Чемодан. Вокзал. Обойма - Кирилл Казанцев

«Отнюдь. Просто только сейчас настал тот момент, когда я могу окончательно посвятить тебя в детали моего плана, – проговорил интригующе Дугин. – Майор Скворцов наш человек. Это по моей просьбе он наехал на твоих рабочих. Также Скворцов взялся и за других бригадиров, работающих в Москве на Хайдарова. При этом наотрез отказывался брать взятки, на угрозы не реагировал. Естественно, о неподкупном правоохранителе тут же доложили Тофику. Тот, в свою очередь, – Пролясковскому. От возникшей помехи, как я и планировал, он решил избавиться привычным методом – натравить своего цепного пса Тангола Алиева».

«Значит, Скворцов изначально был приманкой».

«Именно. А теперь, Андрей, твоя главная задача – поймать этого головореза с поличным и заставить его признаться на камеру, кто является заказчиком. Убийство майора мы постараемся инсценировать».

«А если Алиев выстрелит в лоб? Или, чего хуже, голову отрежет? – предположил Ларин».

«Надеюсь, Тангол выстрелит в грудь», – уверенно ответил тогда Дугин.

А за стеклом продолжалась раскрутка Сафарова, в результативности которой Дугин уже не сомневался. Павел Игнатьевич задумчиво смотрел на мрачного Рахмона, горбившегося перед следователем.

«И почему только Ларин не был уверен, что Алиев не станет стрелять Скворцову в голову? Не первый же год вместе работаем», – усмехнулся Дугин.

…Рахмон уже успел понять, что наркотики ему подбросили не рабочие, а сами менты. Вот только с какой целью? Зачем? Вот те вопросы, ответы на которые искал сейчас Сафаров.

– Я теряю терпение, – вставая из-за стола, тяжело вздохнул следователь. – Придется оформлять, как распространение наркотиков.

– Я на все согласен. Что вы от меня хотите? – не выдержал Рахмон.

– Ты должен сделать один телефонный звонок, вот и все…

Белые шторы надувались на ветру, словно паруса. Потрескивали, плача растопленным воском, свечи. Пенилось в хрустальном бокале шампанское. Тенью на стене подрагивало оголенное женское тело. На стеклянном столике дымились тонкие палочки благовоний, испускающие струйки ароматного дыма.

Пригубив полусладкого, Наташа Ростовцева потянулась к тарелке с клубникой, политой сверху взбитыми сливками. Кровать скрипнула. Наколов длинным ногтем, словно вилкой, бордовую ягоду, девушка отправила ее в рот. Накрашенные губы медленно расплылись в блаженной улыбке.

Щелкнул замок. Загремела металлическая дверь. В коридоре раздались шаги. Наташа присела на кровати и слегка сдвинула ноги. В спальню, сжимая в пальцах ключ от квартиры, вошел Тофик Хайдаров. Он в любой момент мог без предупреждения прийти сюда. Даже не посмотрев в сторону любовницы, подошел к бару, достал бутылку виски и, скрутив пробку, налил себе полный стакан. Выпил спиртное с такой скоростью, словно с минуты на минуту должен был наступить конец света. Затем ослабил узел галстука и опустился в глубокое кресло.

– Тофик! – укутываясь в простыню, надула губы Наташа. – Я так тебя ждала… А ты даже меня не поцеловал.

Хайдаров молчал. Чувствовалось, что он сильно разгневан. Вот только чем, Ростовцева не могла понять, но уже начинала догадываться. Старые страхи оживали в ее душе.

– Тофик! Ты чего? Какие-то проблемы на работе? – пыталась найти причину столь странного поведения любовника девушка. – Так я это мигом исправлю. Иди сюда. Я помогу снять тебе напряжение. Ну же, иди! – и она слегка приспустила край простыни, обнажив пышные груди.

Хайдаров вновь наполнил стакан. Только на этот раз отпил лишь половину. Призывы девушки так и остались лишь призывами. Казалось, что Тофик и вовсе не замечает ее присутствия.

– Это уже слишком. Слышишь? – Наташа сползла с кровати и накинула на голое тело халат. – Если ты будешь продолжать вести себя в подобном духе, я уйду в другую комнату и закроюсь на ключ.

– Сядь! – рявкнул Хайдаров на любовницу, чего раньше никогда не делал.

Девушка застыла на месте, не веря своим ушам.

– Сядь, кому я сказал, – повторил Тофик, сжимая кулаки.

Растерянная Наташа подчинилась.

Хайдаров тем временем сбросил с себя пиджак, снял галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки, на которой мелкими пятнышками проступал пот.

– Значит, вот как ты меня отблагодарила, – вытирая платком вспотевший лоб, произнес он.

– Тофик, дорогой, я тебя не понимаю… – смертельно испугалась Наташа.

– Смотреть в глаза, когда я с тобой говорю, – приказал Хайдаров.

Ростовцева испуганно посмотрела на любовника. А тот продолжал:

– Я тебя, можно сказать, из дерьма вытащил. Одел, накормил, квартиру купил. Ни в чем тебе не отказывал. Захотела пожарить задницу на Гавайях – пожалуйста, дорогая. Стукнуло в башку кольцо с бриллиантом купить – нет проблем. Приспичило на крутой тачке поездить – ради бога, выбирай любую, – вспоминая прихоти любовницы, загибал пальцы Тофик. – Чего тебе не хватало?

Девушка всхлипнула:

– О чем ты, дорогой?

– О чем? – стукнул по столу кулаком Хайдаров. – О твоем брате троюродном, Андрее, которого ты на работу устроить просила. Или он тебе не брат вовсе? А? Смотреть в глаза! Я сказал, смотреть!

Ростовцева зарыдала, проклиная себя за то, что в тот роковой день согласилась помочь одной блондинке, представившейся ей Лорой. Правда, не согласиться тогда она тоже не могла. Ведь та женщина пригрозила в случае отказа раскрыть Тофику ее самую сокровенную тайну, узнав о которой Хайдаров не задумываясь отправил бы свою любовницу на тот свет.

– Чего молчишь? – крикнул Тофик.

И тут в кармане его пиджака тихо зазуммерил мобильник. Мужчина достал телефон, глянул на дисплей, где высветился совершенно незнакомый номер. Поколебавшись, он все же нажал на кнопку соединения.

– Да… – проговорил Тофик и, услышав в динамике голос Рахмона, удивленно округлил глаза. – Что значит – все выдумал?.. Зачем?.. Ты понимаешь, что из-за тебя… – договорить Хайдаров не успел, на том конце линии послышались гудки.

Наташа уже собиралась с духом, чтобы рассказать любовнику то, что так долго от него скрывала. Она прекрасно понимала, чем это для нее закончится. Но и молчать больше не могла.

– Тофик, я…

– Т-с-с. Не надо ничего говорить. Это я во всем виноват. Какой же я дурак! Извини меня, газель моя, – Хайдаров вскочил с кресла и, подбежав к Наташе, крепко прижал ее к себе. – Извини, аллахом молю, извини.

Ростовцева недоумевала. Происходящее казалось ей какой-то нелепицей, кошмарным сновидением. Она была уверена, что обречена на погибель за свое предательство. А сейчас выходило, что вроде никакого предательства и не было вовсе. Ведь с ней по-прежнему все в порядке. А тот, кто на нее недавно кричал, сейчас целует и даже просит прощения. При этом внутренний голос девушки постоянно твердил: «Скажи ему, скажи. Ведь рано или поздно он все равно узнает». Но Наташа молчала.