Мистер Рипли под водой - Патриция Хайсмит

Том оставался спокойным.

— Так спросите мою экономку, которая видела, как мы уезжали из дома в этот день, — она видела Мёрчисона и меня, когда мы собрались ехать в Орли.

Цинтия, возможно, не найдет, что ответить на это, подумал Том.

Он встал.

— Что мне заказать для вас?

— "Дюбонне" с ломтиком лимона, пожалуйста.

Том направился к бару, заказал то, что просила Цинтия, для себя — джин с тоником. Уже через три минуты он расплатился и забрал напитки.

— Вернемся к Орли, — продолжил Том, усевшись на стул. — Я помню, что высадил Мёрчисона на обочине. Я не парковался. Мы не останавливались, чтобы выпить на посошок.

— Я вам не верю.

Но Том верил себе — сейчас, по крайней мере. Он будет верить до тех пор, пока ему не представят какое-нибудь неоспоримое доказательство.

— Откуда вы знаете, какие у него отношения с женой? Откуда я могу это знать?

— Я думаю, миссис Мёрчисон приезжала, чтобы встретиться с вами, — сказала Цинтия приторно-сладким голосом.

— Она приезжала в Вильперс. Мы пили чай у меня в доме.

— И она ничего не говорила о плохих отношениях с мужем?

— Нет, но почему она должна мне говорить об этом? Она приехала встретиться со мной, потому что я оказался последним человеком, которого видели с ее мужем — насколько известно.

— Да, — произнесла чопорно Цинтия, словно у нее имелись неизвестные Тому сведения.

Хорошо, если так, то какие это сведения? Он ждал, но Цинтия не стала продолжать. Том сказал:

— Миссис Мёрчисон, я полагаю, могла бы снова поднять вопрос о подделках. В любое время. Но когда я виделся с ней, она сказала, что не понимает ни причин, побудивших ее мужа считать, что последние работы Дерватта были подделками, ни его теории.

Теперь Цинтия достала пачку сигарет из сумочки и вынула одну осторожно, будто получала их по выдаче.

Том протянул ей зажигалку.

— Вы слышали что-то от миссис Мёрчисон? Из Лонг-Айленда, думаю, она звонила?

— Нет. — Цинтия слегка покачала головой, по-прежнему спокойная и не проявляющая интереса к разговору.

Цинтия не показала виду, что как-то связана с Томом, когда ей позвонили из французской полиции и спросили адрес миссис Мёрчисон. Или Цинтия могла все это хорошо разыграть?

— Я спрашиваю вас об этом, — продолжал Том, — потому что... в том случае, если вы не осознаете... Притчард старается создать неприятности в том, что касается Мёрчисона. Притчард создает неприятности, в особенности для меня. Он совершенно не разбирается в живописи, явно не интересуется искусством — видели бы вы мебель у него в доме и обои на стенах! — Том засмеялся. — Я был там в гостях. Не слишком там дружеская атмосфера.

Цинтия реагировала едва заметной, вежливой улыбкой, как Том и ожидал:

— Почему вас это беспокоит?

Том сохранял на лице любезное выражение.

— Не беспокоит, а досаждает. Он несколько раз сфотографировал мой дом. Вам бы понравилось, если бы какой-то незнакомец фотографировал ваш дом без вашего разрешения? Зачем ему снимки моего дома?

Цинтия промолчала и глотнула «Дюбонне».

— Это вы подстрекаете Притчарда в его игре против меня? — спросил Том.

В этот момент за столом позади Тома раздался взрыв смеха.

Цинтия не дрогнула, как ожидал Том, но провела рукой по волосам, в которых Том сейчас заметил седину. Том попробовал представить ее квартиру — современная, но с домашними вещами ее семьи, возможно, старый книжный шкаф, стеганое одеяло. Одежда у нее добротная и консервативная. Он не отважился бы спросить, счастлива ли она. Висят ли у нее на стенах картины или рисунки Бернарда Тафтса?

Цинтия презрительно усмехнулась и поставила свой стакан.

— Слушайте, Том, неужели вы думаете, я не знаю, что это вы убили Мёрчисона и избавились от него каким-то образом? Что... что Бернард бросился со скалы в Зальцбурге, что это его тело или останки вы представили, как тело Дерватта?

Том хранил молчание, безмолвно встретив ее ярость, по крайней мере в этот момент.

— Бернард умер из-за той отвратительной игры, которую вы затеяли, — продолжала она. — Подделки — это была ваша идея. Вы погубили его жизнь — и почти погубили мою. Но что вам беспокоиться, ведь для вас главное, чтобы продолжали появляться картины, подписанные Дерваттом?

Том закурил сигарету. Какой-то шутник у бара стучал пяткой по латунной перекладине и смеялся.

— Я никогда не заставлял Бернарда писать подделки, — сказал Том тихо, хотя его никто не мог услышать. — Это было бы мне не под силу, никто не смог бы его заставить, вы знаете это. Я почти не знал Бернарда, когда предложил ему этим заняться. Я спросил у Эда и Джеффа, знают ли они кого-нибудь, кто способен это сделать. — Том не был уверен, что так было на самом деле. Может быть, он напрямую обратился к Бернарду, поскольку живопись Бернарда, с которой Том был немного знаком, не слишком сильно отличалась по стилю от живописи Дерватта. Том продолжил: — Бернард был скорее другом Эда и Джеффа.

— Но вы поощряли все это. Вы рукоплескали!

Теперь Том рассердился. Цинтия только частично права. Ее женская логика пугала Тома. Как можно так решать вопрос?

— Бернард мог бросить в любое время, вы знаете, бросить писать подделки. Он любил Дерватта как художника. Вы должны забыть личное во всем этом — между Бернардом и Дерваттом. Я... Я искренне думаю, что Бернард в конце концов порвал бы с нами — даже очень скоро, как только начал писать подделки под Дерватта. — Том добавил убежденно: — Хотел бы я знать, кто сумел бы его остановить. — Уж точно не Цинтия, подумал он, ведь она с самого начала знала о подделках Бернарда, потому что они с Бернардом были очень близки, оба жили в Лондоне и собирались пожениться.

Цинтия промолчала и затянулась сигаретой. На мгновение ее щеки втянулись и запали, словно у мертвеца.

Том посмотрел на свой стакан с джином.

— Я знаю, Цинтия, как вы ко мне относитесь и что вас не интересует, насколько Притчард мне досаждает. Но что, если он заговорит о Бернарде? — Том снова понизил голос. — Вы думаете, это будет удар по мне? Абсурд!

Цинтия наконец взглянула на него.

— Бернард? Нет. Кто будет во всем этом упоминать Бернарда? Кто о нем вспомнит? Знал ли Мёрчисон его имя? Не думаю. И что в том, если даже знал? Мёрчисон мертв. Разве Притчард говорил о Бернарде?

— Мне нет, — сказал Том. Он наблюдал за последней красной каплей, текущей по стенке ее стакана, словно это было напоминанием, что их встреча подходит к концу. — Я закажу еще, если желаете.

— Нет, спасибо.

Том старался думать, и быстро думать. Жаль, что Цинтия знала — или просто была в этом убеждена, — что имя Бернарда Тафтса никогда не упоминалось в связи с подделками. Том назвал имя Бернарда Мёрчисону (как помнилось Тому), когда старался убедить Мёрчисона прекратить его расследование о подделках. Но, как сказала Цинтия, Мёрчисон мертв, потому что Том убил его через несколько секунд после этого разговора. Том едва ли мог взывать к желанию Цинтии — он допускал, что она имела такое желание, — не пятнать имя Бернарда, если его имя никогда не упоминалось в газетах. И все-таки он сделал попытку: