Война 2011. Против НАТО - Федор Березин

Дядя почему-то вцепляется в «дипломат». Черт знает, может, предмет значился целью «два»? Полеводов повторяет трюк с ударом под коленку. Не исключено, что вторая проба удачнее, по крайней мере, он, вроде бы, ощущает сам удар. Ясный пень, где-то между делом на драку накладываются и такие составляющие как величина ставок. У Полеводова максимальная — потеря крови через вспоротый живот или располосованное горло. У дядьки, все же, пожиже: неудачный грабеж или, что вероятней, заваленное задание по ликвидации.

Борьба длится еще несколько секунд. Дядина почему-то не способен сориентироваться, что для него все-таки приоритетней — портфель, или сам Полеводов. В процессе он получает еще удар по колену, или где-то в той же области. Не исключено, что ему больно. Происходит еще одна атака с ножом. Неудачная. Вообще-то, ничто в готовящемся ко сну внешнем мире, не мешает повторять выпады опасным предметом вновь и вновь, до окончательной победы, однако допустимо — у дядечки четко, посекундно, расписанный лимит времени, ибо атака заканчивается так же внезапно, как и началась. Дядечка разворачивается и бежит прочь, на выход. Может быть, это есть обман зрения, но кажется, он немного прихрамывает. Один из ударов обувью все же сделал свое дело? Хотя дядечка Крюгер Полеводову ранее не попадался. Вдруг он несколько хромоног от природы?

В Джеймсы Бонды Георгий не записывался. Преследование подраненного он не организует. Правда, он не позволяет себе возвращать пульс и дыхание в норму стоя тут же на месте. Надо сматывать удочки, и как можно стремительней. Георгий бежит в родной подъезд. Он очень надеется, что охотящееся за ним сообщество маньяков все же имеет грамм совести, и не вскрыло новые, только два дня назад вставленные в квартирную дверь, вместо сломанных, замки. Если это не так, входить в собственное жилище он ни за что не решится.

В нынешние времена информационного взрыва, среди нас как-то незаметно растворились великие математики. По идее, после компьютерной революции, их должно было стать больше. Эти странные ребята, с повернутыми в иные сферы мира рецепторами, замаскировались среди миллиардов более сходных сапиенсов. Гуляй по проспектам месяцами, заходи в каждый встречный супермаркет за кефиром — нигде не встретишь таких, хоть лопни. Но даже если встретишь, как ты их отличишь, идентифицируешь из потока? Конечно, кое-кто из совсем уже занырнувших в алгебраические странности отличается от встречных-поперечных резко. Например, разучившись правильно застегивать пуговицы или вязать шнурки. Допустим, общепризнанный гений двадцатого века Курт Гёдель осенью, летом и в другие времена года, ходил по улицам в маске, дабы не заразиться микробами. Однако такие модники не всегда сочетаемы с гениями-алгебролюбами, так что и это неудачный метод выявления талантов. Короче, отработанного способа распознать их на тротуаре не существует, а значит, и спросить кое о чем конкретно не получается. А было бы интересно.

Видите ли, один из самых главных вопросов не дающий этим жаждущим обратиться стационарными, не отвлекающимися на сон и питье, арифмометрами ребятишкам, это вопрос о том, как мы смертные вообще что-нибудь считаем. Взвесить сдачу в магазине для них что-то уму непостижимое. Ведь, в самом деле, как можно досчитать даже от одного до двух, если между этими странными порядковыми аномалиями помещается тьма-тьмущая всяких рациональных чисел? Да их там попросту бесконечность! И кстати, о ней самой. Если между единицей и двойкой получается вдвинуть бесконечный ряд всяких «три делить на два», «шесть на пять» и далее, то не перевешивает ли тутошняя безбрежность сам ряд чисел зовущихся натуральными? То бишь рядок, громоздящий гору из «один», «два», «три», «миллион», «квадриллион», «квадриллион один», «квадриллион два» и еще выше в верхотуру? Да и вообще, как тут получится плясать от единицы, когда до нее самой нужно взобраться от нуля? Ведь между ним и ею — снова здорово! Так откуда же начать? И кстати, попробуй перескочи по чехарде самих рациональных чисел, когда там еще понапиханы всяческие иррациональные, да еще и трансцендентные.

Выходит ныне, с явлением, заключающимся в выяснении взаимоотношений между землей и небом, нормальному, не хухлы-мухлы, математику не разобраться не в жизнь. Однако за пультами системы «Бук» восседают вовсе не математики, а обычные рационалисты в погонах. То, что они делают, то есть вычитание друг из друга натуральных чисел, так же легко производит и поставленное на гусеницы, вовсе вроде бы неразумное железо. Что ожидаемо — железо действительно до жути туповато. То есть, вычитать — «два «Фантома» минус «один «Фантом», или там, «восемь «Фантомов» минус «четыре» — у него вроде бы как получается, а вот совершать обратный процесс, то бишь, «ноль «Фантомов» плюс «пять», да и хотя бы «один «Фантом», у него никоим образом не выходит. Железо «Бука М-1» действительно однобоко до безобразия — заточено исключительно на применение знака «минус». Калькулятор какой-то с приколом.

И ныне, слушая самую живую на свете музыку — латиноамериканскую — мы можем только плакать. Плакать, захлебываясь слезами. Обреченно горевать об утерянном историческом шансе. Как красиво все было задумано, и как по-настоящему, по-правдашнему получалось. Смешанная экономика с превалированием социальных программ. Медленно, но неумолимо отступающая нищета. Просчитанные программы развития промышленности, направленной прежде всего на удовлетворение внутреннего, национального спроса, вопреки навязываемому подстрекателями бесцельного, разорительного для страны сырьевого сектора. В далекой перспективе, возможно, своя, оригинальная и опирающаяся на собственный потенциал юго-американская валюта. Как здорово это виделось, как блистало перламутром…

Удар был нанесен в самое сердце. Сантьяго вспыхнуло, и потухло вмиг. Но здесь все-таки были не острова Индонезии — материковые предгорья и сухопутная граница с другими странами. На островах, рассыпанных южнее Азии, генерал Сухарто, свергнувший почти однофамильца Сукарно, мог развернуться по полной. Наличествовал список, прибывший нарочным от ЦРУ, из пяти тысяч левых подлежащих немедленной ликвидации. Подготовленный тем же управлением спецназ устал переправляться с острова на остров: можно с ума свихнуться, в стране тринадцати тысяч шестисот семидесяти семи островов. Возникла идея вооружить католическое отребье и натравить на мерзопакостных атеистов из КПИ. Показатели переплюнули указанный давеча норматив. Вместо пяти жалких тысяч — миллион трупаков. Цэ-эр-у-шники читали сводки с округленными глазами.

В Сантьяго подобный масштаб был попросту неприменим. Новые служащие стадионов напряглись, но ухандокали жалких три с половиной тысячи. Еще шестьдесят тысяч заперли по камерам. А где-то пятая часть миллиона убралась из страны самотеком в течение нескольких лет. Тем не менее, цель оказалась достигнута. Конечно же, на трупятинку слетелись «чикагские мальчики». Как без них-то?

Только истинная, прирожденная сволочь может в полноте оценить всю прелесть чилийской операции. Конечно, поначалу наломали дров. В плане того, что наоборот, пытались расковырять зубочисткой гранитное основание. Но цель была выбрана идеально, тут ничего не скажешь. Эта длиннющая, змеей тянущаяся вдоль Анд и океана страна являлась ключиком для всей Латинской Америки. В самом деле, если б — не дай, любящий только Северную, общечеловечий боженька — всегдашние, отирающиеся при правительстве, слюнтяи размазали свои нюни и протянули резину, чтобы пришлось делать после? Дай этим испаноязычным время, а легко получалось тридцать лет форы, они бы точно уже сотворили свой Южный блок, объединили ресурсы в какое-нибудь Южный Нью-ЕС, а там гляди, дошло бы до создания общей атомной программы. Сейчас бы, для восстановления статус-кво, пришлось молотить по Амазонии кобальтовыми бомбами, гонять вдоль береговой линии «Большое Копье», растирая огненным смерчем всяческие Рио-де-Жанейро и прочие туристские жемчужины. Еще чего доброго получать в ответ тактические заряды из предместий Каракоса, или еще откуда-нибудь. В конце-концов, вполне выстраивался и сухопутный фронт, ибо если б там все так преуспевали, как планировалось, то кто удержал бы Мексику? И где тогда все преимущества США, проистекающие из географической удаленности от мира и единоличного владения ресурсами двух материков? Получилась бы какая-то комедийная Европа, не иначе. Короче, как ни крути, а все держалось на этой удлиненной сосиске — Чили.