Дикий Талант - Виталий Обедин

В том, что именно этих двоих Мастера отрядили в Наол, была своеобразная ирония: Цапля и Жаба должны были работать вместе.

— Все-таки боги меня не любят! — вместо приветствия скривился Цапля. — Ну почему из всех слуг Каддаха Мастера выбрали именно тебя?!

Голос тощего прозвучал негромко: не дай бог кто посторонний услышит упоминание истинного имени Зверемастера, однако по движению губ я догадался, что было сказа но. Потому что сам подумал совершенно то же самое!

Надо же было из всех слуг Тотемов выбрать именно Цаплю!

Быть может, те, кем мы были, прежде чем принять рабство Тотемов, сталкивались в прошлой жизни — и в памяти, затворенной Мастерами, остались не самые приятные впечатления от той встречи. Иначе откуда такая неприязнь?

Чтобы почувствовать застарелую — чуть не на уровне инстинктов — ненависть друг к другу, оказалось достаточно встретиться глазами.

Совместные действия во славу Сагаразат-Каддаха лишь укрепили наши чувства. Меня раздражали кураж и кровожадность, с которыми Цапля пускал в ход свой Тотем, а его — моя сдержанность и холодность.

— Приветствую вас, братья.

Я подошел к столу и опустился напротив долговязого. Жаба, со скучающим видом сидевший в углу, вытянув ноги к огню, только чуть качнул головой. Цапля же скривил губы и потянулся за кружкой с наверняка бессовестно разбавленным вином.

— Из всех хороших Тотемов Мастера сумели выбрать для этого задания изрядный кусок дерьма, — сказал он.

— Если тебя это утешит, я разочарован ничуть не меньше!

Я успел на долю мгновения раньше и выхватил кружку у него перед самым носом.

Пальцы Цапли сграбастали воздух.

Ухмыльнувшись, я поднес кружку к губам, но в ту же секунду она разлетелась на десяток мелких черепков, забрызгав содержимым мой новый камзол. Оскалившись, Цапля опустил руку. Черная лента татуировки живой змеей скользнула по предплечью ублюдка и спряталась под обрезанным Рукавом.

Я знал этот его фокус.

Тотем Цапли выстреливал на расстояние до двадцати футов узкую черную ленту, прошибающую любой доспех и любую магическую броню. Это требовало предварительной подготовки, волевого усилия и отдавалось в теле приступом страшной боли — знаю по себе. Ощущения при отделении тотема от кожи такие, словно из тебя живьем выматывают жилы. Однако Цапля за годы службы научился пользоваться своим оружием с поразительным мастерством. Равных ему я, по крайней мере, не знал.

— Ты идиот? — осведомился я, отряхивая камзол и незаметно оглядываясь.

Многие посетители «Беспутной вдовушки» обернулись на звук, с которым разбилась кружка, но как это произошло, по всей видимости, никто заметить не успел. Впрочем, что о них говорить — даже я не успел различить бросок смертоносной ленты Тотема!

Цапля продолжал скалиться.

— Может, остынете? — скучным, чуть надтреснутым голосом спросил наш третий собрат. — Сперва провернем дело, а потом можете друг другу челюсти посворачивать… если, конечно, Мастера не против. Они не любят, когда ломают их орудия.

— Только их воля и сдерживает меня — иначе бы уже пустил ему кровь, — прошипел Цапля.

— Когда-нибудь у нас будет шанс, — спокойно произнес я, усаживаясь на скамью. — Обещаю, я своим непременно воспользуюсь!

— Только не забудь обрадовать меня известием, что такой день пришел!

Мы обменялись красноречивыми ухмылками.

Третий отодвинулся от камина и сел рядом с Цаплей. Его лицо, усыпанное пятнами оспы и многочисленными бородавками, как нельзя лучше соответствовало прозвищу — Жаба. Впрочем, прозвище ли соответствовало облику, или облик отражал ту животную сущность, что вытащили наружу служители Зверемастера?

До того как принять рабство Тотема, это был матерый разбойник и жестокий убийца, отправивший на тот свет немало честных (и куда больше — бесчестных) людей. Его голова была предметом самого настоящего торга между десятком городов. И мне доводилось слышать о высокородных семьях, чьи главы дали страшную клятву хоть из-под земли достать человека, нанесшего им кровное оскорбление.

До сих пор эти клятвы оставались просто словами.

Жаба был одним из немногих слуг Тотема, кому сохранили прежнюю личность. Видимо, Мастерам требовались его связи и репутация.

— Довольно пререкаться! — резко бросил Жаба. — Сделаем дело и разойдемся. А когда вы двое встретитесь, чтобы угробить друг друга, я, надеюсь, буду достаточно далеко отсюда.

Цапля заткнулся.

Я едва сдержал усмешку: жаба заставляет цаплю закрыть клюв. В этом есть своя ирония!

Некоторое время мы молчали. Все равно нельзя было разговаривать: подошла служанка, ловко вытерла стол, собрала черепки, убежала и вернулась с новыми кружками — для меня и взамен разбитой.

— Для начала неплохо бы выяснить, кто из нас поставлен в новом деле главным, — наконец произнес Цапля.

Жаба сдержанно кивнул, и я тоже. Определить, кого Мастера избрали вожаком, очень просто. Существовал только один признак: главный тот, кому оказали больше доверия. Мастера Тотемов помешаны на секретности. Отдельный слуга никогда не получал всех деталей задания и не мог без остальных Тотемов сложить общую картину.

Итак, кто из нас знал больше?

— Мне сообщили следующее: в кратчайшее время прибыть в Наол, отыскать кабак «Беспутная вдовушка» и ждать братьев. Если прочие слуги Тотема задержатся, взять под наблюдение особняк барона Хантера. Считать входящих в Дом людей, изучать ходы-выходы. Спланировать возможную атаку на особняк, если для этого будет надобность.

Я первым открыл карты.

Разницы, впрочем, никакой. Юлить и изворачиваться сейчас не стоило.

Не та ситуация.

— Мне было сказано явиться в Наол, ждать братьев и готовиться к крупному убийству. Кого — не сказано. Когда будет названа цель, надлежит взять на себя обязанности казначея группы и нанять нескольких ушлых парней на золото, Которое должен передать местный ростовщик. Имя последнего велено не разглашать, — выложил свое задание Жаба.

Убийство Хантеров!

У меня заныло под ложечкой.

Не то чтобы моральные принципы мешали мне хладнокровно перерезать горло графу Тасселу и его очаровательной кузине, не говоря уже о прочих домочадцах, но я искренне надеялся, что до этого не дойдет. Полное истребление одного из дворянских семейств, да еще накануне войны с Лютецией, неизбежно повлечет за собой громкий скандал, расследование и натуральную травлю убийц по всей территории Фронтира. К такой охоте наверняка подключат и констеблей. И будь я проклят (хотя, собственно, человеку, дважды продавшему свою душу, едва ли стоит бояться проклятий), если молодцы из Второго департамента не притащили с собой в Наол ящик с разрешенным вампиром! А когда на тебя устраивают облаву по всем правилам — с вампиром в качестве гончей и Псами правосудия как загонщиками, — унести ноги совсем не просто. Даже с Тотемом на коже.