Стальной волосок - Владислав Крапивин

Это была, кажется, шутка, офицеры коротко посмеялись. Потом капитан сказал, что путь на восток и на север, в обход Гранд-Тера, предпочтительнее во всех отношениях.

— Только бы не засвистело опять. Как вы считаете, Иван Данилович, возможно такое?

— Все возможно… Однако Господь милостив, надо думать, что так больше не «засвистит»…

— Тем не менее пока не будем ставить стеньги, — решил капитан. — Большая парусность нам здесь все равно ни к чему. Не бухта, а ловушка. Придется лавировать среди этих каменных клыков.

— Воистину крокодилья пасть, а не бухта, — заметил мичман Сезаров, не чуждый литературных сравнений.

— Одно слово, «кю», — не удержался лейтенант Новосельский. Гардемарин Невзоров хихикнул и закашлялся (наверно, под взглядом командира).

Доктор сказал:

— Кстати, слово, столь полюбившееся Илье Порфирьевичу, имеет и другое значение — «дно мешка». «Сак», как известно, — «мешок». А «марен» или «марин» — это значит «морской». Маленький морской мешок, сачок. Нечто рыболовное…

— Годится, — заметил мичман Сезаров. — Дно сачка, которым французы при желании легко могут выловить мелкую русскую рыбешку…

— Господа, — очень терпеливо сказал Гарцунов. — Давайте же не упражняться в остроумии, а решать, как выбраться из… этого мешка.

— У меня предложение, — деловито сказал лейтенант Стужин. — Не дожидаясь, когда подует какой-то ветер (еще неизвестно какой), воспользоваться веслами. Двигаясь на них и постоянно измеряя глубину, мы при скорости даже всего в один узел к вечеру достигнем изобаты в двадцать пять футов. Смотрите сами… Только надо держать не прямо на зюйд, а чуть к осту… Далее мы получим полную свободу маневра на безопасной глубине…

— Если нам никто не помешает, — вставил лейтенант Новосельский.

— Да кто же! — запальчиво воскликнул гардемарин Невзоров. — Неужто вы думаете, что аборигены, оснастив рыбачьи лодки, бросятся в погоню и возьмут нас на абордаж?!

— Как знать, — сказал Новосельский. — И тогда ваши мечты сбудутся.

— Господа… — опять сказал Гарцунов. — Ну, честное же слово… Иван Данилович, я все время разглядываю на карте перешеек с проливом. Как вы думаете, нельзя ли обогнуть мыс, пройти мимо городка и воспользоваться этой протокой? Мы очень скоро ушли бы из Караибского моря в Атлантику. Каких-то пять миль…

— Мысль эта — первое, что приходит в голову, — согласился штурман. — Однако же такой путь совершенно невозможен. Лоция утверждает, что протока подобна обычной мелководной реке и доступна лишь для рыбачьих лодок. Мелкие приливы гоняют по Ривьер-Сале воду туда-сюда, но ни в какой мере не прибавляют глубины… Да если бы даже и позволяла глубина, соваться туда без лоцмана — немыслимое дело, столько препятствий…

— Странно, что от берега не подходит ни одна лодка, — заметил Стужин. — Неужели здешние жители столь нелюбопытны?

— Возможно, с нашими укороченными мачтами мы издалека напоминаем местную рыбачью шхуну и не вызываем интереса, — предположил доктор.

— Нет худа без добра… — хмыкнул мичман.

— Какие бы ни были сейчас мачты, а флаг под гафель следует поднять, — вдруг сказал капитан. — Только… какой, господа? Притворяться иностранцами как-то уже тошно. Да и кого мы обманем, если захотят проверить вблизи? Название с кормы не соскоблишь… Если андреевский — получится, что мы пришли сюда с военными целями. Значит, флаг Российско-Американской компании? Выполняя ее поручения, мы имеем на него полное право.

— Может, никакой не подымать? — осторожно предложил Стужин. — Пусть, кому охота, ломают головы.

— Это вызовет лишние подозрения у тех, кто разглядывает нас с берега, — сказал капитан. — Кстати, флаг РАКа дет нам основания считать себя не военным, а коммерческим и научным судном…

Скомандовали построение на утреннюю молитву и подъем флага (удары колокола, свист боцманской дудки — все, как обычно; Гриша в строй, конечно, не пошел, только перекрестился несколько раз, слыша молитву издалека). Потом был завтрак (к утру успели приготовить горячую кашу и чай). И наконец последовала команда — готовить весла.

Здесь началось невезение.

Убранные под палубу весла-великаны во время урагана перекосились между бимсами и пиллерсами, кое-где своей тяжестью разворотили крепления и теперь застревали. Вытаскивать их пришлось очень долго. Наконец достали, закрепили на фальшбортах между орудиями — по пять с каждой стороны. К этому времени солнце стояло уже высоко, близился полдень. И, кстати, ни одной лодки так и не появилось рядом с бригом. Лишь вдали, у самого берега, скользили туда-сюда суденышки с белыми треугольниками парусов.

Старший офицер Стужин скомандовал подъем якорей. Но тут обнаружилась новая напасть. Вертикальный барабан главного шпиля на баке — этакая круглая махина выше Гришиного роста, с ребрами для удержания каната и вставленными в верхнюю часть рычагами-вымбовками — отказался поворачиваться. Гриша не понимал, какое там устройство, но догадался: во время урагана что-то сместилось и заело на оси. Стужин сперва сдерживался, а потом начал орать на матросов и один раз даже съездил кулаком по заросшей скуле боцмана Дмитрича. Тот не обиделся — не до того было, — но, кажется, в свою очередь дал кому-то по уху…

На помощь к дюжине матросов, которые обычно вертели шпиль, кликнули еще полдюжины. Те тоже навалились на вымбовки — тогда барабан перекосило, что-то затрещало.

— Отставить! — тонким голосом завопил Стужин.

Начали рычагами приподнимать барабан. Гриша смотрел издалека: понимал, что к разозленным неожиданной бедой морякам лучше не соваться.

Неподалеку стали появляться парусные лодки, но к бригу не подходили и не сигналили. Видимо, опасались чего-то. Из-за мыса появилась и ушла в море двухмачтовая шхуна без флага. Похоже, что Пуэнт-а-Питр, на две трети скрытый мысом, был все-таки приличным городом — с портом и причалами. Но разглядеть это из-за мыса было невозможно…

Со шпилем возились часа два. Пообедали спешно и нервно и опять взялись за работу. Наконец Дмитрич сказал Стужину:

— Кажись, встал как надо, вашбродь…

— Наконец-то… Ты это, Дмитрич, не злись на меня…

— Да чего там, вашбродь…

— Навались!

Навалились. Шпиль заскрипел, начал мотать на барабан канат левого якоря. И почти сразу раздался тревожный крик сигнальщика:

— На зюйд-осте у горизонта трехмачтовое судно!

К юго-востоку, примерно в миле от «Артемиды» лежал скалистый островок. Из-за него, видимый вдали, очень тихо выдвигался корабль. Похоже, что он шел лишь под верхними парусами, бом-брамселями, потому что ниже, у воды, воздух был по-прежнему неподвижен. Впрочем, это различимо было все лишь в подзорные трубы, а у Гриши в тот час трубы не было. Он различал вдали, на краю бухты, лишь несколько светлых пятнышек.