Нахал - Надежда Жирохова

я черт возьми надеялась?

Когда я поднимаюсь по ступенькам, мой телефон начинает вибрировать у меня в руках. От нервного перенапряжения даже на смотрю на экран, снимаю трубку и с отдающейся в груди вибрацией выдыхаю: — да.

— Ты я смотрю совсем с ума сошла, — говорит Вика, — почему я от Сучкова должна узнавать, что ты к своему муженьку вернулась?

— Вик, прости — делаю выдох от того, что разочарование гложет грудь, — я не успела тебе позвонить.

— Собирай свою задницу, я заеду за тобой через час, выпьем кофе и поболтаем.

Я не успеваю отказаться, как Вика скидывает вызов.

Черт со всем! Мне нужна передышка.

Я собираюсь быстро, поэтому выскочив из дома, ещё мнусь минут двадцать переступая с ноги на ногу.

Вика приезжает на такси. Я сажусь на заднее сидение автомобиля и обнимаю подругу.

— Как дела? Я не знаю, что у тебя в голове подруга, но мне кажется ты поспешила.

— Вик.

— Ничего не говори, я и так обо всем догадалась.

Мы приезжаем в кафе и заказываем по бокалу вина вместо кофе.

Вика не спускает с меня глаз, а я кручу ножку бокала опустив глаза в пол.

Она дёргает мою руку на себя и содержимое бокала выплескивается из краев окрашивая белую скатерть бордовыми пятнами.

— Я не могу по-другому. Он очень плохой человек, если я уйду от него, то он может навредить кому — ни будь, я этого не хочу.

— Почему не рассказала обо всем Максу? Он бы принял меры? Он явно в твою сторону неровно дышит.

— Нет, и ты пожалуйста ничего не говори. И глупости это все Вика, он выбрал ее, и я не буду лезть в их отоношения.

Вика лишь хмыкает, делает глоток вина и отставляет бокал в сторону.

— Он сразу же после похорон уехал.

Я вздрагиваю поднимаю голову и боюсь ее дальнейших слов.

— К Кате, уехал к ней.

Больной укол прямо в сердце разрывает грудь. Я пытаюсь не заплакать, и моргаю несколько раз, стараясь справиться с эмоциями.

— Завтра огласят завещание, он должен был дождаться.

— Насчёт этого я не знаю ничего, мой даже словом не обмолвился. Сказал только, что на Максе лица не было когда он провожал его в аэропорт.

Поболтав с подругой ещё час я возвращаюсь в этот злосчастный дом, боясь, что Кирилл заметит мое отсутствие.

В доме стоит гробовая тишина, поэтому на носочках держа свои туфли в руках, я пробираюсь в свою комнату и запираю дверь.

Вдох… выдох…

Телефон вибрирует в сумочке, и я порывшись в ней и найдя аппарат, беру трубку.

— Здравствуйте Фаина, — хриплый голос на том конце провода мне незнаком.

— Здравствуйте, — произношу я.

— Я Леонид Викторович, семейный адвокат Тумановых. Завтра в десять утра будет оглашено завещание, ваше присутствие обязательно.

— Мое? — Переспрашиваю я, — но зачем?

Я не понимаю для каких целей он мне позвонил. С покойным, я практически не общалась. То, что он кивал мне головой, когда спешил на работу, вряд ли назовёшь общением.

— Так пожелал Андрей Викторович, поэтому я вас буду ждать в вашем доме, в его кабинете, не опаздывайте.

Мое утро ничем не отличается от предыдущего. Собрав свои волосы в высокий хвост и надев простое чёрное платье чуть ниже колена, я выхожу из комнаты.

Спускаюсь вниз и натыкаюсь на снисходительный взгляд Кирилла.

Леонид Викторович, сидя на краю дивана пьёт кофе маленькими глотками, а напротив него расположилась Луиза с коварной улыбкой на губах.

— Мы кого-то ждём? — Спрашивает она, — по-моему уже все в сборе. Фаина, ты что встала так рано? Займись тогда обедом.

— Фаина тоже приглашена, — как ни в чем не бывало говорит адвокат, делая маленький глоток из чашки.

Я ощущаю как два взгляда одновременно падают на меня. Холодный и уничтожающий Кирилла и непонимающий и удивлённый его матери.

— Фаина не кровный родственник, ей не за чем присутствовать на оглашении завещания, — пищит возмущённо Луиза.

— Так распорядился покойный, — отвечает ей Леонид Викторович.

— Ну и славно, — Произносит Кирилл, — тогда все в сборе, пройдемте в кабинет.

— Нет не все, ждём еще кое — кого, — говорит адвокат, облокачиваясь на спинку дивана и выставляя вперёд ноги.

— Кого? — Спрашивают они синхронно.

— Скоро узнаёте!

Я разглядываю полку со стоящей на ней статуэткой балерины, и пытаюсь унять дрожь в коленях. Надеюсь, на то, что Макс вернётся, но понимаю, что скорее всего адвокат ждет не его. Он умчал к своей девушке и ему плевать на все наследство. Это в духе Макса. Он давно отошёл от всех дел и судя по тому, что носил дорогие часы и ездил на крутой машине, в деньгах он особо не нуждался.

На смену кратковременной вспышке радости приходит отчаяние.

К тому времени, как часы показывают половину десятого, я вся себя извела. Смотрела на дверь и боялась того, что он не появится. Кириллу было не до меня. Он расхаживает по комнате то и дело бросая взгляд на циферблат наручных часов и заметно нервничает. Луиза же наоборот, болтает без умолку рассказывая Льву Викторовичу какую-то, по ее мнению, занятную историю.

— На многое не надейся — хрипит над ухом голос Кирилла, — если мой отчим что-то и завещал тебе, то это скорее всего мусорное ведро в уборной.

Я лишь кривлю рот, но вступать с ним в дискуссию не собираюсь.

— Мне безразлично, и я не надеюсь даже на мусорное ведро.

— Правильно, Фаина не надейся.

Стоит ему сказать эти слова, как входная дверь неожиданно распахивается. Я как в замедленной съёмке поворачиваюсь и впиваюсь взглядом в до боли родную фигуру. Макс в деловом костюме, делает шаг внутрь и брезгливо осматривает присутствующих.

Паника рвёт меня на части. Мне хочется рвануть к нему, повиснуть на его шее, вздохнуть запах его рубашки. Хочется, чтобы он обнял меня и постоял, пока тревога в моей душе не утихнет.

Он даже не смотрит на меня, кивает адвокату и смотрит исподлобья.

— У меня практически нет времени, самолёт через четыре часа, — говорит он холодно, — давайте начнём.

Глава 39

Макс

Она смотрела на меня так, как будто хотела прожечь в моем пиджаке дыру. Я честно пытался не реагировать, не видеть ее горящего взгляда и, если бы не знал, что она замужем, подумал бы что у неё жесткий недотрах.

Все собрались у отца в кабинете и единственное, что беспокоило меня, это жесткий стояк в штанах.

Хотелось развернуться и крикнуть: «-хватит так на меня смотреть.»

Я все ещё продолжал злиться на