Клейма ставить негде - Алексей Макеев

— Если по совести, то вас ведь задела не громкость нашего разговора, а тема, которую мы обсуждали, — суд на экс-губернатором Сибляшкиным? Я прав?

— Ну и что? Какое ваше собачье дело до этого человека?! — истерично выпалила блондинка. — Что вы о нем знаете, чтобы брать на себя право о нем судить?!!

— О нем я знаю практически все, — с ледяным спокойствием парировал Лев. — Я — полковник Гуров, оперуполномоченный Главного управления угрозыска. Мой товарищ — полковник Крячко, из того же ведомства. В прошлом году нам довелось расследовать два заказных убийства, организованных Сибляшкиным. И мы их раскрыли. Мы нашли и задержали посредника Сибляшкина и конкретных исполнителей убийств. Они уже отбывают длительные сроки заключения. Ну а самому Сибляшкину «светит» пожизненное. И, крича на нас, вы ему никак не поможете. Мне он, конечно, неприятен. Да и вы, уж простите за откровенность, особых симпатий не вызываете. Но коль уж случилась такая встреча, то дам вам практический совет: найдите ему другого адвоката. Тот халтурщик, которого Сибляшкин считал своим личным другом, как юрист — полный ноль. Подумайте над этим!

Сломавшись, блондинка истерично зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Стюардессы опрометью побежали за успокоительным. В этот момент тишину, воцарившуюся в салоне самолета, нарушил чей-то голос:

— Эх ты, лопушара! Я же говорил тебе, что это настоящий Гуров. А ты: это его двойни-и-ик, это его двойни-и-ик! Лев Иванович, извините нас за такой «косяк»! Стыд, да и только…

Оглянувшись и увидев парня, который фотографировал его со своим приятелем, Лев коротко махнул рукой:

— Все нормально!

Как видно, кое-кто из пассажиров, догадавшись, в чем суть «косяка», отреагировал на это смехом. Лишь одна горемычная блондинка, несмотря на успокоительные капли, пребывала в горестном настроении…

Следующий день для приятелей начался с визита в кабинет их друга — начальника Петра Орлова. Вчера они вернулись в Москву уже темным, поздним вечером, поэтому после утомительного перелета через несколько часовых поясов как следует отдохнуть им не удалось. Впрочем, если Лев, который после свидания с женой выглядел вполне довольным жизнью, чувствовал себя уверенно и бодро, то Стаса, который у Виктории получил «от ворот поворот», поскольку та внезапно нашла себе поклонника, сделавшего ей предложение, поминутно одолевала зевота.

— Ну, други, что дельного можете сказать? — окинув изучающим взглядом приятелей, расположившихся в гостевых креслах, поинтересовался Орлов, — Чем порадуете?

— Предполагаемый убийца Давишина, по сути, установлен, — заговорил Лев, — Это человек, которого Давишин когда-то незаконно упрятал в тюрьму за убийство девушки, совершенное другими, — некий Юрий Зимин, житель села Светловки Кедровского района. Два местных чиновных подонка, исповедующих сатанизм, ее зверски изнасиловали и заживо сожгли. Ну а в тюрьму стараниями Давишина отправился ее жених — Юрий Зимин.

— Ого! И где же они сейчас, эти двое сатанистов? — Генерал был явно ошарашен услышанным.

— Там, где им самое место, — хохотнув, пояснил Крячко. — В гостях у своего кумира — Сатаны. Некоторое время назад оба при загадочных обстоятельствах заживо сгорели в собственных авто.

— То есть Давишин в этом ряду третий… — задумчиво констатировал Орлов. — И будет ли он последним? Кто знает, не станет ли Зимин мстить кому-то еще, кто, по его мнению, причастен к смерти его невесты?

— Думаю, на этом эпизоде процесс отмщения, затеянного Зиминым, завершен, — уверенно рассудил Гуров. — Если бы он захотел, то вполне безнаказанно смог бы разделаться и с другими фигурантами той истории еще до расправы с Давишиным. Но он этого не сделал. Значит, убив Давишина, Зимин на этом поставил точку.

— Хорошо, эта версия принята. Но тогда хотел бы получить определенный ответ: его самого вы разыскать сможете?

Гуров молча потер лоб кончиками пальцев, а Станислав, изобразив неопределенную гримаску, ответил флегматично-скучающим тоном:

— Знаешь, Петро, если честно, то как-то не очень хочется этого делать. Посуди сам… Человека ни за что кинули за решетку, там он провел лучшую часть своей жизни, тогда как убийцы его невесты жили на свободе, пользуясь всеми благами своего положения. Меня как-то не очень вдохновляет такое «торжество справедливости». Скажем, когда в прошлом году мы с Левой ловили серийного ублюдка, который в парке душил молодых девчонок, я и на воробьиный коготь не сомневался, что мы наказываем зло. Я такого и сам пристрелил бы, не задумываясь. А вот после того, как узнал, что это за «добро» такое было в лице Давишина, отчего-то стал испытывать большое сомнение: а стоит ли ловить этого Зимина?

— Стас! Что за разговоры?!! — хлопнув по столу обеими ладонями, возмущенно выдохнул Орлов, — Лева, а ты что молчишь? Ты что, тоже так думаешь?

— А ты думаешь как-то иначе? — иронично улыбнулся Гуров.

От неожиданности даже закашлявшись, Орлов громко засопел носом и хмуро обронил:

— Неважно, как этот случай я оцениваю и что об этом всем думаю. Просто как люди мы имеем право на собственное мнение, но как люди государственные обязаны поступать в соответствии со служебным долгом, то есть обязаны найти человека, который с точки зрения закона его нарушил. А уж потом это должен решить суд: виновен ли он, и насколько, и что ему за это полагается! Мы служим закону! — воздел он над головой указательный палец.

— Петро, ты прямо как на трибуне… — измерил его насмешливым взглядом Лев. — А законы кто пишет? Кто их принимает? Святые архангелы или безгрешные серафимы с херувимами? Обычные, грешные люди, в том числе и такие, как тот же садист Емельчак, он же — потомок полицая Чунюрина. Представь себе, сколько правового брака наши законотворцы выдают ежегодно? Полно! Что ни закон — то хоть на вол ос, а ущемление прав обычного человека. Например, сколько раз наша Фемида собиралась подкорректировать закон о праве на самооборону? А воз-то и ныне там! Как сажали, так и сажают людей, спасавших жизнь свою и своих близких от разгулявшихся подонков. Вспомни, то же было в прошлом году, подростка посадили за убийство. Не помнишь?

— Это дело пэтэушника Леошина?

— Да, пэтэушника, — подтвердил Гуров, — но его фамилия Тукалов.

— О, блин! — Орлов слегка хлопнул пальцами по лбу. — Значит, подзабыл… И что там тогда случилось-то? Напомни-ка…

— Звереныш, из семьи потомственных алкашей, куском стекла пытался перерезать горло соседскому пятилетнему мальчонке. Тукалов шел мимо и увидел это. Поскольку все решали секунды, пацан в горячке отшвырнул упырька в сторону, а тот — башкой об угол, и — наповал! Парню дали три года. А за что? — Сказав это, Гуров даже подался вперед, в упор глядя на помрачневшего генерала. — И ты понимаешь, в чем главная гнусь этого решения? У парня на всю жизнь останется убеждение в том, что наш закон защищает не добро, а зло. Но и это еще не самое страшное. Теперь и все те, кто знал того паренька, кто знал, за что его посадили, усвоили на всю свою жизнь: если кого-то убивают — пройди мимо, не вмешиваясь. Почему? А потому, что ты рискуешь не только тем, что подонок может убить и тебя, но и тем, что на страже его благополучия стоит наше законодательство, и, спасая человека, ты можешь отправиться на нары.