На границе тучи ходят хмуро... - Алексей Кулаков

– Признаться, я тоже думал, что выйдет поменьше. Но! На хорошее дело мне ничего не жалко, а дело мы затеваем явно хорошее. Вы не волнуйтесь так, деньги я достану непременно.

– Я не сомневаюсь в этом. Просто, признаюсь вам откровенно, такие траты меня немного пугают.

– Траты соответствуют выставленным требованиям, Валентин Иванович. Да и график платежей меня вполне устраивает. Надеюсь, вы проследите, чтобы все было высочайшего качества?

– Будьте покойны, я с них семь шкур спущу, коли что не так замечу.

Возвращаясь обратно в одиночестве (Греве остался ждать документов на землю и выполнять целый ворох поручений), корнет все пытался придумать, где бы ему взять миллион. А лучше три! Легкий такой вопрос, да?

На службе его ждали. Так ждали, что едва не прослезились при его появлении.

– Рад видеть вас вновь, Сергей Юрьевич.

– С прибытием, Александр Яковлевич. Как ваши дела, уладили?

– Благодарю, все решилось как нельзя лучше. Позвольте осведомиться, где корнет Дымков?

– Ах да, вы же не знаете. В той же больнице, что и вы когда-то. Получил ранение во время перестрелки с нарушителями, в бедро, и голову слегка задело.

Штаб-ротмистра прорвало. В течение получаса он жаловался на распоясавшихся бандитов, стреляющих даже в офицеров, и на офицеров, подставляющихся под пули, вместо того чтобы искать укрытие и стрелять оттуда. Когда Блинский ушел, тут же объявился мрачный Григорий, простым и понятным языком объяснивший, что случилось.

– Его благородие объезд дистанции делал, в аккурат на перестрелку с несунами и поспел. И прямо с лошади давай по ним палить из револьвера. Ну, сбили его, конечно. Это… Александр Яковлевич. Сколько у меня в этом… на этом… ну, где там деньги-то лежат?

– Пятнадцать тысяч, копейка в копейку. Что случилось, Григорий?

– Да это… от бати весточка пришла. Что-то неладно там у моих, бедуют.

Торжества в честь наступления нового, 1889 года прошли без участия корнета князя Агренева. Во-первых, на заставе должен был присутствовать хоть один офицер, но это обстоятельство можно было бы и обойти, главное – чтобы имелось такое желание. Это и было во-вторых – этого самого желания не наблюдалось вообще. Так что, несмотря на нешуточную обиду баронессы и дюжину приглашений, переданных через Блинского, Александр предпочел шуму новогоднего бала тишину зимней ночи, а светскому обществу – полное одиночество. Григорий с его помощью испросил месячный отпуск (тем более что он их лет пять не использовал) и повез «гуманитарную помощь» пяти– и десятирублевыми ассигнациями. Старики-родители, два брата родных, семь двоюродных, сестры, тетки-дядьки, у всех дети. О причине такого бедственного положения уральских казаков в письме почти ничего не говорилось: то ли недород, то ли еще стихийное бедствие какое навроде пожара, зато открытым текстом шла просьба – помочь, чем может.

А мог унтер, к своему удивлению, немало. Когда Григорий узнал (вернее, когда до него дошло – сколько у него денег), что имеет возможность прокормить целый год ВСЮ свою родню, да заодно подарить каждому по дойной корове, то слегка обалдел для начала, а потом выдавил из себя изумленное:

– Откуда столько?!

– А это за последний год-полтора набежало. С процентами. Ты вспомни, сколько мы с тобой контрабанды перехватили, премии за нее, другое всякое. Чего удивляешься-то?

– Дык это! Да, дела! А скольки же тогда с собою взять?

– Рублей пятьсот за глаза будет. А если не хватит, доедешь до ближайшего большого города и там снимешь еще, это просто. Так что будешь ты, Гриша, по всем меркам завидным женихом. Смотри, не женись там ненароком!

– Да ладно! Рановато мне пока.

– Ну да, я и говорю – еще не нагулялся.

Корнет Дымков должен был вернуться в строй не раньше чем через полгода. Сергей Юрьевич был постоянно занят «делами службы», так что все вернулось на круги своя: Александр торчит в канцелярии, штаб-ротмистр неизвестно где, словом, все как обычно. Второго января приехал стряпчий господин Лунев и привез стопку бумажек с красивыми печатями и виньетками – первые патенты, оформленные по всем правилам и аж в девяти государствах.

– Ваше сиятельство, я поспешил приехать, как только получил ваше письмо. Что-то случилось или у вас есть для меня новые распоряжения?

– И то, и другое, Вениамин Ильич. Прошу садиться – и приступим. В первую очередь новые заявки на получение привилегий.

– Сосуд с двойными стенками. Тер-мос. Занятно. А это?

– Данное приспособление позволяет нарезать овощи и фрукты тонкими фигурными ломтиками, имеет семь разных насадок-ножей.

– Оригинально! Новая застежка. А почему «змейка»?

– Когда увидите, поймете. Вот эти пять надо оформить в первую очередь.

– Мм… это получается, что для перезарядки револьвера требуется всего пара движений?

– Вы совершенно правильно понимаете.

– Это… Простите, не могу понять?

– Пачечная двухрядная обойма, обойма с шахматным расположением патронов и затвор винтовки на четырех боевых упорах.

– Благодарю, ваше сиятельство. Тут… металлокорд и пневматическая шина. Интересно.

Стряпчий ненадолго задумался и довольно улыбнулся, поглаживая бумаги кончиками пальцев.

– Условия прежние?

– Да.

– Позвольте выразить вам мое самое искреннее почтение.

– Вернемся к нашим делам. Когда будут готовы документы по моим компаниям? Помнится, вы говорили, что ждать оставалось недолго.

– Виноват. Собственно, мне не хватило буквально одного дня, но вы отписали прибыть как можно скорее, и я…

– Да уж, что тут сказать. Тогда вы не сочтите за труд переслать их мне.

– Непременно!

Стряпчий на радостях едва не расцеловал Савву (расцеловать не получилось, а ошеломить немного – это да) и отбыл – пугать всех прохожих своей подозрительной жизнерадостностью. В принципе понять его было можно: столько новинок, да еще и оружейная тема появилась. Не клиент, а просто жила золотая.

Его отсутствие на новогоднем балу заметили многие и попросту замучили вопросами бедного штаб-ротмистра. Опять же Софья… Где еще бедная женщина может невзначай похвастаться новым платьем или драгоценностями? Только на светской «дискотеке», расцветая и оживая под завистливыми взорами лучших подруг. Так что от очередного торжественного мероприятия отвертеться не удалось. Только Александр и баронесса успели закончить первый тур вальса, как рядом материализовался с непонятной миной на лице Сергей Юрьевич:

– Софья Михайловна, позвольте мне ненадолго забрать от вас корнета?

– Ну что с вами поделаешь? Берите.