Ангел-хранитель - Владимир Сотников

Семен взял Олю за руку так крепко, что она вскрикнула, и велел:

– Пойдем.

– Куда? – пискнула та.

– У тебя уроки сделаны? – сердито поинтересовался он. – Бегаешь, как шпана! Чтобы моя дочь двоечницей росла?

Он отпустил ее руку, только когда Артем открыл дверь флигеля. Не обращая внимания на его взволнованные вопросы, Семен втолкнул девчонку в дверь и, широко шагая, пошел по аллее к особняку.

Рабочий день давно закончился, и Вера была в кабинете одна. Она часто задерживалась допоздна, если была в том необходимость. Но сегодня никакой необходимости не было… Когда дверь распахнулась и Семен встал на пороге, ей стоило больших усилий, чтобы ее лицо приняло холодное выражение. Но удалось ему таковое придать, конечно.

– Вера, – без предисловий сказал он, – прости меня.

– За что? – пожала плечами она.

– За трусость.

– Что ты не трус, я сто раз убедилась, – усмехнулась Вера. – Просто ты патологически честен. Хочешь, скажу, что ты подумал? – И, передразнивая его тон, проговорила: – Я не смогу жить с женщиной, которую не люблю. Но и находиться рядом с ней, как будто ничего не произошло…

– Откуда ты знаешь?! – потрясенно произнес он.

Еще бы не потрястись! Ведь слово в слово… И это при том, что письмо он собственноручно сжег в печке.

– У тебя все написано на лбу. Крупными буквами. – Она улыбнулась воспоминанию далекому, почти забытому: парадный зал ангеловского особняка, молодой врач, влюбленный в Надю… – Я это поняла в первый же день, когда тебя увидела.

– Я сам не знаю, что на меня нашло, – сказал Семен. – Трусость, больше ничего. Или морок? Ведь я об этом всю жизнь мечтал!

– О чем ты всю жизнь мечтал? – не поняла Вера.

– О детях.

– От нелюбимой женщины? – Она покачала головой. – Не обманывай себя. И меня тоже.

– Мне тринадцать лет было, – не обращая внимания на ее слова, проговорил он. – В ящике под вагоном из Бобруйска в Москву ехал, когда родители погибли, и не о хлебе думал, а только: выучусь, стану работать, будет у меня опять семья, дом, дети…

– Ты не обо мне мечтал, Сеня… – вглядываясь в его смятенно блестящие глаза, тихо сказала Вера.

– Но ребенок мой – у тебя…

Он подошел к ней и, притянув к себе, обнял. Она не могла произнести вслух то, что чувствовала сейчас, – ничего не поделаешь, такой уж характер. Но что-то сказать было необходимо, иначе разревелась бы. Она коснулась ладонью его лба, провела по виску и сказала:

– Что ж… Стерпится – слюбится.

Кто-нибудь другой обиделся бы на такое признание в любви, но честнейший человек Семен Борисович Фамицкий кивнул, соглашаясь.

Как же не хотелось Оле уезжать из Москвы! Ну и что, что сессия сдана? Это у Лизки одна учеба в голове, а Оле есть из чего исходить и кроме сессии. К тому же ВГИК – не Бауманское, поэтому даже и учеба Олина совсем не то, что Лизина. Если ты прошла творческий конкурс в двести человек на место и поступила во ВГИК, то уже отчасти осуществила свою мечту. Еще немного, совсем небольшое усилие – точно будешь артисткой. И усилие это Оля сегодня сделала…

Но как ни крути, а лето началось, и, значит, надо ехать в Ангелово. Будь Олина воля, она нашла бы себе в Москве дела поинтереснее, чем в деревне. Ну что ей делать в Ангелове? На танцы в клуб ходить да флиртовать с Васькой Лютиковым, бывшим одноклассником? Васька работал в деревенском клубе электриком, ожидая, когда его призовут в армию, и не представлял для Оли ни малейшего интереса.

Однако Олиной воли никто не спрашивал: ни Семен, ни Вера, ни общежитское начальство, которое сразу по окончании сессии выпроваживало студентов вон, по домам.

Она взглянула на часы, которые Семен и Вера подарили ей, как и Темке, и Лизе, в прошлом году, когда они все стали студентами. Этот первый вгиковский год пролетел как один чудесный миг. И завершился замечательно! Конечно, результат сегодняшних проб еще не объявлен, но она же чувствует…

Оля на всякий случай поплевала через левое плечо, но тут же засмеялась и, напевая себе под нос, побежала от общежития к троллейбусной остановке. Темка и Лиза наверняка уже стоят под часами на Курском вокзале и сердятся, что из-за Оли опоздают на утреннюю электричку. А следующая только вечером будет: Ангелово хоть и Подмосковье, но не ближнее, электричками пассажиров не балуют.

– Мама! Тема зайку мне привез! Сам сделал! Правда, красивый?

Наташа показала Вере фигурку зайца, то ли вырезанную, то ли вылепленную из неизвестного материала.

– Красивый, – подтвердила Вера. – А ты сказала Теме спасибо?

– Забыла, – расстроилась Наташа.

– Ничего, – улыбнулся Артем. – Главное, понравился.

– Ты мне ребенка не порть, пожалуйста, – возразила Вера. И пригласила: – Все за стол! Жаркое остынет.

– Не успеет, – пообещал Артем. – Вместе с тарелкой съем.

Стол радовал таким разнообразием блюд, что не представлялось возможным съесть даже половину. Вера не замечала за собой интереса к кулинарии, но после замужества проявились навыки, привитые ей с детства, как любой девочке из приличной семьи, и за шесть лет эти навыки были доведены до совершенства.

– С приездом, дети, – сказал Семен, поднимая рюмку с домашней наливкой. – Окончен ваш первый студенческий год. Вы учитесь в тех вузах, о которых мечтали. Надеюсь, не разочарованы избранными специальностями.

– Дядя Семен не меняется, – улыбнувшись, шепнул Лизе Артем.

– И хорошо, – кивнула она.

– Вот вы надо мной смеетесь, – заметил он, – а я всегда мечтал, что у меня будет большая семья. Дети станут студентами и ко мне, старику, на каникулы приедут.

– Если ты старик, кто тогда я? – поинтересовалась Вера.

– Ты женщина без возраста, – ответил Семен.

– Он уверен, что это комплимент! – хмыкнула она.

Ели, пили, смеялись, рассказывали, как идет учеба в Бауманском, в Суриковском, во ВГИКе. О своих пробах на настоящую роль у знаменитого режиссера Оля не рассказывала, хотя и не терпелось рассказать. Еще больше ей хотелось поскорее пойти гулять. Тоже, конечно, не самое увлекательное занятие, но все-таки поинтереснее, чем сидеть за домашним столом.

Она вздохнула с облегчением, когда наконец выбрались на волю. Хорошо, что уснула шестилетняя Наташка – не пришлось тащить ее с собой.

Бродить по парку тоже было довольно скучно. Поинтереснее стало, разве что когда зашли на склад – Лизка знала, где Вера держит от него ключи, сбегала и принесла.

На складе хранились всякие древние штуки. Лизка сказала, они остались с тех пор, когда в Ангелове был не санаторий, как сейчас, а музей. По Олиным представлениям, это в какие-то доисторические времена происходило – в войну здесь и то госпиталь был, а не музей никакой. Понятно, почему Лизка всем этим интересуется, коллекцию-то ее дед Ангелов собирал. Но у них же только один дед общий, Кондратьев, а Ангелов этот к Оле с Артемом не имеет ни малейшего отношения, так что и слушать про него незачем.