Жена или жертва?.. - Филлис Уитни

Я обхватила себя руками, потому что вдруг начала дрожать.

— Тогда… Тогда ты мог ответить на мои письма.

— Конечно мог. Я мог написать письмо доброго дядюшки и мягко убедить тебя, что ты ошибаешься. Ведь тогда я уже находился на безопасном расстоянии, к тому же все еще любил Гленду и надеялся спасти мой брак. Но я никогда бы не позволил себе обидеть тебя. И когда ты не написала мне, я решил, что ты одумалась и забыла меня.

— Но я написала! — выкрикнула я и расплакалась, как ребенок. Слезы ручьями текли у меня по лицу, а я упрямо пыталась объяснить ему: — Это не я плачу, а та юная девочка, которой я была когда-то. Она все еще живет где-то внутри меня, и я никак не могу избавиться от нее. Потому что я тоже влюблена. Я очень люблю Гленна Чандлера.

— Я знаю, — мягко сказал Трент и нежно прикоснулся к моей мокрой щеке. — А ты знаешь, не так давно я пытался отыскать тебя. Как видишь, я ничего не забыл, и мне было интересно, что с тобой стало. Оказавшись в Калифорнии по делам, я позвонил твоей матери, но к телефону подошла ее сестра, которая рассказала мне, что миссис Блейк серьезно больна, а ты работаешь в Нью-Йорке. И я не стал задавать лишних вопросов. Но теперь я жалею, что не нашел тебя раньше, чем ты встретила Гленна Чандлера.

Он резко отвернулся и пошел вниз по лестнице, а я осталась у окна, пытаясь прийти в себя. Меня знобило, а сердце билось в груди, словно птичка, пойманная в клетку. Нет, попыталась я образумить себя, все это было слишком смешно и несерьезно, чтобы продолжаться.

А пока что я стояла и ждала, когда высохнут мои слезы. В этот момент знакомая длинная кремовая машина вывернула из-за поворота, приближаясь к дому. Гленн! Вот в ком я сейчас нуждалась! Я вытерла лицо и побежала вниз по лестнице с радостным криком:

— Они едут! Они смогли добраться!

Я не могла не почувствовать облегчения. И это была не просто радость от того, что моим страхам, связанным с Глендой, теперь придет конец. Появление мужа помогло мне убежать от себя, от той мечтательной девочки, которая все еще пыталась вмешиваться в мою жизнь.

Пандора ждала меня внизу, и в ее глазах я увидела сожаление. Я напомнила себе, что эта женщина тоже принадлежит к враждебному лагерю. У нее нет никакого права сожалеть, что я снова стремлюсь в объятия Гленна — спасительные объятия, которые защитят меня и от его сестры, и от Трента Макинтайра, и даже, возможно, от меня самой. Прежде всего от меня самой.

Трент помог мне надеть ботинки. Когда он коснулся моей лодыжки, я вздрогнула, но ничего не сказала. Я не сомневалась, что после мучительного путешествия вниз по холму нога будет болеть, но не должна была больше принимать его заботу и сочувствие. Это было слишком опасно. Он подал мне пальто, протянул шапочку и посмотрел, как я завязываю ее под подбородком. Но мы больше ни слова не сказали друг другу.

К тому моменту, когда машина Гленна затормозила у дома, я уже полностью пришла в себя. По крайней мере, внешне. Макинтайры были добры ко мне, и мне следовало поблагодарить их. Но сейчас, когда за мной приехал муж, меня уже никто не интересовал, кроме него.

Я протянула руку Пандоре.

— Благодарю вас за спасение. Вас обоих.

Трент сам взял мою руку и ненадолго задержал в своих.

— Будь осторожна, Бернардина, — сказал он. — И звони, если мы тебе понадобимся.

Но нам не удалось уехать сразу. По приглашению Пандоры Номи и Гленн вошли в дом. Она встретила их приветливо и настояла, чтобы мы все выпили по чашечке кофе. К тому же было еще кое-что, о чем она хотела посоветоваться с ними.

Мы непринужденно уселись вокруг кухонного стола, и эта атмосфера казалась гораздо более дружелюбной и мирной, чем когда-либо в «Высоких башнях».

— Осталось всего несколько дней до Рождества, — сказала миссис Макинтайр, — а мы уже много лет не устраивали вечеринку у костра. Что вы скажете, если в этом году мы возобновим эту традицию и соберемся на нашей стороне озера? Я беру на себя приготовление угощения, а если ты принесешь свои восхитительные сладкие пирожки, Номи, и…

Я едва слышала, что она говорила. Гленн сидел, положив руку на спинку моего стула. Он тепло поцеловал меня при встрече, и мне показалось, что в моем маленьком мирке вновь воцарились мир и спокойствие. Его ссора с Глендой больше не имела ко мне отношения. Он снова был в хорошем настроении и дружелюбно улыбался Пандоре, как будто никогда и не считал Макинтайров представителями враждебного лагеря. Он даже не пытался игнорировать Трента. Я едва не мурлыкала в его объятиях, демонстрируя окружающим, как мы с мужем любим друг друга.

— Думаю, вам следовало бы держаться подальше от Колтона, — сказал Гленн Пандоре. — Но если на время праздника вы наложите вето на разговоры о земле, то он может удастся. Да и для Дины это будет интересно. Колтон обязательно приедет. Он любит рождественские традиции.

— А как насчет Гленды? — вмешался Трент, который до сих пор не произнес ни слова.

Гленн пожал плечами.

— Кому, как не тебе, лучше знать, что она всегда поступает так, как хочет. Но я попытаюсь убедить ее прийти. Возможно, для Кейта тоже будет неплохо, если мы все соберемся вместе. Мы можем развести костер сразу же, как стемнеет.

— Будут проблемы, — с холодным неодобрением заметила Номи.

— Не пророчествуй, Кассандра, хотя бы в это Рождество, — весело остановил ее Гленн. — Все будет прекрасно. Дина — наш талисман. Она принесет нам счастье.

Я чувствовала, что Трент согласен с Номи, но никаких возражений с их стороны больше не последовало, и, закончив пить кофе, мы пошли к машине Гленна. Я села рядом с ним на переднее сиденье, а его тетка расположилась сзади. Она выглядела мрачной, задумчивой и раздраженной в это утро, и я предположила, что она все еще сердится на Гленна за его опрометчивый отъезд вчера вечером. Когда я улыбнулась Номи, она ответила мне сердитым взглядом.

— А теперь, — сказал Гленн, когда мы отъехали, — расскажи мне все, Дина. Я не могу поверить в фантастическую историю, которую Пандора рассказала мне по телефону. Почему ты сегодня утром перешла через озеро? И как тебе это удалось?

— Как мне это удалось? — переспросила я, слегка задетая его легкомысленным тоном. — Я связала вместе две простыни и спустилась с балкона нашей комнаты. Это была единственная возможность выйти из дома, так как Гленда заперла дверь на замок.

Гленн засмеялся, и я отшатнулась от него.

— Бог с тобой, Дина! Скоро Гленда поймет, что не стоит проделывать такие трюки с моей женой. А ты убедишься, что ее чувство юмора иногда проявляется весьма своеобразно, и не будешь ставить ей это в вину. Она всегда была склонна к таким проделкам. Да и я тоже, хотя и не в такой степени. Ты к этому привыкнешь.

— Но я не хочу к этому привыкать! — закричала я. Меня вдруг охватило бешенство. Я подверглась жестокой травле. Меня заперли в своей комнате, мне угрожали причинить вред, а он небрежно предлагает все забыть. — Значит, ты думаешь, что я должна спокойно смотреть, как мне в лицо швыряют стеклянным шаром? — бурно возмутилась я. — А потом мило улыбаться, попав ногой в расставленный специально для меня капкан? Или сидеть запертой в комнате без воды и пищи? Я не должна обращать внимания на злобный смех Гленды за дверью, или может быть, мне следует повеселиться над ее проделками вместе с ней? Ты знаешь, иногда мне кажется, что твоя сестра не совсем нормальна.