Лик бесчестья - Айрис Джоансен

– Не разрешайте ей слишком много думать. Это бывает опасно. Как бы она не вообразила, что ее обижают.

– Мне надоело ею помыкать. Лучше предоставить ее самой себе.

– Сомневаюсь, что ее можно к чему-то принудить. Она сама выбирает направление движения.

– Нет ничего невозможного. Заблокировать все остальные пути – и человек будет вынужден двигаться в нужном направлении.

Логан делал это с момента встречи с ней. Неужели он остановится сейчас, послушавшись голоса совести? Нет, он вернет ее доверие и будет использовать ее дальше.

– Ладно, я схожу за ней. – Он заторопился к Еве по песку пляжа.

– Уйдите, Логан, – сказала она, не глядя на него.

– Пора в дом. Вы замерзнете.

– Приду сама, когда сочту нужным.

Он немного постоял рядом, потом тоже присел.

– Лучше я вас подожду. – Он снял ботинки и носки и тоже опустил ноги в воду.

– Вы мне мешаете.

– В последний раз я сидел вот так очень давно, еще в Японии. – Он устремил взор вдаль. – Мне не хватает времени, чтобы расслабиться.

– Хотите втереться ко мне в доверие, Логан?

– Возможно.

– Ничего не выйдет.

– Правда? Жаль! Что ж, хотя бы немного посижу. Надо же когда-то расслабляться!

Молчание затянулось.

– О чем вы думаете? – спросил он, устав молчать.

– Не о Чедберне.

– О дочери?

Она стиснула зубы.

– Не надейтесь меня смягчить упоминанием о Бонни. Дохлый номер!

– Простое любопытство. Никак не возьму в толк, почему вы так увлечены опознанием черепов. Знаю, ваша дочь пропала, но не надеетесь же вы…

– Не желаю об этом говорить!

– Я наблюдал, как вы работали с Мэнди, потом с Беном Чедберном. Это была почти нежность.

– Считайте, что я спятила. У любого есть свой пунктик… Успокойтесь, я не верю, что души усопших витают поблизости от их костей.

– Вы верите в бессмертие души?

– Иногда.

– Только иногда?

– Ладно, почти всегда.

Он молча ждал продолжения.

– Новорожденная Бонни не была похожа ни на меня, ни на мою мать, ни на кого. Она была сама собой. Чудесное создание! Разве это было бы возможно, если бы люди рождались без души?

– И эта душа бессмертна?

– Откуда мне знать? Думаю, что да. Надеюсь.

– Тогда почему вы с такой страстью стремитесь возвращать эти кости родственникам? Какое это имеет значение?

– Для меня имеет.

– Почему?

– Значение имеет жизнь. К ней надо относиться с уважением, а не пинать ее ногами, как никчемный мусор. У каждого должен быть… дом. У меня в детстве не было нормального дома. Мы переезжали с места на место, из мотеля в мотель. Мать была… Но она в этом не виновата. У каждого должно быть свое место, постоянный угол – такова схема мироздания. Я пыталась сотворить для Бонни дом, самый лучший дом, какой только была в силах создать, где любила бы ее, заботилась о ней. Когда Фрейзер ее убил, меня мучили кошмары, будто она лежит в лесу, и дикие звери… – Ева умолкла, потом снова заговорила срывающимся голосом:

– Я хотела вернуть ее домой, чтобы заботиться о ней, как прежде. Он отнял у нее жизнь, но я не могла ему позволить лишить нас еще и права о ней заботиться.

– Понимаю… – Логан понимал даже больше, чем хотел понять. – Вы все еще видите кошмары? После долгой паузы она ответила:

– Это уже не кошмары. – Она встала, он остался сидеть. – Пойду в дом. – Она подобрала босоножки. – Надеюсь, ваше любопытство удовлетворено?

– Не совсем. Но вы как будто не настроены дальше со мной откровенничать.

– Не настроена. – Она смотрела на него сверху вниз. – И не воображайте, будто добились чего-то своей задушевной беседой. Я не сказала вам ничего такого, чего не сказала бы кому-то еще. Мы с Джо решили, что мне полезно разговаривать про Бонни.

– А для меня полезны разговоры про Чедберна.

– Сегодня мы от них воздержимся. – С этими словами она ушла.

Суровая особа! Он таких еще не встречал. Он наблюдал, как она поднимается на крыльцо. Солнце золотило ее темно-рыжие волосы, от стройной, сильной фигуры трудно было оторвать взгляд.

Но при всей своей силе она была очень беззащитна. Ее ничего не стоило переломить через колено. Неужели он даст этому совершиться?

Может быть, он допустил ошибку, попытавшись восстановить с ней контакт? Она ушла, оставшись такой же независимой, как прежде, а он утратил прежнюю уверенность в себе. Более того, ему передалась частица ее беззащитности.

* * *

– Знаешь, о чем я подумал, Лайза? – сказал Кевин ей на ухо. – Может, нам стоило бы… Как ты отнесешься к ребенку?

Только этого не хватало!

– Ребенок?!

Он приподнялся на локте, не отрывая от нее глаз.

– Очень популярный шаг! Детей все обожают. Если бы мы занялись этим прямо сейчас, он бы родился сразу после начала моего второго срока. – Он помялся. – Мне бы… Мне бы очень этого хотелось.

Она погладила его по щеке.

– Думаешь, мне нет? – проговорила она тихо. – Ничто так бы меня не радовало, как материнство. Я всегда хотела ребенка. Но это невозможно.

– Почему? Ты говорила, что Чедберн не мог иметь детей. Но ведь я – не он!

– Мне сорок пять лет, Кевин.

– Сейчас полно лекарств, помогающих зачатию.

Соблазн было нелегко преодолеть. Она не кривила душой, говоря, что всегда мечтала родить. Они с Беном очень старались, но… Она вспомнила, как он говорил шутя, что дети – сильный козырь для любого политика; но она в то время не заботилась о политических козырях. Ей хотелось, чтобы он принадлежал ей одной.

А теперь об этом можно было забыть. Ее глаза наполнились слезами.

– Лучше не будем об этом говорить. Мне становится очень больно при мысли, что это невозможно.

– Но почему?

– Это было был слишком сложно. У женщины моего возраста возникают различные трудности. Вдруг врач скажет, что на последних месяцах беременности я должна соблюдать постельный режим? Так иногда случается. Я не смогу разъезжать с тобой во время избирательной кампании, что для нас опасно.

– Ты сильная и здоровая женщина! Видимо, он давно это обдумывал, раз проявил такую настойчивость.

– Для нас это недопустимый риск. – Лайза решила использовать довод, всегда производивший на него эффект холодного душа. – Если только мы решим не баллотироваться на второй срок… Но ты – такой замечательный президент, все тобой восхищаются, ты вызываешь всеобщее уважение! Неужели ты готов всем пренебречь?