Приключения говорящего мальчика - Александр Осипов

У Андрея от переживаний аж голова разболелась.

«Пойду, прогуляюсь», – решил он. Дойдя до дверей, Андрей передумал: – «Вдруг милиция за мной приедет, так, пожалуй, решат, что я сбежал. Побег добавится, в розыск объявят по телевизору. На всю страну позорище будет! И Кристина обо всем узнает!»

В отчаянии Андрей заметался по комнате.

«А! Займусь рукописью, отвлекусь от всего. В тюрьме, поди, много не напишешь. И получится, что я обманул директора Николая Васильевича. Скажет: – Когда же ему обещания свои выполнять? Некогда ему рассказики писать! Ему банки грабить только и есть время».

Не писалось. Ни строчки, ни предложения, ни единого слова.

«Может все же не мои?» – метались мысли Андрея. «Может, это чужие ограбили?».

Себя жаль сделалось до слез. Посадят! Как пить дать посадят! Ну почему он такой невезучий, за что не возьмется, все не так! Андрей встал в отчаянии от стола. Что делать?

А почему, собственно говоря, посадят? Что за истерики? Доказать, ежу понятно, никто ничего не сможет. Если самому идти признаваться и тогда не поверят и не посадят. Но как дальше жить, зная, что ты преступление совершил? Что из-за тебя невинные люди пострадали?

Руки сами сняли одежду, а ноги довели до кровати. Он сунул голову под подушку и тут же провалился в сон. Андрей не слышал, как пришли с гуляния Тимофей с Кузьмой. Как они долго переговаривались, вспоминая свои похождения. Не почувствовал он и того, как бабушка сняла с его головы подушку и затолкала ее под щеку, приговаривая: – убегался внучек на свежем воздухе, и не поужинал даже.

Утром все рисовалось уже не в столь мрачных красках. Не зря говорят – с горем переспать надо и не такое горе будет. Андрей даже плотно позавтракал.

Доказать то ведь ничего нельзя! Даже если воробья с вороной поймают, кто сможет понять, что они говорят? Никто! Да и как будет выглядеть все это? Следователь допросил воробья? Смех на палочке, да и только!

Успокаивая себя подобным образом и все же надеясь, что ограбление совершили не его пернатые друзья, Андрей вышел на улицу. На душе котики скребли не столько от страха, что поймают, сколько от осознания, что он участник и прямой организатор преступления. Уголовник, в общем! На улице его ждали Николай Иванович с Гришей.

– Ну что? Приступим? – спросил Николай Иванович.

– Приступим? К чему приступим? – удивился Андрей.

– Как к чему? К твоим тренировкам на космонавта! – сказал Николай Иванович. Гриша молча улыбался Андрею, всем видом давая понять, что готов немедленно приступить к тренировкам.

– Начнем с пробежки – сначала немного, километр всего!

– Сказал Николай Иванович. Ребята были в спортивной форме.

Андрею ничего не оставалось делать, как согласиться. Он не взял с собой из города тренировочный костюм, пришлось бежать, в чем есть: рубашка – брюки – кроссовки. Тон пробежке задал Гриша. Он трусцой побежал по улице, за ним Андрей. Замыкал Николай Иванович. Метров через триста, Андрей начал дышать как паровоз. Метров через пятьдесят у него закололо в боку и зажгло в груди.

– Все! Больше не могу! – ноги у Андрея подкосились, и он шлепнулся на траву. Удача вконец отвернулась от Андрея. Коровья лепешка как раз находилась на этом месте, на которое он уселся. Ребята виду не подали, но по их глазам, Андрей понял, что им очень смешно.

– Да что же это такое! – Андрей вскочил с лепешки и опрометью кинулся к речке. Не хватало, что бы его кто-нибудь из знакомых увидел! Девчонки проходу потом не дадут, да и вороны засмеют. У Андрея открылось второе дыхание. Он несся изо всех сил, слыша за спиной сопение друзей.

– Ну вот, а говорил, больше не могу! – сказал Николай Иванович.

Гриша улыбаясь, протянул Андрею большой лист лопуха:

– На, оботри немного штаны, потом в речке постираешь.

Но Андрей прямо в брюках плюхнулся в воду, благо солнце стояло высоко и припекать начинало изрядно. Наплескавшись, он вылез, оглядевшись по сторонам – побежал в кусты, там, выжав трусы и брюки, оделся и вылез на берег. Гриша с Николаем Ивановичем быстро закрыли от него какие-то предметы газетой.

– Присаживайся! – сказал Гриша. – Сейчас мы начнем память твою тренировать. Николай Иванович время засекает, а я газету сниму. Ты минуту должен рассматривать предметы, запомнить и потом рассказывать нам о них.

– Готов? – не дожидаясь ответа, Гриша убрал газету. На траве лежали две пуговицы, шариковая ручка, несколько монет и разноцветные камешки.

Андрей добросовестно таращился на разложенные предметы. Наконец минута истекла. Гриша закрыл от Андрея газетой разложенное на траве и велел перечислить, что, и в каком порядке там лежит. Он дотошно выспрашивал, какого цвета пуговица, сколько в ней дырок и от чего она – от рубашки, от брюк? Какого цвета паста в ручке? Какого достоинства монеты, годы выпуска и как, орлом, или решкой, лежат монеты.

Когда Гриша начал расспрашивать о камнях, и предложил определить, какие это камни, Андрей, психанув, сказал, что он – не геолог!

– А в космосе тебе придется быть и геологом, и медиком, и на все руки мастером. Мы же развиваем твою зрительную память. Ты, если все лето потренируешься, ты потом в учебнике страницы просмотрел и все! Сможешь потом глаза закрыть, и они перед тобой вместе с запятыми предстанут, все эти страницы! – сказал Николай Иванович.

В общем, из двенадцати предметов, Андрей толком не смог описать не одного.

– Вот смотри! – сказал Гриша. – Мы, с Николаем Ивановичем, почти месяц тренируемся. Есть у тебя в карманах мелкие вещи? Выкладывай!

Андрей достал из мокрых брюк расческу, две рублевых монетки, швейцарский, подарок папы, перочинный нож из восьми предметов. Снял с руки часы, сорвал ромашку и, подобрав несколько камешков на берегу, вывалил все это перед ребятами.

– Смотрите минуту, потом расскажете! – сказал Андрей.

– Досчитав мысленно до восьмидесяти, он прикрыл газетой все предметы.

Почему до восьмидесяти? Так его папа научил. Начав с двадцати одного и досчитав до восьмидесяти, вы с точностью плюс-минус две секунды уложитесь в минуту. А, начав считать с единицы, будете иметь большую погрешность в счете. Попробуйте!

Начал Николай Иванович. Андрей, приоткрыв с одного края газету, внимательно смотрел.

Нож перочинный, швейцарский, с черной рукояткой и красным крестом на ней. Состоит из….

Николай Иванович все предметы, что Андрей разложил под газеткой, обрисовал очень подробно. И без единой ошибки рассказал, где и в каком порядке все это лежит.

– Можешь прикрыть газетой и оставить. А, завтра-послезавтра, я тебе уже не глядя на эти предметы, расскажу снова! – заверил Николай Иванович.

Андрея заело.

– Давай! Начинай! – потребовал он.