Элита. Взгляд свысока - Ирина Волчок

Когда Надежда Ивановна уже встала после операции, Александра с Настей к ней в больницу тоже съездили. Надежда Ивановна обрадовалась до полуобморочного состояния. Но даже в этом состоянии сумела заметить, что Настя, тоже шумно радуясь и непрерывно болтая, все-таки осторожно принюхивается к больничным запахам. Запахи для Насти были не опасные, и Александра попыталась успокоить Надежду Ивановну. Но та все равно быстренько свернула разговор и выпроводила визитеров под предлогом недопустимости нарушения больничного режима. Перестраховка, конечно, но подход правильный. Как бабушка будет на Настю потом влиять — это потом и разберемся. Но уж что-что, а вредоносные факторы мимо нее не пройдут. Уж она-то никакому кактусу в радиусе километра цвести не позволит. Очень хорошо. И духи у нее — «Красная Москва». Еще лучше. «Красная Москва» Насте нравилась.

И еще жизнь в доме изменилась потому, что Хозяин стал появляться здесь чаще. Два раза даже к обеду приезжал. И оба раза Нина Максимовна категорически отказывалась от обеда и незаметно растворялась в недрах дома. В первый раз это обстоятельство все обошли молчанием. Во второй раз Настя с обидой спросила:

— А почему тетя Нина с нами сегодня опять не обедает?

— У Нины Максимовны, кажется, зуб разболелся, — ответила Александра. Увидела тревожный взгляд Насти — ее всегда очень тревожили чужие болезни — и успокаивающе добавила: — Совсем немножко. Скоро пройдет.

Хозяин внимательно посмотрел на Александру, на пустой стул, с сомнением поднял брови, но ничего не сказал. И к обеду больше ни разу не приезжал. Нина Максимовна опять стала обедать вместе с Настей и Александрой. Правда, чувствовала себя за столом все равно неуверенно. Особенно когда Клавдия Васильевна меняла ей блюда. Нина Максимовна виновато опускала глаза и вжимала голову в плечи. Клавдия Васильевна подчеркнуто почтительно суетилась вокруг нее, заботливо спрашивала, не положить ли еще того или этого, вынимала из кольца салфетку, пододвигала хлеб — в общем, развлекалась. Нина Максимовна молча качала головой и жалобно поглядывала на Александру. Ничего, привыкнет. Да и Клавдия Васильевна когда-нибудь перестанет ее дразнить. Тем более, что в любое другое время и в любом другом месте они уже сейчас сосуществуют вполне мирно, можно сказать — дружно, болтают, смеются, обмениваются какими-то растрепанными книжками и даже покрикивают друг на друга. Может быть, со временем Нина Максимовна и Хозяина за столом научится терпеть. По крайней мере, его появления вечерами она терпеть уже научилась. И с Настей научилась обращаться. Время от времени еще впадала в благоговейный ужас от ее речей, но зомбированию уже осознанно противостояла. В особо трудных случаях копировала Александру — слова, интонацию, выражение лица. Помогало. Теперь Александра могла со спокойной душой оставить ребенка с няней на все свободное от занятий время. Еще чуть-чуть — и она сможет оставить их на целый день. Возьмет выходной, закроется в своей квартире, заляжет на диван с книжкой в руках. Хотя там, наверное, придется сначала генеральную уборку делать. Сколько она не была дома? Полгода уже. Пыли наверняка — на палец… Вот вам и весь выходной — пыль выгребать. Ладно, к себе домой можно и не ездить. Она съездит в Монино. Тоже давно уже не была.

Это было очень приятно — думать, что она может оставить Настю на целый день, и при этом ни о чем не тревожиться. Сейчас она уже почти ни о чем не тревожилась. Хозяйка не давала о себе знать. И о ней никто не вспоминал. По крайней мере — не заговаривал. Тревожиться не о чем. Хорошо.

Вот только Сан Саныч немного тревожил. Похоже, отсутствие Хозяйки его не успокоило. Похоже, его решение «присматривать» за Александрой еще и окрепло после отъезда Хозяйки. Он наверняка что-то знал, но информацией не делился. И философскими мыслями о вечном не делился. А ведь раньше чуть ли не через день умело организовывал случайные встречи наедине. Не понятно — зачем. Чтобы поговорить о смысле жизни, наверное. А после отъезда Хозяйки организовал только одну встречу наедине. В тот день, когда Александра с Настей ездили в больницу проведать Надежду Ивановну. И встреча эта была по меньшей мере странная.

В тот день они вернулись домой минут за двадцать до обеда, Александра сразу отправила Настю с Ниной Максимовной умываться и переодеваться, а сама пошла к себе — тоже умыться и переодеться, надо было торопиться, стол на веранде уже накрывали. Вошла, на ходу расстегивая пуговицы на блузке, закрыла дверь, обернулась — и остолбенела. В кресле у окна сидел Сан Саныч, смотрел на нее, прижимал палец к губам. Александра застегнула пуговицы, сделала надменное лицо, подняла брови. Сан Саныч встал, неторопливо подошел, ткнулся губами ей в ухо и почти неслышно зашептал:

— В твоей комнате камера… Все будет писать… Когда выйду — включится. Никому не говори. И вообще здесь особо не болтай. Я жучков не нашел, но мало ли… Вечером иди к розарию. Там объясню…

И ушел. Ушел — стало быть, камера включилась. Как они ей надоели, Джеймсы Бонды хреновы. Пардон. Но ведь по-другому и не скажешь. По-другому подумаешь. Еще хуже. Александра вздохнула и отправилась переодеваться в ванную. Надо надеяться, что хоть там камеры нет.

Вечером, уложив Настю, попросив Нину Максимовну минут десять побыть рядом с девочкой — на всякий случай, вдруг проснется, — и, убедившись, что Хозяин с Леонардом Семеновичем о чем-то тихо разговаривают в библиотеке, так что никто за ней не попрется, Александра пошла к розарию, на ходу все больше раздражаясь от этих киношных шпионских игр. И в то же время ясно сознавая, что раздражение свое она культивирует намеренно — чтобы не бояться. Хозяин сказал жене чистую правду: его служба безопасности была лучше всех. Она в игры не играла, она дело делала. Так что если это не киношные шпионские игры — значит, все очень плохо.

Было еще совсем светло, но Сан Саныча она опять не сразу заметила. Как всегда, взялся ниоткуда, дернул за руку, заставляя вломиться прямо в кусты живой изгороди, почти бегом поволок к розовому лабиринту. Остановился у врытой в землю деревянной скамейки, повертел головой, оглядываясь по сторонам, сел на скамейку и похлопал ладонью рядом с собой. Ну и воспитание. Тоже мне, Джеймс бонд. Даже не Лёха Николаев.

— А вы не слишком в шпионов заигрались, господин подполковник? — Александра села подальше от Сан Саныча и отвернулась от него. Неудовольствие выражала.

— Не ори, — сказал невоспитанный господин подполковник. — Можно не шептаться, я здесь все проверил. Но все равно очень-то не ори. Мало ли… И если целоваться полезу — тоже не ори. У нас романтическое свидание, если ты не в курсе. Несмотря на то, что ты замуж за другого собралась. Кстати, зачем ты нашей Оксанке сказала, что замуж выходишь? Сама решила защищаться, да? Гражданская оборона? Мне не доверяешь?.. Вы, ваша светлость, наивны, как Наташа Ростова накануне первого бала. И так же раздражаете… Саш, неужели ты думаешь, что Оксана поверит, что кто-то может предпочесть заштатного врачишку нашему олигарху? Кстати, наш олигарх о твоем предстоящем замужестве еще ничего не знает. Навести справки о женихе приказа не было. Что это может означать? Ну ка, подумай.

— Это твоя работа, вот ты и думай, — огрызнулась Александра. — Мыслители… Он его знает, вот что это может означать.