Раиет - Тилли Коул

Если бы взглядом можно было убивать, то Господин испустил бы свой последний вздох.

Когда мы подошли к камере 901-ого, он уже ждал за дверью с клинками в руках, готовый к бою. Как и каждую ночь, мое сердце екнуло, когда я увидела его. На нем были черные спортивные штаны, ноги босые. Его грудь блестела от пота. Я знала, что это из-за упражнений, которые он делал, чтобы разогреть мышцы перед боем. Его русые волосы были в беспорядке, но голубые глаза сияли.

Но сразу потускнели, когда он увидел меня под руку с Господином.

Господин же казался спокойным и собранным, но его рука, державшая мою, напряглась до такой степени, что причиняла мне боль. Мои ноздри раздулись, когда я пыталась ее сдержать.

— 901-ый, — самодовольно сказал Господин, подходя ближе к двери камеры.

За последние несколько недель я заметила, что охранники держались на безопасном расстоянии от 901-ого, когда он стоял у двери своей камеры. Майя рассказывала мне, что все его боялись, что он убил нескольких охранников просто ради убийства. Но Господин подошел так близко, что, если бы захотел, 901-ый мог бы причинить ему очень сильную боль. Господин же даже не казался напуганным.

Он толкнул меня перед собой, моя спина уперлась ему в грудь. Его руки поднялись, чтобы схватить меня за плечи. Его хватка была непреклонной.

Когда я подняла глаза, щека 901-ого дернулась. Это был единственный признак того, что на него подействовало наше присутствие. Господин долго молчал, пока не откинул мои волосы назад, обнажив плечо. Плечо, которое он укусил, то, которое уже покраснело, покрылось синяками и распухло.

Низкое рычание зародилось в груди 901-го. Он уставился на мою новую рану. Я смущенно опустила глаза. Господин напрягся от реакции 901-ого, затем наклонился и провел носом по моей шее сбоку. Я зажмурилась от отвращения. Не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Он причинил мне боль. Но более того я не хотела, чтобы 901-ый видел Господина со мной таким. Если бы это было в моих силах, он бы никогда не узнал, что Господин только что взял меня, жестко и грубо. Я хотела бы сохранить 901-ого в неведении.

Но этого не случилось, потому что, не говоря ни слова, Господин наклонился и поднял мое платье. С каждым следующим дюймом, обнажающим мои ноги, у меня все больше и больше перехватывало дыхание. А когда он обнажил мою сердцевину для 901-ого, у меня заболела грудь. Освобождение Господина все еще было на моих бедрах. Он демонстрировал 901-ому то, что сделал.

Воздух в помещениях чемпионов сгущался до тех пор, пока я не почувствовала скованность и жар. Когда, наконец, открыла свои глаза, не в силах больше выносить напряжение, возникшее между нами, то встретилась с взглядом 901-ого, излучающим ярость. Мышцы были напряжены, вены выступили. Зубы стиснуты вместе. Я отчетливо видела, что он вот-вот взорвется.

Я попыталась привлечь его внимание. Умоляла его встретиться со мной взглядом, но его взгляд был прикован к моим бедрам. Несколько секунд спустя 901-ый издал яростный рев и бросился на клетку. Я закричала, когда его плечо врезалось в жесткие металлические прутья. Однако Господин не сдвинулся с места. Он даже не вздрогнул. Когда я оглянулась, чтобы увидеть лицо Господина, то оно светилось триумфом. Мое сердце замерло. Он хотел этой реакции. Он ломал своего чемпиона.

Он использовал меня, чтобы добиться этого.

В этот момент я возненавидела себя. Но не так сильно, как ненавидела Господина.

901-ый отпрянул и снова врезался в решетку.

— Нет, — выкрикнула я. — Остановись!

901-ый незамедлительно замер, его грудь поднималась и опускалась быстрыми движениями. Он встретился с моими умоляющими глазами.

Улыбка Господина исчезла. На его месте оказался мужчина, который брал меня некоторое время назад. Меня охватил ужас. Своей мольбой я показала, что мне было не все равно.

— Оставь ее, — прорычал 901-ый, когда Господин обошел меня.

Мои руки упали по бокам, пока я ждала его реакции. Я не была готова к его действиям. В мгновение ока Господин сжал кулак и ударил меня в живот. Раскаленная добела боль пронзила все мое тело. Я склонилась вперед, задыхаясь от нехватки воздуха. Я слышала, как 901-ый трясет металлические прутья, но не могла выпрямиться, чтобы попросить его успокоиться.

Господин принял быстрое решение, взял меня за волосы и заставил выпрямиться. Я прикусила губу, чтобы сдержать крик. Как только мои глаза встретились с глазами 901-ого, рука Господина взлетела вверх и ударила меня по лицу. Моя щека горела от ощущения его сильного удара. На этот раз я действительно закричала. Рана на моей щеке пульсировала, но Господин еще не закончил.

Двигаясь передо мной, спиной к 901-ому, он снова ударил меня кулаком в живот, затем снова по ребрам. Мои ноги подкосились, и я начала падать. Руки Господина поймали меня прежде, чем я упала на пол, и он заключил меня в свои объятия.

— Шшш, лепесток, — пробормотал он, казалось, успокаивая меня, нежно поглаживая рукой мои волосы. Он вел себя так, будто не он только что сделал мне больно.

Через его плечо я увидела, как 901-ый поднял свои клинки. Я с ужасом наблюдала, как он приближался, чтобы ударить Господина в спину. Чистый страх зажал меня в свои тиски. 901-ый умрет, если убьет Господина. Когда лезвия приготовились вонзиться через металлические прутья, я оттащила Господина назад и закричала:

— Нет!

Господин последовал за мной, и я увидела, как клинки 901-ого остановились по моему требованию. Кончик Кинжала застыл на полпути через решетку. Господин повернул голову, чтобы посмотреть на своего чемпиона. Он чуть не потерял равновесие, держа меня, но быстро его восстановил. Я недоверчиво подняла голову. В этот момент, видя, как близко он был к смерти, Господин был потрясен.

В этой краткой потере самообладания я поняла, как сильно он боялся 901-ого.

Господин выпрямился и потянул меня назад. Он обнял меня и так широко улыбнулся, посмотрев на меня.

— Мона, — прошептал он, — ты спасла меня.

Выражение его лица и блеск в глазах были чем-то знакомым. Чем-то неожиданным.

Это была благодарность. Это была чистая привязанность.

Затем это исчезло. Резко развернувшись, Господин встретился лицом к лицу с 901-ым. Боец опустил свои клинки. На его красивом лице тоже было непроницаемое выражение.

— Ты посмел напасть на меня?

901-ый игнорировал его, уставившись на меня поверх головы Господина.

Господин проследил за взглядом 901-ого и издал резкий, издевательский смешок.

— Ты ничто, 901-ый.