Половцы - Светлана Плетнева

В начале апреля 1185 г., после того как сошел снег и немного подсохло, Святослав все же послал своего боярина Романа Нездиловича с вассальными берендеями в степь. Набег кончился взятием какого-то количества половецких веж, полона и конских табунов. Большого похода не получилось – идти на половцев с малыми силами, видимо, было бессмысленно и опасно.

Это понимали все русские князья и медлили с походом «на Дон». Несмотря на разгром, который учинили полки Святослава и Рюрика Кончаку на Хороле, становилось очевидно, что нужно нанести удар не по войску, а по становищам хана, чтобы нарушить экономическую основу мощи объединения, возглавляемого Кончаком. Пример Владимира Мономаха, разгромившего сначала Лукоморцев, а затем обрушившегося на донских половцев, был еще жив в памяти. Одержав блистательную победу над Лукоморцами в 1183 г., казнив хана Кобяка, Святослав и Рюрик начали готовить большой поход на донское объединение. В 1184 г. Святослав говорил об этом своему брату Ярославу Черниговскому. Естественно, знал о готовящемся походе и его племянник – Игорь Святославич Новгород-Северский. Набег Романа Нездиловича был «разведкой боем», попыткой с налету уничтожить группировку Кончака, только что потерпевшего поражение на Хороле. В данном случае история как бы повторилась: при Владимире были сначала разбиты полки Шарукана (деда Кончака), который, так же как и его внук, «едва утече» (1107 г.), в 1109 г. Владимир послал в степь на Дон своего боярина Дмитра Иворовича, немного пограбившего половецкие вежи и выяснившего, что для серьезного похода надо значительно больше сил.

В апреле 1185 г. стало ясно, что разбить донских половцев «наездом» невозможно. Поход киевские князья стали готовить исподволь, обстоятельно. На какое-то время установилось «затишье» на Руси. Им и воспользовались Игорь с другими удельными князьями Черниговского княжества. Не исключено, что произошло это с ведома их дяди и сюзерена – Ярослава Всеволодовича, желавшего во что бы то ни стало вести самостоятельную от Киева политику. Так, еще до набега Романа Нездиловича он посылал в степь к Кончаку своего боярина Ольстина Олексича, подтвердившего, по словам летописца, мир с половцами. Создается впечатление, что боярин заключил заведомо «льстивый» (ложный) мир для отвода глаз, поскольку из летописи же следует, что уже в середине апреля поход Игоря был подготовлен и черниговский князь, естественно, знал об этом. По возвращении Ольстина от Кончака он послал боярина к Игорю с коуями для участия в этом походе. Кроме Игоря и Ольстина, к походу примкнули брат Всеволод Трубчевский, племянник Святослав Ольгович Рыльский, двенадцатилетний сын Игоря Владимир Путивльский.

Характерно, что черниговцы ни в коем случае не желали упустить инициативу подготовки и проведения похода из своих рук, поэтому они предельно засекретили и сократили сборы. Очевидно, подготовка была далеко не достаточной. Справедливым упреком племянникам начал свое «золотое слово» Святослав Всеволодович, услышавший о поражении Игоря и Всеволода: «О моя сыновчя, Игорю, Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвелити, а себе славы искати» – так звучит его упрек в передаче автора «Слова о полку Игореве» (Слово, с. 20). Действительно, мало было собрано сил, не привлечены были к походу князья соседних с Черниговским княжеств. Тем не менее Игорь поспешил повести свои полки прямо в сердце донского объединения – на зимовища Кончака, находившиеся, как мы знаем, на Торе.

О том, что черниговские князья задумали огнем и мечом пройтись по юго-восточным вежам половцев, можно судить хотя бы по призыву Игоря, обращенному к своим полкам: «Хощу бо… копие преломити конець поля Половецкого». Он хотел «испити шоломом Дону», «искусити Дону Великого». Конечным результатом похода должно было быть возвращение Руси «земель незнаемых» – Тмутараканского княжества, Крыма, где в конце XII в. кочевали и хозяйничали половецкие орды.

Таким образом, планы у черниговцев были великие. Не будем здесь подробно останавливаться на маршруте Игоря в степь. В настоящее время существует не менее 10 вариантов этого маршрута, различающихся по деталям. Маршрут разобран исследователями по дням недели. Напомню только, что, стремясь к берегам среднего течения Донца, они шли через степи (примерно 200 км) по водоразделу Донца и Оскола, по так называемому Изюмскому шляху, хорошо известному русским еще в XVII в. Так достигли они речки Сальницы. Подавляющее большинство исследователей, начиная с Татищева, помещают эту речку в районе современного города Изюма, там, где был удобный «перелаз» (брод) через Донец. О нем хорошо были осведомлены географы XVII в. «А ниже Изюма и Изюмца (речек. – С. Я.) на Донце Изюмский перевоз», – написано в знаменитой «Книге Большому Чертежу» (КБЧ, с. 72). В одном из списков этой книги сказано и о Сальнице: «А ниже Изюма пала в Донец, с правой стороны, река Сальница. А ниже тое Изюмец» (КБЧ, с. 61). Следует признать, что ориентиры даны исключительно точные. Очевидно, Сальница, ставшая сейчас полувысохшим длинным ереком-озерцом на восточной окраине города Изюма, протекала тогда вдоль (с юга на север) узкой петли Донца. Ниже речки Изюмец примерно на шесть верст находился еще один «перевоз» – брод, названный Каменным. Он отлично прослеживается и в наши дни – каменный кряж пересекает в этом месте Донец: кажется, что плоские гладкие плиты уложены специально на дно реки, течение которой здесь особенно стремительно. Ясно, что, идя по Изюмской дороге, Игорь с полками неизбежно подходил к Изюмскому броду. Перейдя Донец, князья остановились на краткий отдых перед решительным броском на кочевья Кончака. Предварительно они выслали в степь «сторожей» – разведку, основная задача которой заключалась в поимке «языка». Половецкий воин («язык») был пойман быстро и на удивление охотно доложил, что нужно поскорее идти в глубь степи, поскольку там стоят богатые вежи без надежной охраны. Князья буквально бросились туда.

Академик Б. А. Рыбаков, внимательно изучив ситуацию, сопоставив данные летописи и «Слова», пришел к весьма убедительному выводу, что битва Игоря с половцами происходила не в бассейне Донца, как полагают подавляющее большинство ученых, занимавшихся «географией» похода Игоря Святославича, а в бассейне Днепра. Он указывает и наиболее вероятный участок, на котором располагались первые взятые князьями вежи и поле последующего боя: междуречье верховий Самары и ее притока Быка (Рыбаков, 1971, с. 233-248).

При рассмотрении этой гипотезы прежде всего возникает вопрос: зачем Игорь отклонился от своего пути, нарушил главное направление движения войска и позволил себе и князьям-союзникам отклониться от основной задачи – «преломить копье о конец поля Половецкого»? Видимо, мы должны здесь учитывать то обстоятельство, что, несмотря на мужественные речи князей о высокоидейной цели – борьбе за славу русского оружия, они шли в степь прежде всего «ополониться». С учетом этой «низменной цели» вел себя попавшийся разведчикам половецкий воин, выдавший местопребывание сравнительно близких, слабо защищенных и богатых веж, связанных с лагерем русских на Сальнице прекрасной ровной дорогой (Изюмским шляхом).

Создается впечатление, что вежи были специально поставленной приманкой, располагавшейся в противоположной от владений Кончака стороне. Подтверждением этого является, во-первых, легкость поимки и разговорчивость «языка»; во-вторых, отсутствие у веж скота; в-третьих, необычайное богатство веж, подчеркнутое и в летописи, и в «Слове». Обычно князья «ополонялись» в степи скотом, конями и пленными, а в этих вежах «девками красными», «златом», «наволоками», «оксамитами», дорогой одеждой, серебряным оружием и «всякими узорочьи половецкими». Наконец, весьма существенно то, что перед взятием этих веж бой не состоялся. Русичи, сделав тяжелый (длинный) переход в 80 км, неожиданно легко «потопташа полки половецкие». В летописи сказано, что половецкие стрелки выпустили только по стреле и затем отступили за вежи и умчались в степь, оставив вежи на разграбление.