Галстук с тугим узлом - Леонид Орлов

Журналист поднял указательный палец и стал смотреть на него. Потом разочарованно махнул рукой и снова уткнулся носом в стакан виски. Сергеев смотрел и не понимал, что творится с этим человеком. Помнится, в более непростой ситуации он повел себя мужественно и находчиво. И в глаза не смотрит. А ведь отношения у Сергеева с Хейзом стали уже почти дружескими и доверительными. Они были разными людьми, но уважали друг друга. А что сейчас? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке?

Проклятье! Сергеев с горечью посмотрел на океанскую даль, синеющую вдоль горизонта, и поморщился как от зубной боли. Вот так теряют… друзей, подумал он. А ведь он мне был почти друг. И Хейз, и Гарсия. Один в непонятном состоянии сидит сейчас напротив, второй мертв. И Родионов ничего не знает, и Сиротина нет. И Борецкий уехал. А там произошло что‑то очень важное.

Сергеев хотел подозвать официанта и заказать себе кофе, но в этот момент увидел невысокого черноволосого никарагуанца‑метиса. Тот стоял за опорным угловым столбом террасы и пристально смотрел на Сергеева. Станиславу показалось даже, что черные глаза мужчины прожигают его насквозь.

Их взгляды встретились, и метис, приложив палец к губам, поманил Сергеева к себе. Интуиция подсказывала, что в этой напряженной странной атмосфере именно так и должна возникнуть подсказка. А она должна быть, потому что Хейз ему сегодня крайне не нравился. Если честно, он Сергееву и раньше не особенно нравился. Нагловат, циничен, хотя и профессионал хороший. И голова эта его лысая раздражала все время!

— Посиди, я сейчас вернусь! — Сергеев встал и похлопал американца по плечу. — Только руки помою.

— Руки помоешь? — проворчал журналист. — А они отмоются? Бывает, что и не отмываются.

Странная фраза, брошенная вслед. Сергеев расслышал, но не стал уточнять, что же Хейз имел в виду. Пьяный бред? Нет, по этому поводу мы уже вспоминали сегодня родную поговорку, усмехнулся Сергеев. Что бывает у пьяного на языке…

С такими мыслями он дошел до угла, но там никого не было. Покрутив головой, Сергеев увидел удалявшуюся вдоль тенистого зеленого забора одинокую фигуру. Вот она свернула за деревья. Эту часть территории кафе не видно с дороги и не видно с озера. Тот, кто манил его за собой, хорошо ориентировался в этих местах.

Еще раз оглянувшись по сторонам, Сергеев поспешил следом за незнакомцем. Он догнал его уже возле зарослей мальвы.

— Я здесь, сеньор, — тихо сказал метис. — Вам нужно отсюда быстрее уезжать.

— Кто вы такой? И почему мне надо уезжать?

— За журналистом едут двое. Они ищут человека, который встречался с Сертано.

— Что? — опешил Сергеев. — Вы о ком говорите? И кто вы такой? Откуда вы меня знаете?

— Много вопросов задаете, — блеснув черными глазами, сказал мужчина. — Волнуетесь? Я вам все потом объясню. Хейз вас продал кому‑то из спецслужб. Точно я пока не знаю. Но эти люди очень не хотят, чтобы вы снова встретились с Сертано. Наверное, скоро здесь развернутся серьезные события. Так считает и сам Сертано.

— Так вы от Сертано?

— Надо уходить. Нет времени разговаривать.

Верить этому человеку оснований было еще меньше, чем верить Хейзу. Но магические слова «Хейз вас продал» и «Сертано» подействовали на Станислава. Именно они сложили все осколки в один осмысленный узор. А ведь Сергеев чувствовал, что назревает нечто. Либо контрас готовят с помощью американцев решительный и окончательный удар по сандинистскому правительству, либо США или кто‑то еще готовят вторжение. Не может быть, чтобы советская разведка не имела сведений о подобной подготовке, но ведь все может быть. В конце концов, именно это и есть его работа, в этом его миссия здесь, в Никарагуа.

— Поехали, — решительно согласился Сергеев. — У вас машина? Я приехал на такси.

— У меня транспорт еще надежнее, чем машина, — непонятно чему усмехнулся мужчина. — Идите за мной, только быстро. У нас еще будет время все обсудить, и я вам все расскажу.

В зарослях их дожидались две оседланные лошади. Сергеев хмыкнул и легко вскочил в седло под одобрительным взглядом своего провожатого. Никарагуанец не знал, что каждый уважающий себя дипломат, готовясь к работе за рубежом, старался научиться нескольким вещам заранее. Столовому этикету, игре в покер, в большой теннис, гольф, езде верхом и хотя бы нескольким классическим танцам. Таким, как вальс, танго или фокстрот.

— Скажите самое главное, — попросил Сергеев, когда они отъехали на некоторое расстояние и стали подниматься в гору по извилистой звериной тропе. — Хейзу не угрожает опасность?

— Это для вас самое главное? — удивился провожатый.

— Этот человек мне доверился, мы с ним помогали друг другу. И вообще он просто до неприличия пьян и беспомощен.

— Вы жалеете сейчас человека, который вас предал. И не просто предал, а элементарно продал. За деньги.

— Это вам известно совершенно точно? Хотя зачем спрашивать, раз вы приехали предупредить меня. Раз вы знаете так много, то, наверное, располагаете и такой информацией. Может, вы скажете мне, как вас зовут?

— Меня зовут Рамон.

— Вы меня знаете в лицо? Откуда?

— Я видел вас в прошлый раз, когда вы приезжали в горы и беседовали с Сертано.

— Вы, следовательно, из его отряда?

— Меня прислал к вам Сертано, — почти не оборачиваясь в седле, ответил мужчина. — Мы едем к нему. У него для вас есть сведения особой важности.

— Это очень похоже на ловушку, — усмехнулся Сергеев, но натягивать поводья и останавливаться не стал. — И приманка хорошая, качественная — сведения особой важности.

— Сертано сказал, что вы можете и не ехать, если не хотите, — небрежно ответил Рамон. — Но тогда в стране ночь продлится дольше. Филинам ночь не страшна, а вот орел ночью видит плохо, ему нужен солнечный день и безоблачное небо.

— Ладно, ладно, — проворчал Сергеев. — Я еду. Что за страсть говорить витиеватыми намеками и средневековыми образами. Нельзя ли сказать прямо?

— Когда приходишь к танцору и смотришь на его мастерство, — отвечал Рамон, — то разговариваешь с ним языком танца. Когда приходишь к художнику и смотришь на его картины…

— Чтоб ты провалился, — буркнул Сергеев по‑русски. — Зануда несусветный.

То, что по дороге ему рассказал Рамон, Сергеева абсолютно не удовлетворило. Или этот человек от него что‑то пытался скрыть, или он просто не владел полной информацией. И то, что для Рамона было очевидным, Сергеев подвергал сомнению. Сомнительная связь была не между тем, что Сергеев побывал в лагере Сертано и беседовал там с генералом, а между его визитом к Сертано и сегодняшними событиями. Но дело было важнее, и Станислав решил не задавать вопросов Рамону, а дождаться встречи с самим генералом.

Погони не было. Или их не хотели догонять, или опасности не было вообще, а была она только в голове Рамона. Тем не менее два часа пути по горам верхом прошли абсолютно спокойно. Неудобно было только ехать верхом в летних брючках и легких ботиночках. Стременами Сергеев мгновенно натер себе ногу. К огромному своему облегчению, он узнал, что едут они не в лагерь контрас и путь займет не остаток дня и всю ночь. Рамон остановил лошадей у небольшой хижины в горах.