Дело о пустой консервной банке - Эрл Стенли Гарднер

– А ваша мать? – спросил Мейсон.

– Она умерла, когда мне было шесть лет, буквально перед тем,как отец отправился в Китай.

– Продолжайте.

Дорис вновь уткнулась в письмо:

– «Я занимаюсь здесь теперь очень хорошим делом, но не могутебе сказать – каким. У меня есть партнер. Его фамилия Карр. Не правда ли,смешная фамилия? Но он очень хороший партнер и очень мужественный человек. Тринедели назад мы путешествовали по реке Янцзы, и лодка, в которой я находился,перевернулась. Несколько лодочников-китайцев устремились к опрокинутой лодке,но одного из них отнесло течением прочь. Течение было очень сильное. Человекэтот не умел плавать. Он был всего лишь китайцем, а здесь жизнь работника почтине ценится. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из его собратьев попытался спасти его,даже если бы они были сильными пловцами. Но мой партнер Карр отправился вплавьна помощь этому парню и дотащил его на себе обратно до лодки. К тому временимоя лодка подошла как раз к тому месту, и эти кули ее снова спустили на воду.Все бы ничего, но мы потеряли много груза, который так и не удалось спасти.

Вода в этой реке совсем желтая от песка. Даже после впаденияее в океан, во всем устье, вода имеет такой же цвет. Янцзы – очень большаярека, и Шанхай стоит на ее притоке, который называется Вангпу.

Шанхай – огромный город. Ты себе не представляешь, какой оншумный и оживленный. Такое впечатление, что каждый выкрикивает что-то во весьголос. Трудно поверить, что люди могут производить такой неимоверный шум.

Мне хочется, чтобы ты росла послушной девочкой, хорошоучилась в школе. К сожалению, мне не удастся прислать тебе пони к Рождеству,так как нет никакой возможности переслать это животное из Китая в СоединенныеШтаты. Но скоро, когда твой папочка вернется, ты получишь своего пони. Твоемупапочке так одиноко здесь без дочурки. Крепко целую тебя. Папа.

P.S. Когда будешь писать мне сюда, то письмо можешьадресовать мне, но смотри, только пиши для Доу Такера и отправляй его длякомпании „Американский Экспресс“. Оно нормально дойдет».

Она сложила письмо, некоторое время подержала в руках, какбы раздумывая, дать ли его посмотреть Мейсону или нет. Нет, не дала, торопливозатолкнула его в конверт и объяснила:

– Я сохраняла его, потому что оно было последним изполученных мной от отца писем. Остальные все потерялись. А это я берегу, большеведь я ничего не слышала о своем родителе. Не знаю, что с ним случилось.

Уэнстон старался напустить на себя равнодушный вид, будтоэто чтение не произвело на него никакого впечатления.

– Есе у вас есть сто-нибудь? – поинтересовался он. – Мозетбыть, есе есть какие-нибудь доказательства?

Она взглянула на него, словно исследователь-испытатель,смотрящий на букашку, насаженную на булавку, и тихо сказала:

– У меня много доказательств. Вот фотография… семейная,снятая за год до смерти матери. Мне тогда было шесть лет, почти семь.

Она достала из сумочки довольно выцветший снимок тогогрязноватого оттенка, который был характерен для матовых отпечатков тех лет.Это была квадратная фотография размером три с половиной на три с половинойдюйма. На ней были запечатлены мужчина и женщина, сидящие на верхней ступенькепарадного крыльца. У мужчины на коленях сидела девочка. Несмотря на крысиныехвостики косичек и очень юный ее возраст, сходство с Дорис Уикфорд былопоразительным.

Плотно сжав губы, Уэнстон исподтишка взглянул на Мейсона иедва заметно кивнул ему.

– Вы помните своего отца? – спросил Мейсон, обращаясь кДорис.

– Естественно. И конечно, это воспоминания маленькойдевочки. Мне исполнилось семь, когда я его видела в последний раз. Наверное,кое-что я запамятовала, но вы должны сделать скидку на мой юный возраст. Еслиже не считать этого, то я отчетливо помню немало подробностей, касающихся отца,его терпения, неизменного уважения к правам других, и, что наиболее важно, –правда, в то время я не придавала этому большого значения, а теперь, с годами,когда я уже многое повидала и ценю больше, – я никогда не видела, чтобы он когда-нибудьвышел из себя или сказал кому-нибудь резкое слово. А все же ведь и ему пришлосьпережить немало.

– А где вы жили?

– Адрес на этом письме, – сказала она. – В Денвере, штатКолорадо.

– И вы были там все время, пока отец не исчез?

– Он не исчезал. Он просто уехал. В Денвере работы не было…

– Ладно, пусть будет по-вашему, – прервал ее Мейсон. – Идолго вы жили там? Я обратил внимание: в вашем свидетельстве, в графе орождении, указано, что вы появились на свет в Калифорнии.

– Да, это так. Одно время мы жили в Калифорнии, потомпереехали в Неваду, а оттуда – в Денвер. Отец работал на шахте. Условия трудастановились все хуже и хуже, отец сначала жаловался, а потом началорганизовывать людей. Профсоюзы до тех мест не дошли, и компания уволила его. Папаоткрыл небольшой магазин, и шахтеры стали покупать у него разные товары. Апотом компания просто разорила его, втянула в изматывающую борьбу сконкурентами. Она стремилась вообще выжить его из страны. Там говорили, что еголатаный-перелатаный социализм разрушит страну. Вот тогда-то он и влез в долги.Он…

– Наверное, – сказал Уэнстон, – нам придется встретиться смистером Карром, мистер Мейсон.

– Можем кое-что проверить, – задумчиво сказал Мейсон, –например, этот инцидент с перевернутой лодкой на Янцзы, прежде чем углублятьсядальше…

– Нет необходимости, – ответил Уэнстон, – я слысал, как самКарр говорил об этом раз десять.

Мейсон сидел за своим столом, довольно продолжительное времязадумчиво барабаня пальцами по краю стола. Неожиданно он обратился к миссУикфорд:

– Так вы видели это объявление в сегодняшней утреннейгазете?

– Нет, я прочитала его во вчерашней.

– Почему же вы сразу не откликнулись?

– Работа… И потом… – добавила она с легкой усмешкой, – ядоговорилась со сменщицей, чтобы сегодня сделать себе выходной. Сходила впарикмахерскую, а затем позвонила по номеру, указанному в объявлении. Яспросила мистера Карра. Мистер Уэнстон, отвечая на мой звонок, сказал, чтопредварительно беседует сначала он, и назначил встречу. Но я так и не смоглаему ничего рассказать о себе, ведь он притащил меня прямо сюда. Так что, еслиэто объявление еще не устарело, я хочу видеть мистера Карра. Для меня этонемаловажный вопрос средств. Я не хочу лебезить перед вами, мистер Мейсон, но иобманывать не намерена. Если мне положены после отца какие-то деньги, я в нихсейчас очень нуждаюсь.

– Вы служите? – поинтересовался Мейсон.

– Да. Знаете, вообще-то я – актриса, но сейчас безработная.В Нью-Йорке делали какие-то предложения. Но один человек пообещал мне роль вфильме, если я приеду в Голливуд. Я приехала. Он обманул. Так что в данноевремя я работаю кассиром в кафетерии. Конечно, работа эта мне не нравится.Хорошо бы плюнуть на все, дать боссу пощечину и уволиться.