Красная сестра - Марк Лоуренс

Голос Сестры Правило заглушил смешки за спиной Ноны:

— Отличный вопрос. Хотя ты должна была сказать, почему луна не является сферой?

— Сфера. — Нона покатала это слово во рту.

— Почему ты думаешь, что луна должна быть сферой? — спросила Сестра Правило.

— Ну... — Нона на самом деле не знала, просто это казалось правильным. — Ну... мир таков. А в небе Бадон иногда круглая, а иногда — полумесяц... если хорошенько прищуриться. А в церкви Надежды говорят, что Бадон — это целый мир, как наш, а не звезда, как Надежда, и что Бадон не придет спасать нас, как Надежда, потому что Бадон — это лед и еще больше льда и она привязана к нашему солнцу, как и мы... — Нона перевела дыхание. — Ну... я просто подумала, что все очень, очень большое кажется круглым... — Она посмотрела на Сестру Правило, которая, надо сказать, была очень большой, хотя и не сферической, и уже начала двигаться в этом направлении.

Сестре Правило достаточно было потянуться за своей указкой, чтобы заглушить хихиканье.

— Ты знаешь, что с благословения Предка наши пращуры давным-давно поместили луну на небо, Нона?

Нона кивнула, она была не совсем невежественна, хотя и не знала названия для формы луны.

Сестра Правило полезла в ящик стола и что-то вытащила. Она подняла руку и протянула ее классу.

— Луна. — Серебряный круг-квадрат у нее на ладони. Она повернула его боком, и Нона с удивлением увидела, что это вогнутое зеркало, тонкое, как бумага. — Смотрите! — Сестра Правило расположила «луну» за глобусом Абета, там, где утреннее солнце косо падало из окон, наполняя комнату светом. Она постучала по глобусу, и Нона увидела ярко-красное пятно, двигавшееся, когда Сестра Правило двигала рукой с зажатой в ней «луной». — Весь свет, который она собирает, падает на это место. Фокус. Положи туда свою руку, дитя.

Нона встала и сделала, как ей было сказано:

— Тепло! Жарко!

— И именно так луна держит Коридор открытым. Солнечный свет с большой площади фокусируется огромным зеркалом на маленькую площадь. Нет никаких причин для того, чтобы она была сферической. — Сестра Правило убрала зеркало. — Мы стоим между двумя огромными ледяными стенами, Нона, и зима приближается уже пятьдесят тысяч лет. — Она держала руки так, словно они были двумя стенами, и прижала их друг к другу с тревожной решимостью. — Но сегодня мы поговорим о камнях!

Девочки застонали и достали свои грифельные доски. Нона изо всех сил старалась быть внимательной, но камни оказались менее интересными, чем казались, и они не казались настолько интересными, чтобы быть в их обществе. Снова и снова она ловила себя на том, что думает о луне, которую какой-то ее далекий предок поставил висеть над миром, и о том, что одно тонкое и хрупкое зеркало, было всем, что стояло между всеми, кого она когда-либо знала, и льдом, наступающим с севера и юга.

После обеда Клера повела Нону к аркаде послушниц, на ходу подбрасывая пенни.

— Почему ты все время играешь с ним? — спросила Нона. Похоже, что Клера, считавшая себя бедной теперь, когда ее семья была разорена, смотрела на пенни как на ничтожную сумму, игрушку, но Нона видела ребенка, купленного у родителей за один пенни, и вид ребенка, брошенного так легко, всегда вызывал у нее чувство беспокойства.

— Мне его подарил отец. Он велел мне научиться превращать одно во много. — Клера пожала плечами. — Коридор разделен на сотни стран, может быть, на тысячу, но ты знаешь, кого не волнуют эти границы или то, кто там правит? Двоих. — Она пересчитала их на пальцах. — Ветер Коридора и деньги. Торговцы движутся через Коридор, как кровь по телу. Ни одна королева или император не настолько глупы, чтобы пытаться остановить их. Вот почему богатые приправляют свою пищу черной солью из шахт в Кремоте. Никто из Кремота никогда не бывал в империи, но деньги текут и торговля идет. — Клера подбросила монетку вверх и поймала ее. — Деньги находятся в центре всего, что мы делаем: у них самый громкий голос. — Она говорила так, словно цитировала своего отца.

— Но... ты же учишься быть монахиней. У монахинь нет денег. — Нона даже не была уверена, что Клере позволено владеть этим пенни. Она определенно прятала его на уроках.

— Когда меня научат, я уйду. — Она положила монету в карман. — То образование, которое мы здесь получаем, очень востребовано...

— Но... — Нона собиралась спросить, кто платит ей за конфирмацию, — пансион и содержание, а также образование, которое дает такие ценные знания, наверняка стоили очень дорого, — но она прикусила язык, не желая, чтобы этот вопрос адресовали ей самой. Вместо этого она кивнула. — Я собираюсь сделать то же самое. — Она подумала о священнике, который купил Маркуса и забил Четыре-ноги до смерти. — Я не хочу быть монахиней.

Аркада послушниц представлял собой открытую галерею, огибавшую внутренний двор здания и служившую местом стирки и починки как для монахинь, так и для послушниц. Пятьдесят или около того послушниц всех возрастов либо медленно ходили кругами, болтая на ходу, либо сидели на длинных каменных скамьях, глядя сквозь арки на посыпанный гравием двор. Посреди двора раскинуло свои ветви единственное огромное дерево, центральный дуб, хотя Нона не могла понять, что именно держит его на скале.

— Аркада монахинь гораздо величественнее, — сказала Клера. — Сестры выходят в глухую ночь и лежат в центре, ожидая фокуса.

— Нет, не лежат, — сказала Нона.

— Голые! — Клера кивнула головой.

— Клера! — Рули скорчила гримасу.

— Ну, когда я спала в келье, они этого не делали, — сказала Нона.

— Ты спала, — сказала Клера.

Нона попыталась представить Сестру Колесо, Сестру Правило и почтенную Сестру Песок, купающихся в свете луны:

— По-моему, тебе это приснилось, Клера.

— Следующий урок — Тень. — Джула присоединилась к ним, протиснувшись между Ноной и Рули. — Ты ей уже сказала?

— Сказал кому что? — Клера замолчала, когда Арабелла прошла мимо с несколькими девочками на буксире. Казалось, она всегда смеется. Нона не думала, что смеялась бы, если бы ей пришлось оставить роскошь жизни в благородной семье ради монастыря, а ассасины пытались бы ее убить.

— Об Отравительнице! — сказала Джула, как только Арабелла ушла.

Клера закатила глаза:

— Надеюсь, Арабелле никто не скажет.

Джула повернулась к Ноне с серьезным лицом:

— Госпожа Тень всегда травит новых девочек.

— Что?

— Пытается, — ответила Клера, как будто это ничего не значило.

— Ну, я еще не видела, чтобы у нее не получилось. — Джула сжала губы в тонкую линию, вспоминая. — Тебя она отравила, Клера. И меня. И Рули.

— Я болела несколько дней. — Рули изобразила, как ее рвало. — Я плохо себя вела на Мече только для того, чтобы побрить голову и не запачкать волосы рвотой.