Слуга праха - Энн Райс

«Они духи?» — спросил я.

«Они этого не знают», — ответил он, по-прежнему не отрывая взгляд от залитых воском костей.

Его явно не интересовал мой вопрос. Он закрыл шкатулку, проверил петли и замок, потом, убедившись в их прочности, снова откинул крышку.

«Со временем, точнее говоря, вскоре, ибо я уже далеко не молод, — заговорил он, — я скопирую все необходимое с ханаанской таблички на другую, серебряную, которая будет всегда лежать здесь. Но и сейчас твой прах в полном порядке и останется таким навечно. Войди в него и вернись обратно».

Стоит ли говорить, что мне не хотелось этого делать. Я испытывал отвращение к праху, все внутри меня взбунтовалось против его приказа. Но Зурван, мой мудрый учитель, ждал, и мне не оставалось ничего, кроме как исполнить повеление. Я почувствовал, что словно растворяюсь, погружаюсь в безмолвную тьму, а потом жаркий вихрь подхватил меня… И я снова обрел плоть и стоял рядом с Зурваном.

«Великолепно! — воскликнул он. — Великолепно. А теперь расскажи мне все, что помнишь о своей жизни».

Его просьба заставила меня сделать одно из самых неприятных открытий в моем посмертном бытии. Я ничего не помнил. Ничего! Сколько бы он ни спрашивал. Я помнил, что боялся котла. Помнил, что жар вызывал во мне страх. Так же как и пчелы, о которых напомнил воск. Я помнил, что видел царя персов Кира и что милость, о которой его просил, нельзя было назвать чрезмерной. Что еще? Очень мало, только самое основное.

Зурван снова и снова требовал, чтобы я напряг память, но все мои попытки оказывались тщетными. Наконец терпение мое иссякло, и я заявил магу, что не понимаю, чего он хочет, и попросил оставить меня.

«Ну-ну, успокойся, — сказал он, похлопывая меня по плечу. — Если не вспомнишь, что происходило с тобой в жизни, не сможешь извлечь пользу из ее уроков».

«А если уроков не было? — откликнулся я. — Что, если в моей жизни не было ничего, кроме лжи и предательства?»

Я хорошо помнил только, как пришел к нему, помнил его слова, как он послал меня к бедуинам и какое наслаждение доставило мне убийство. Я помнил, как вернулся к нему и все, что произошло с того момента. Он задал мне несколько вопросов о подробностях моего путешествия. Спросил, например, что горело в очаге, вокруг которого сидели бедуины, и присутствовали ли там женщины. Я ответил, что горел верблюжий помет и что женщин в палатке не было. Прежде чем ответить на вопрос Зурвана, где все произошло, мне пришлось немного подумать, но, к его удовольствию, я вспомнил, что место это находилось в пятидесяти милях от границы пустыни, расположенной к востоку от Милета.

«Назови имя ныне правящего царя», — продолжал спрашивать Зурван.

«Кир Персидский», — ответил я.

Вопросы следовали один за другим: кто такие лидийцы, мидийцы, ионийцы? Где находятся Афины? Кто такой фараон? В каком городе Кира провозгласили царем мира? И на все я нашел ответы.

Он спрашивал и о вещах, имевших практическое значение: о цветах, о пище, о воздухе, о тепле и жаре. И снова я знал ответы. Как оказалось, память моя сохранила великое множество общих сведений, но ничего о моей собственной жизни. Я подробно рассказал ему о серебре и золоте, и моя осведомленность произвела на него впечатление. Рассмотрев драгоценные камни, присланные Зурвану царем, я отметил их высочайшую ценность и красоту, а потом объяснил, какие из них особенно ценны. Вспомнил я и названия всех цветов в саду. В конце концов я почувствовал, что допрос меня утомил.

И тут случилось неожиданное: я расплакался. Разрыдался, как ребенок. Я никак не мог остановиться, но при этом не испытывал неловкости перед Зурваном. А он молча ждал, и во взгляде его блестящих голубых глаз я видел скорее любопытство, чем жалость.

«Скажи, ты искренне призывал меня всегда помнить о бедных и голодных?» — спросил я.

«Да, — кивнул он. — Я намерен поведать тебе о самом важном из того, что мне ныне известно. И хочу, чтобы ты мог по первому моему требованию повторить все, что сейчас узнаешь. Договорились? Назовем это уроками Зурвана. И после моей смерти, пускай пройдет много времени, ты должен будешь требовать от своих повелителей, чтобы они делились с тобой знанием, пусть оно и окажется сущей глупостью. А глупость ты сумеешь распознать, ибо обладаешь разумом. Ты очень умный дух».

«Согласен, о мой голубоглазый повелитель, — сердито проворчал я. — Поведай же мне все, что тебе известно».

Мой сарказм и оскорбительная насмешка заставили Зурвана нахмуриться. Он сел, закинул ногу на ногу и задумался. Туника подчеркивала сильную худобу мага. Седые волосы доходили до плеч. Однако лицо его было полно жизни.

«Послушай, Азриэль, — наконец заговорил он. — Я могу наказать тебя за неуважение и дерзость. Могу засунуть тебя в котел, которого ты так боишься, и заставить испытать боль и страдания, ибо ты не будешь знать, что он ненастоящий. Поверь, я могу сделать это в любую минуту».

«Если сделаешь это, маг, я выберусь оттуда и оторву тебе руки и ноги», — заявил я.

«Вот это меня и останавливает, — откликнулся он. — Ну что ж, позволь вот что сказать: я ожидаю от тебя благодарности за все, чему сумею научить. Я твой повелитель и стал им по твоему желанию».

«Ну вот, это уже другое дело», — кивнул я.

«Ладно. А теперь слушай, я поделюсь с тобой тем, что знаю, и ты должен запомнить это навсегда. До тех пор, пока ты будешь кипеть от ненависти и жариться в адском пламени гнева, ты не сможешь в полной мере использовать дарованные тебе способности. А значит, будешь попадать во власть других духов и зависеть от милости магов. Гнев путает мысли и сбивает с толку, а ненависть ослепляет. Так-то. Ты сам делаешь себя ущербным, и я хотел бы избавить тебя от этих чувств, но это выше моих сил.

Однако я постараюсь научить тебя кое-чему. Смирись со всем, с чем гнев и ненависть позволят смириться. Самое главное — запомни, что есть только один Бог. Не важно, какое имя он носит: Яхве, Ахурамазда,[30]Зевс или Атон. Не имеет значения, как именно ему поклоняются и служат.

Есть только одна цель в жизни: видеть происходящее и стараться как можно лучше познать сложность мира, его красоту, его тайны и загадки. Чем глубже ты во всем разберешься, чем внимательнее будешь наблюдать, тем полнее будет твое наслаждение жизнью и ощущение внутреннего покоя. Это самое главное. Все остальное не более чем игры и развлечения. Если все, что ты делаешь, не основано на любви и стремлении к познанию, толку не будет.

И еще. Проявляй доброту. Всегда, при любой возможности. Никогда не забывай о тех, кто беден, голоден и несчастен. О тех, кто страдает и нуждается. Главнейшая цель существования на земле, будь ты ангел или дух, мужчина, женщина или ребенок, — помощь другим: бедным, голодным, угнетенным… Самая важная способность — умение облегчить боль и подарить радость. Я бы сказал, что доброта — это чудо, творимое людьми. Доброта присуща исключительно людям и некоторым наиболее совершенным духам.