Осколки под стеклом - Евгения Мелемина

Крис отвел в сторону норовящую вернуться на место тяжелую штору и вгляделся в лицо Игорька. Несколько секунд рассматривал его, словно читая хорошо понятную ему книгу, а потом отпустил штору. Окно закрылось, но солдатик высунулся в щель между шторами:

— А солнышко-то где? Кости погреть…

— А нет солнышка, — коротко ответил Крис, ища в завалах между кипами карт и обувными коробками свою куртку. — Они тянут время… Понимаешь? Тянут. Время.

— На кол, — глубокомысленно сказал солдатик и спрятался.

Крис выбежал на лестницу, грохнув дверью, кинулся вниз по ступенькам и успел к подъезжающему такси раньше, чем открылась дверца.

— К ближайшей тени, — сказал он торопливо.

— Это близко, — благодушно сказал водитель.

— Хорошо, — сказал Крис. — Ходу, волк, ходу!

И серое стремительное такси сорвалось с места, подняв мелкую водянистую пыль.

Остановилось оно у плохо прикрытого люка на середине бетонного пятна какой-то желтоватой пустоши, по краям которой громоздились пятиэтажки. Крис выскочил наружу, присел на корточки и сдвинул чугунный проржавевший блин, под которым открылся тоннель с приваренными скобами-ступенями. Он без колебаний спустился вниз, легко нащупывая ногами ступени, и, когда достиг дна, люк сверху уже закрылся — водитель поспособствовал. В кромешной тьме Крис ориентировался так же хорошо, как и на свету, поэтому безошибочно выбрал направление и зашагал уверенно, пригибаясь тогда, когда сверху нависала труба. Скоро неподалеку показался свет — слабенький, прохладный. Запахло жидким супом и сигаретным дымом, и даже проползла по стене низенькая тень.

Крис свернул туда и через минуту вышел в центр крошечной комнатки, где на неподвижном вентиле устроен был стол из пары досок и сидел за этим столом толстенький человечек в вязаном растянутом свитере.

Перед человечком стояла баночка с кабачковой икрой и пластиковое корытце с остатками какого-то бульона.

— Здравствуй, отец, — сказал Крис.

— Не могу пожелать тебе того же, Сатана, — грустно сказал отец Андрюша. — Я тебя таким во сне и видел…

— Это тоже сон, — сказал Крис. — Поговорим потом. Позови Антона, пусть ждет меня здесь на исходе второй ночи.

И нырнул в черный ломтик тени, притаившейся в углу.

Преодолев натяжение плотной колючей паутины, он вырвался на ту сторону и перешагнул Границу, тут же по щиколотку провалившись в красный раскаленный песок. Позади трещало и подвывало израненное пространство, с трудом латая повреждения. В другое время Крис пожалел бы его, но сейчас было не до проторенных путей — он нанес Запределью тяжелую рану, но не собирался извиняться. Запределье предало их ради собственного удовольствия — вырастило себе новых вершителей, накормило силой и пустило властвовать, не заботясь ни о чем.

Оно, это толстое никчемное одеяло, беззастенчиво нарушило ход событий, которые Крис предоставил самих себе, и ничуть об этом не жалело — лежало перед глазами, сыто щурясь единственным оком красного дрожащего солнца.

Если так, то и Крис церемониться не собирался. Широким шагом направился к пропасти и перемахнул ее, легко спружинив на краю. По рукам ударили жадные каменные иглы, но кровь не пролилась, раны просто наполнились болью и дымом.

Солнце прикрылось узким лезвием свинцового облака, словно глаз Запределья прикрылся в задумчивости.

— Подели наше яблоко! — завизжало сбоку, и под ноги Крису кинулась полубезумная, в черных лохмотьях волос женщина, таща за собой высохший восковой труп.

Крис наклонился и вынул яблоко из ее рук. Женщина затихла и свернулась на песке гремучей змеей.

Яблоко, все в морщинках и пыли, Крис сунул в карман и пошел дальше. По узкой тропинке дошел до обители Матери и безошибочно нашел ее маленький домик, единственный, где на окне еще развевалась ситцевая цветная занавесь.

— Мать, — позвал он негромко, опираясь на ограду.

В домике зашуршало, стукнуло, мелькнуло в окне встревоженное лицо, и вдруг из раскрытой двери на Криса бросилась простоволосая, с небрежно распущенной косой босая женщина. С залитым слезами лицом она заплясала возле Криса, словно боясь коснуться, а потом не удержалась и обняла его белыми мягкими руками.

— Ты вернулся! — завсхлипывала она. — Ты вернулся… а у меня даже тесто еще не подошло. Ну как же… ты бы хоть предупредил… Пойдем, пойдем… пойдем быстрее… А я все гадаю сижу, живой-не живой… и чувствовала всегда, что живой. Всегда чуяла…

Крис одну руку положил на ее шелковистый затылок, щекой прижался к ее виску и некоторое время молчал. Потом заглянул в полные слез глаза:

— Коробочку мою сберегла?

— Да, — сказала она, утираясь краем фартучка. — И не отдавать бы тебе ее, знал бы, как мать бросать… За коробкой пришел, что ли?

Крис кивнул.

— За коробкой и попрощаться. За тобой скоро придет Кельше. Помнишь Кельше?

— Память у меня подлиннее твоей, — ответила она. — Горя много от вас, толку мало.

— А ты прощай, — мягко сказал Крис. — Меня, Кельше… всех. Ты же умеешь прощать.

Мать молча развернулась и пошла в дом. Через несколько минут она вернулась, с уже туго заплетенной косой и сухими глазами. Через оградку сунула Крису в руки маленькую тяжелую шкатулку, резную, потемневшую от времени, холодную.

— И пошел теперь! — прикрикнула она. — Чтобы не видела тебя больше!

— Спасибо, — сказал Крис и зашагал прочь, сжав в ладони шкатулку так, что она превратилась в коробок размером не больше спичечного.

Пальцы прилипали к этому коробку, и Крис стискивал зубы, чтобы не поддаться порыву и не открыть крышечку. Хорошо бы — открыть и раскромсать эту тупую красную тушу в клочья, взрезать равнодушную пустыню до самых недр, чтобы вопли и стоны лились отовсюду, чтобы в ужасе зажмурился круглый алый зрак. Наказать его, как раньше, и оставить незаживающие раны, подобные той пропасти, что недавно перешагнул.

— Не суди, — хриплым шепотом сказал сам себе Крис. — Не суди.

Запределье настороженно молчало. Что же ты медлишь, Законник? Ты поймал меня на преступлении, ты увидел последствия расторгнутого договора, так что же ты медлишь? Где твоя карающая страшная сила, которой прежде держал меня в узде?

— Не мне тебя судить, — громко откликнулся Крис. — Но тебе, мерзкой твари, нужен поводок. Тот, что ты сама себе сплела, не подходит. Я найду другой, и тогда ты получишь свое.

В недрах Запределья что-то двинулось. Горячий пар выбился из-под земли, разметав песок, и из-за красного полога показался изувеченный город с распяленной пастью на месте прежних ворот.

Крис плотнее сжал шкатулку и миновал разлом. На пути ему кто-то попадался, но Крис не обращал внимания, простыми движениями рук избавляясь от всех, кто бросался наперерез. Словно зеленые листья, кружились плащи и опадали на землю. Крис перешагивал их и шел вперед, восстанавливая в памяти систему улиц и переходов. Кузни находились прямо за Башней, и Крис обогнул ее, не став заглядывать внутрь — ему было не до жадного к власти молодняка, сцепившегося за право занять осыпанный черным жемчугом трон.