Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали  - Гай Юлий Орловский

Он рассматривал меня внимательно, я поежился где-то в области селезенки, но внешне выгляжу, уверен, как и должен выглядеть мудрый и уже уверенный в себе император.

– Можно в карманы, – сказал он. – Или в сумку.

Я отмахнулся.

– Да, не совсем удачное сравнение.

– А удачного в такой ситуации не подобрать, – ответил он. – Ваши слова звучат слишком разумно. Даже не верится, что это вы сказали.

– Ну спасибо, принц! Еще бы, у вас такая шляпа…

Он пояснил с невозмутимостью:

– Слишком философски правильно… пусть и не применимо в жизни. Все-таки мы человеки, а это значит, хватаемся за самые легкие варианты.

– Да, – согласился я, – но, зная их пагубность, для других можем открыть только трудные пути!

– Ваше величество?

– На которых окрепнут, взрастят волю и стойкость, научатся превозмогать невзгоды!

– А-а-а…

Он не сводил с меня испытующего взгляда.

– Потому вы, сэр Ричард, являясь паладином, говорите о необходимости церкви и ее инквизиции, а сами тайком пользуетесь нечестивой магией?

– Сэр Альбрехт, – ответил я уязвленно, – могли бы и не так прямо тыкать в глаза палкой. Да, мы должны учить народы жить так, как нужно, а не как живем сами! Потому Маркус хорош для короткого рывка, но плох для долгого развития. Развития не человека, общества.

Он кивнул.

– Короткий рывок мы сделали, если иметь в виду захват Юга?.. И теперь Маркус должен… отойти в сторону? Словно его и нет?

– Точно, – подтвердил я. – Словно его и нет!.. Иначе ослабеем. Перестанем напрягаться. Только те народы, что напрягаются, доминируют над теми, что живут в тепле и неге!.. Насколько я помню, всегда северные варвары побеждали южан, живущих в комфорте! А потом сами изнеживались, их побеждали те, кто снова явился с Севера, а потом и те изнеживались…

Он взглянул несколько странно, в каких это старых книгах я такое читал, а я прикусил язык.

Сегодня день солнечный, женщины прогуливаются по аллее поголовно в шляпках с широкими полями. Величавые и молчаливые лакеи несут следом широко распахнутые зонты самых веселеньких расцветок, от алых до голубых.

Многие обмахиваются еще и веерами, это больше элемент красоты и кокетства, чем нужды. Эти штуки подчеркивают, какие они нежные и трепетные, к тому же поверх края так удобно, мило и вроде бы невинно стрелять кокетливо глазками и бросать многозначительные взгляды, продолжая бесконечные любовные игры.

Келляве остановился рядом у края балкона, с другой стороны меня подстраховывает Альбрехт с таким серьезным видом, словно готовится удержать от самоубийства.

Оба как две крайности моей армии: Келляве в панцире, даже стальные поножи и наручни на месте, блестят хищно и воинственно, а сэр Альбрехт одет так, что и павлин удавится от зависти к блеску, красоте и живописной яркости костюма. А перья на шляпе раскинулись таким пышным куполом, что и нас с Келляве закрывают от солнца.

– Ваше величество, – проговорил Келляве, – что-то как бы идет криво… Или вообще не идет?

Я поинтересовался вяло:

– Вы о чем, граф?

– Да обо всем, – ответил он. – Неужели им все равно, что император у них не Скагеррак, которому все присягнули, а пришелец с дикого для них Севера?.. Мне все кажется, что прикидываются. И вот-вот нападут…

Я облокотился о перила, всматриваясь в гуляющих, Альбрехт помахал кому-то шляпой, а потом самым благожелательным голосом ответил графу через мою голову:

– Так мы не свергали Скагеррака. Трон был свободен и пуст!.. Мы заняли его, принимая как бы в благодарность от жителей за спасение от гибели.

Келляве сказал с тоской:

– Да вот только они как будто об этом и не знают. Живут себе так, будто нас и нет.

– Или знают, – уточнил Альбрехт, – что скоро мы все станем ими.

Келляве окинул его недружественным взглядом.

– Вы уже стали, герцог. Может, и на трон уже посматриваете?

Альбрехт выпрямился, а я сказал торопливо:

– Но-но, тихо!.. Нам только распрей в нашем лагере не хватало. Напоминаю, Адам, сорвав запретный плод, отстоял право для своего потомства на самостоятельность. Господь сказал, ну и хрен с тобой, борись и ратоборствуй, а я проверю, насколько ты стоек духом. Потому и подбрасывает нам испытание за испытанием.

Келляве проводил гуляющих внизу недружелюбным взглядом, в котором мне почудилась и скрытая тоска. Там целая группка весело хихикающих женщин, ярких и беззаботных, как цветные бабочки, умело стреляют глазками в сторону идущих в сторонке мужчин, щебечут, чирикают, счастливые и довольные жизнью.

– Хорошо местным, – сказал он с завистью в голосе. – На них Господь махнул рукой. Теперь только пьют, едят да вволю блудят с чужими женами…

– Они же нищие духом, – напомнил Альбрехт. – а вот на нас Господь возложил… или, как говорил его величество, положил, а то и поклал! Потому должны нести с гордостью и смирением, мы же избранные. Нам Господь доверил нести, вот и несем. Горделиво и с задранными головами, как гуси свои толстые задницы к реке!

– Не ерничайте, герцог, – сказал я сухо.

Альбрехт ответил с легким поклоном:

– Мне больше не брать с вас пример?

Я смолчал: мир в самом деле перевернулся, если сам Альбрехт Гуммельсберг уже берет с меня пример, если не брешет. По крайней мере я замечаю, что он для меня все меньше становится примером, хотя к его советам прислушиваюсь с прежним вниманием.

Внизу придворные начали останавливаться, вдали на аллее показались трое быстро скачущих в направлении дворца всадников. Им поспешно давали дорогу, многие успевали поклониться, а дамы поспешно приседали, грациозно растопыривая платья.

Всадники промчались к зданию, впереди сэр Норберт, соскочил почти на скаку, бросил повод сопровождающему разведчику и бегом поднялся по ступенькам.

– Похоже, – сказал Келляве, – у него серьезные новости. Сэр Альбрехт…

Альбрехт буркнул:

– Да-да, у меня встреча с лорд-канцлером.

Они покинули балкон, я некоторое время смотрел, как в саду придворные играют в прятки, догонялки, женщины прыгают через веревочку, неуклюже подбирая длинные платья, отовсюду либо веселый беззаботный смех, либо томные вздохи и уверения, что здесь ничего недозволенного, все в рамках пристойности и что никто не видит…

За спиной прозвучали твердые шаги, Норберт подошел и встал рядом так близко, что я почуял от него запах лесной хвои и аромат костра.

– Сэр Норберт? – произнес я.

Он сказал тихо:

– Новости о герцогине.