Порочные души - Ellen Fallen

– Ударил девушку на моих глазах, – отвечаю я, отец тут же встаёт, упирая руки в бока.

– За что? – допытывает мама. – Без причины бросился на неё?

– Нет, она подсела к нам и начала кидать обвинения о его прошлом. Потом обозвала меня, и он взбесился, – папа довольно хмыкает, и мама оглядывается на него.

– Да я бы размазал сучку, не дай бог сказала бы хоть слово в отношении моей семьи. Поддерживаю, – он берет телефон и начинает печать что-то.

– Тревор, а если бы он ударил Эмерсон? – спрашивает в шоке мама.

– Не ударил бы. Я же тебя не бил, – кажется, он уже отвлёкся и настроен на свою волну.

– Там была другая ситуация, – восклицает мама.

– Эта сука хотела, чтобы ты чувствовала себя ненормальной, и ты знаешь, что я тоже не сдержался. Поэтому прекращай вести себя так, будто впервые слышишь о том, что такое может произойти. Я его поддерживаю. Кроме всего прочего у него неплохое чувство юмора, – папа садится в кресло рядом со мной.

– Он не солгал, я действительно сняла его в клубе, чтобы найти донора для будущего ребёнка, – отвечаю я, наверняка совершенно разочаровывая отца.

– Да я так и понял, что он никак не мог расп*дорасить свои кишки, раз сидел рядом со мной, – усмехается мой отец.

– Роджер, – восклицает мама

– Я не умею лгать, – он пожимает плечами и начинает трогать мои ноги, – Они все такие же рыхлые?

– Я ненавижу, когда он так делает, – стону я и встаю с кресла, – Пап, прекращай вести себя как придурок, я уже не маленькая.

– Вот о чем я и говорил – мы парни. И даже когда нам пятьдесят, ситуация не меняется. Мы защищаем тех, кого любим, и изводим их же. Спроси маму.

Я осматриваю моих родителей, никогда не обращала внимания на то, как они себя ведут. Папа казался мне образцом мужчины, иногда пренебрежительным к определенным проблемам, но остающимся сильным и независимым несмотря ни на что. Мама, как и любая женщина, более восприимчива и в меру истерична, и именно он, как её мужчина, мог изменить настроение, поведение или просто поставить вопрос так, что у неё не оставалось выбора. Несмотря на годы, которые испещрили морщинами их лица, они все ещё молоды в душе. И я примерно представляю, каким был моей отец в молодости, задолго до моего появления. Мне подсказывает чутье, что не одна я люблю плохого парня.

Я не вижу смысла дальше скрывать свои чувства, Хоук первым бросил камень мне в спину. Все что он делал – это доказывал то, что я важна для него, делая мои чувства все крепче, позволяя им поселиться в моей душе. Мы квиты, но он все разрушил, раздробил на мелкие части, не позволяя мне собрать воедино все свои мысли и чувства, распустил их по ветру как ворох опавших листьев, подгоняемых обрушившимся штормом. И что теперь должна делать я? Предоставить ему возможность поступать так, как ему заблагорассудится?

– Послушай меня, – папа привлекает моё внимание. – Не надо наделять парня какими-то положительными качествами. Если он тебе понравился, и ты позволила себе влюбиться, то поверь – это отнюдь не в его нежную оболочку, которой ты его обеспечила. У него есть хорошие качества и плохие, и именно в твоей воле принимать его таким, какой есть, или послать его к чёртовой матери, даже если он будет страдать. И поверь, он будет страдать без тебя. Точно так же, как я бы умер без твоей мамы. Ты очень похожа на неё, однажды у нас с мамой был эпизод, когда она начала бороться со мной, а затем и с чувствами, которые она, к сожалению, решила приукрасить, придав мне образ прекрасного рыцаря, который вызволит её из крепости. Но я был далёк от этого, – он передаёт маме кружку. – Ты должна была рассказать ей об эпизоде, когда я подставил тебя, – с укором говорит он. – Мои пагубные привычки чуть не уничтожили нас.

– И тебе до сих пор стыдно за это… – мама гладит его по плечу, он целует её в лоб и выходит из комнаты.

– Он был так плох? – спрашиваю её.

– Ты даже не можешь себе представить насколько, – отвечает моя мама и провожает взглядом отца. – А теперь я ожидаю полного рассказа о том, что произошло, может у меня хватит опыта объяснить тебе, что ты делаешь не так, и помочь.

Не знаю, что бы я делала без моих родителей, которые действительно поддерживают меня. Несмотря на странные пристрастия не к тем людям, которые не должны меня окружать, по сути, наверное, я сама виновата в сложившейся ситуации, позволила ему вести себя подобным образом. Возможно, он действительно защищал меня и именно поэтому, таким образом повёл себя. Но это не говорит о том, что я его простила. Прям сейчас не согласна встретиться с ним и говорить о том, что произошло. Кроме того, снова всплыло имя Даниель, уж не представляю, что он сделал с ней. Надеюсь, она живая… Ведь зная Хоука, можно ожидать чего угодно.

Мои веки очень тяжело открываются, я чувствую упадок сил. Трясущейся рукой пытаюсь приподняться, но ничего не получается. Силы будто покинули меня. Монотонное пиканье тяжёлым ритмом отбивается в моей голове. Я будто слышу работу своего сердца, каждый его стук, пульсацию в крови. В голове происходит поэтапное развитие событий, картинки одна за другой прокручиваются, путая меня в хронологии событий.

Ресторан, я разношу в пух и прах наш столик, цепляюсь в горло с*ки Реджи, она испуганно отскакивает, и дальше я теряю над собой контроль.

Моя неконтролируемая ярость, сила, с которой я ударил по её лицу, то, что пытался удержать в себе, вырвалось наружу. Зверь во мне хотел, чтобы она заткнулась и не трогала мою девушку, а разум твердил, что теперь я точно напугал её до смерти. Если раньше Эмерсон могла предполагать, каким именно я бываю, то теперь она точно знала, кто я есть.

Вытаскиваю трубку из своего горла, делаю глубокий вдох и снова пытаюсь приподняться. Тело наливается свинцом, буквально опрокидывает меня снова на твёрдую поверхность. Глаза, которые неконтролируемо закрываются, силы, которых больше нет… Со стоном я заставляю себя думать, что происходило дальше.

Я начал искать Эмерсон, как только почувствовал её панический страх, но куда бы я ни посмотрел, её не было здесь. Мои метания по ресторану остановила охрана, которая вывела меня на улицу. Они скрутили мои руки, как только я вмазал одному из них. До приезда полицейских сидел на бордюре, низко опустив голову. Но не помню, чтобы меня избивали или пичкали чем-то.

С огромным трудом я напрягаю извилины, заставляя себя думать о ней, думать о том, что было. Но чёртово пиканье выводит меня из себя. Пустыня во рту, жадно приоткрываю его и провожу сухим языком по потрескавшимся губам.

– Вы можете немного попить, мистер Карпентер, – голос пожилой женщины, явно не похожий ни на кого из тех, что я знаю. – Я помогу вам приподняться.

Боль во всем теле разливается с новой силой, старательно цепляюсь за сознание, но как только в мой желудок попадают первые капли жидкости, я проваливаюсь в яму.

* * *