Великая Екатерина. Рожденная править - Нина Соротокина

Власть при дворе Потемкин приобрел огромную, и это была власть не только фаворита, она была заработана огромным кругом интересов и неустанной работой. Вот самые разнообразные вопросы (сошлюсь на И.А. Заичкина), которые поручила ему Екатерина решать в пору его двухгодичного фаворитства: «крестьянское восстание и австро-русское сближение, Запорожская сечь и бурбонские дворцы, беспорядки в Вологде и война со Швецией, торговый договор с Францией и устройство Черноморского флота, судьба Грузии, должность флигель-адьютанта, Вышневолдайская система, Дунайские княжества, устройство городов, Кавказ, Крым, Дарданеллы, восстановление Византийской империи, Польша, Курляндия и многие другие».

Но уже в конце 1775 года в отношениях между любовниками появился признак отчуждения. Тон писем Екатерины к Потемкину изменился. На словах она любила его по-прежнему, но между строк проглядывала усталость от их отношений. Императрица давала повод для ревности, об этом рассказ впереди. Потемкин перестал верить ее клятвам в верности и любви. Дипломат на троне, Екатерина по сути своей была лицемерна, и это угадывал ее чуткий любовник. А дальше взрыв, вулкан, куча упреков, потом раскаяние и глубокая депрессия. Вот выдержка из письма Екатерины того времени: «Я хочу ласки, да, и ласки нежной, самой лучшей. А холодность глупая с глупой хандрой ничего не произведут, кроме досады и гнева».

Из письма Потемкина к Екатерине в мае 1776 года: «Позволь, голубушка, сказать последнее, чем, я думаю, наш процесс и кончится. Не дивись, я не беспокоюсь в деле любви нашей. Сверх бессчетных благодеяний твоих ко мне поместила ты меня у себя на сердце. Я хочу быть тут один преимущественно всем прежним твоим для того, что тебя так никто не любил; а как я дело твоих рук, то и желаю, чтоб мой покой был устроен тобою, чтоб ты веселилась, делая мне добро».

Кто же виноват в разрыве больше – Екатерина или ее фаворит? Они так и не договорились, потому что через месяц Потемкин уже пишет: «Я для вас хоть в огонь, но не отрекусь, но, ежели, наконец, мне определено будет быть от вас изгнану, то пусть это будет не на большой публике. Не замешкаю я удалиться…».

И удалился. Отставка состоялась «не на большой публике», но она состоялась. Бросив столицу и двор, он отбыл в свое наместничество – в Новороссийский край, где ранее был назначен генерал-губернатором. Окружение Екатерины недоумевало, сильны были слухи, что в отставку Потемкин пошел добровольно, испросив на то разрешение хозяйки. Кто знает, рассчитывал ли он сохранить прежнюю власть? Или захотел построить «собственное государство», где стал бы полновластным хозяином. О, конечно, Новороссия и Крым есть собственность России и императрицы, но освоение их требует исполинской работы. Он превратит эти земли в рай и поднесет ей их как подарок.

Пугачевская война сильно тряханула Российскую империю. Надо было наводить порядок в государстве, и Екатерина, буквально засучив рукава, взялась за дело. К тому времени относятся очень важные правительственные документы, направленные на стабилизацию жизни в стране. Недаром 80-е годы XVIII столетия в России историки называют расцветом политики просвещенного абсолютизма. Материал в этой главе я излагаю, использую труд замечательного историка Николая Ивановича Павленко – «Екатерина Великая». Всем рекомендую эту книгу прочитать. Николая Иванович историк (справилась в Интернете, ему 98 лет), а я только писатель.

После Кючук-Кайнарджийского мира пышно отпраздновали победу (в Москве, на Ходынском поле), но не успели наградить сам народ, который пострадал от войны с турками. Помешал Пугачев. После казни «злодея» решили вознаградить участников как войны с турками, так и тех, кто воевал с Пугачевым.

Первым 17 марта 1775 года был выпущен «Манифест о свободе предпринимательства». Манифест вышел спустя восемь месяцев после заключения мира с турками, в нем говорилось о льготах, предоставленных как непосредственным участникам военных действий (они получали повышение по службе, рядовых недворян запрещено было наказывать без суда плетьми и батогами), так и лицам, которые имели «участие в военных трудностях» – им уменьшали налоги. Понизили также налоги купцам и мелким ремесленникам, то есть отменили мелкие сборы, существующие с давних времен: поборы с харчевен, трактиров, цирюлен, бань, мелких промыслов и т. д. Особенно интересовали императрицу районы, разоренные пугачевской войной, они получали наибольшие льготы. Были также понижены цены на соль, увеличена заработная плата для «приписных крестьян», работающих на заводах и фабриках.

Манифест поделил людей сословно. Всех жителей, которые занимались торговлей и ремеслом с капиталом менее 500 рублей, назвали мещанами, те, которые имели капитал более 500 рублей, отнесли к купцам. Купцы имели три гильдии. Им снизили налог, позднее их освободили от воинской обязанности, но обязали платить за рекрута 300 рублей. Купцам также дали предписание, на какой вид транспорта они имеют право. Купцы первой гильдии имели право ездить в карете, запряженной парой лошадей. Вторая гильдия тоже могла себе позволить конную пару, но вместо кареты обязана была ездить в коляске. Третья гильдия могла запрячь в коляску только одну лошадь.

Нам кажется смешной такая подробность, но в XVIII веке на это смотрели иначе. Закон «Табели о рангах», принятый еще Петром I, действовал неукоснительно. М.А. Гордин пишет: «Чтобы чин был ясно виден издалека, и не только днем, но и ночью, пользовались еще одной опознавательной системой (первая система – это мундир. – Авт.). Приблизительным, но зато очень крупным, наглядным указанием относительно ранга каждого, состоящего на царской службе был его способ езды по городу – точнее, вид упряжки, что тащила его экипаж. Особы первых двух классов – генерал-фельдмаршалы, генерал-аншефы, канцлер и действительные тайные советники, а также обер-гофмейстер, обер-гофмаршал, обер-шенк, обер-шталмейстер, обер-егермейстер и обер-камергеры двора ее величества – имели право разъезжать в каретах, запряженных 8-ю лошадьми (цугом – Авт.). Следующим трем классам – генерал-поручикам, генерал-майорам, бригадирам, тайным, действительным статским и статским советникам, а также придворным вплоть до камергеров и камер-югкеров полагалось шесть лошадей. Военные чины с шестого по восьмой класс именовались штаб-офицерскими – это были полковники, подполковники и майоры; в штатской службе им соответствовали коллежские советники, надворные советники и коллежские асессоры. Они могли ездить четверней. Младшие обер-офицерские чины – капитаны, поручики, подпоручики, прапорщики, равно как и титулярные советники, коллежские секретари, корабельные секретари, губернские и провинциальные секретари и коллежские регистраторы – должны были обходиться парой. Не имевшие табельного чина впрягали в повозку одну лошадь либо ездили верхом». Длинная получилась цитата, но она дает представление не только о транспорте или чинах подданных великой империи, но и образует как бы второй и третий планы. Подробно жили, что и говорить. И указание купцам, подкрепленное законом, – как им следует ездить по городу – не способ принизить сословие, а наоборот, оказать честь, они теперь тоже на государевой службе.

В конце 1775 года Екатерина писала Вольтеру: «Я только что дала моей империи «Учреждение о губерниях», которое содержит в себе 215 печатных страниц … и, как говорят, ни в чем не уступает «Наказу». Мне больше нравится первое: это плод шестимесячной работы, исполненной мной одной». Здесь императрица лукавит, рукой сама водила, это правильно, подтверждение есть, но мыслить и сочинять помогали. Помощники эти были в основном невидимыми. Это были депутаты-дворяне, участвующие в работе в «Уложенной комиссии», и более поздние авторы, писавшие свои «малые наказы» императрице. Эти авторы были недовольны местными властями: медленный суд, взяточничество, лихоимство и т. д. Распоряжаются всем «государевы люди», направленные сверху правительством, а дворяне хотели сами распоряжаться своим уездом.