать, получить гонорар, повеселиться и потанцевать, побыть в центре внимания как носитель счастья в чистом виде.

Вот так дедушка Максвелл взял себе артистический псевдоним, как водится у всех уважающих свой труд артистов, – мистер Чимни – и подрабатывал поцелуями, пока в радостном экстазе не облобызал мисс Эри, бывшую учительницу местной начальной школы, восхитительную, элегантную, с серебристыми букольками надо лбом, знатную вышивальщицу и кошатницу. Дедушка Максвелл пришел на свадьбу ее внучки, метнулся к невесте, когда та выходила под дождем цветочных лепестков из собора, а потом давай целовать всех, кого попало. И как припечатал звонкий чмок в щеку мисс Эри, тут и все.

Теперь они живут вместе, но на свадьбы дедушка Максвелл уже не ходит, мисс Эри не разрешает – хватит раздавать счастье, самим надо... А вместо дедушки на свадьбы талисманом ходит его внук Денни – мистер Чимни-джуниор – подрабатывает себе на колледж.

Дети мои заразились любовью к Великобритании сразу, как только стали что-то понимать. А скорей всего, это была врожденная любовь. И у сына, и у дочери. Сын поступил на переводческий и уже этим летом караулил падающие звезды – загадать конкретное желание – съездить на футбол в Великобританию. Посмотреть британские города и веси, попробовать британское пиво и виски.

У Линочки, дочери, все оказалось сложнее. Девочки – это вообще очень сложные, это даже феерические создания. Эти двое, мои дети, сын и дочь, – совсем разные люди, с разных планет, по-разному глядящие на мир и на жизнь вообще.

Девочка влюбилась в мифы и легенды, в историю и культуру Великобритании. Тут как раз кстати родился Гарри Поттер. Она часами может слушать кельтскую музыку, учится танцевать шотландские и ирландские танцы и мечтает о машине времени, чтобы попасть ну хотя бы в век шестнадцатый-семнадцатый, – абсолютно серьезно вздыхает она мечтательно. И при любой мало-мальской возможности она декларирует эту свою неземную любовь и мечту как только может: поет на английском, танцует ирландский степ, читает стихи и на английском, и на русском, и на украинском, но обязательно что-то, что было бы связано с Великобританией.

Вот однажды моя Линка участвовала в областном конкурсе чтецов. До последнего дня я не знала, что она будет читать. Сюрприз, и все. Ну у нас конкурс если назначен, так идет он практически целый день, невзирая ни на что. Участники с родителями маринуются в зале. Жюри сидит снулое, как рыба на рынке во второй половине дня, глаз у них на первом часу уже замыленный, ухо вообще ничего не воспринимает, устали, а тут еще и пообедали. Потянуло в сон. Как раз очередь возрастной категории 13– 14 лет. И все по новой, пошли деточки в шароварах, с лентами в волосах, и как будто, кроме Тараса нашего Григорьевича, вообще больше никаких поэтов нет. И кроме «Реве та стогнэ» и «Садок вишнэвий коло хати» тот же Тарас наш, так сказать, Григорьевич больше ничего не написал. Нет, я ничего против Тараса нашего Грыгорыча не имею, и костюмы наши украинские национальные мне нравятся, но сколько ж можно-то! И мне так жаль – сейчас выйдет Лина, никто ее не будет слушать, она расстроится. И досадую сижу, что надо было проследить, надо было с ней поработать.

Наконец объявляют равнодушно – ведущие уже тоже от усталости, как клен-ты-мой-опавший, качаются, туда-сюда. Объявляют:

– Ангелина Томулец, молодежный театр «Трудный возраст», город Новоселица. Четырнадцать лет.

И тут на сцену легким быстрым шагом взлетает Лина. В отличие от других участников на ней нет ни вышитой сорочки, ни венка, ни кос, заплетенных вокруг головы по моде прошлого избирательного срока, ни румянца искусственного во всю щеку, а наоборот: волосы длинные по плечам рассыпаны, глаза горят, бледная, и одета Линка мальчиком, английским мальчиком XVII века: высокие сапоги со шпорами, лосины, коротенький камзол.

Она протягивает в зал руку и каким-то абсолютно завораживающим властным тоном отдает приказ:

– Шпагу мне! Я... сегодня... играю... влюбленного лорда!

И знаете что? Жюри, как птица Феникс, просто все воспряли ото сна, стали переглядываться, а председатель Аделаида Игоревна, честно скажу, нормально и регулярно пьющая дама, импульсивная, сразу – прыг! – подалась вперед и давай выбираться-выкарабкиваться, такая пухленькая, из насиженного кресла бархатного, искать шпагу глазами ошалело: приказу подчиниться, подать ее моей девочке. Такое Линка произвела первое впечатление стихами восхитительной Марины Бородицкой, любимой ее поэтессы.

Мамочки мои, тут у меня прямо сердце зашлось, я представила, как же она без него будет одна-одинешенька, эта девочка. Вот она читает письмо, носик покраснел, какое там других любить, какие другие, он, что ли, совсем уже, этот влюбленный лорд. Он же для нее единственный на всем белом свете. Она ведь леди. А настоящая леди всяких дураков чванливых, ветрогонов-себялюбцев, бездельников и ничтожеств растленных не любит. Потому что – леди.