Торговец забвением - Дик Фрэнсис

За одним из столиков сидел в полном одиночестве мужчина. Голова склонилась над спортивной газетой, рядом наготове букмекерская книга и ручка.

Флора откашлялась.

— Окни? — неверным голоском окликнула она и сделала робкий шажок вперед. Мужчина за столиком неторопливо поднял голову от газеты, вопросительно приподнял бровь. Даже увидев Флору и, несомненно, узнав ее, он вовсе не спешил встать ей навстречу. В конце концов он все же встал, но сделал это не автоматически, а с запозданием, словно с трудом вспомнив о правилах хорошего тона.

Высокий, песочного цвета волосы, очки, бледно-голубые глаза. Он нехотя улыбнулся.

— Окни, это Тони Бич, — сказала Флора. Окни спокойно обозрел меня с головы до пят, взгляд на долю секунды задержался на перевязи.

— Конюшенный Джека? — спросил он.

— О нет, нет, — ответила Флора. — Просто мой спутник.

— Как поживаете? — спросил я, имитируя вежливые интонации Джимми, и получил вместо ответа кивок. Похоже, эта оказанная мне милость несколько взбодрила Флору, хотя она и продолжала нервно переминаться с ноги на ногу.

— Джек просил передать, что главный конюшенный отзывается о Бризи Палм просто прекрасно, — храбро заявила она.

— Я сам говорил с Джеком, — буркнул Окни. А затем, после довольно долгой паузы, добавил: — Выпить желаете?

Я почувствовал, что Флора собирается отказаться, и ответил:

— Да. Почему бы нет? — имитируя на сей раз протяжные интонации Джимми. Мне казалось, что Флоре просто необходимо выпить.

Окни рассеянно обозрел буфет. Там стояли бутылка джина, бутылка виски, несколько бутылок с тоником и бокалы. Взяв стоявший рядом с ним на столике бокал, он подошел к буфету и протянул руку к бутылке «Сигремс».

— Джин с тоником, Флора? — предложил он.

— О, с удовольствием, Окни.

Флора покупала у меня джин только для гостей, говорила, что сама не слишком любит этот напиток. И теперь с трепетом наблюдала за тем, как Окни, плеснув в бокал на два пальца джина, разбавил его таким же количеством тоника.

— Лед? Лимон? — спросил он и, не дожидаясь ответа, бросил в бокал и то и другое… Затем, глядя уже на меня, протянул ей бокал. — А вам… э-э .. то же?

— Виски, — ответил я. — Любое.

Это оказалось виски «Тичерз». Он плеснул мне в бокал на два пальца золотистой жидкости. Затем руКа его замерла над бутылкой с содовой и имбирным пивом.

— Нет, чистое, — сказал я. — И без льда.

Брови его медленно поползли вверх. Он протянул мне бокал, закрыл крышечкой горлышко бутылки «Тичерз» и налил себе джина на два с половиной пальца. И добавил совсем немного тоника. И два кубика льда.

— Что ж, за удачу! — сказал я и отпил глоток. — За… э-э… Бризи Палм.

— Да, да, — подхватила Флора. — За БризиПалм!

По языку моему медленно растекался целый букет вкусов — зерно, солод, дубовая бочка. Такие знакомые и живые, они постепенно блекли, превращались в привкусы. Возможно, я не слишком большой знаток виски и не выделил бы этот «Тичерз» среди ряда аналогичных бутылок, но то, что это был не «Рэннох», — определенно.

— Что, руку поранили? — спросил Окни.

— Э-э… — протянул я. — Дверью прищемил. Глаза у Флоры испуганно расширились, но от комментариев она воздержалась. Окни снисходительно кивнул, словно признавая сам факт наличия в жизни разных неприятных инцидентов.

— Скверно, — заметил он.

В дверях возникла официантка, толкающая перед собой тележку. Беглый взгляд на Флору подтвердил, что рассчитывать особенно не на что. Реальность обернулась тремя относительно большими тарелками — с сандвичами (на хлебе обрезана корочка), сыром с печеньем и тарталетками с клубникой. Все эти яства были плотно завернуты в прозрачную упаковочную пленку. Официантка спросила, желаем ли мы заказать что-нибудь еще, более существенное, в ответ на что Окни заметил, что поест позже.

— В старые добрые времена, — сказала мне потом Флора, — люди приносили еду и напитки с собой в ложу. Теперь же поставщики продуктов все держат в своих руках, и приходится покупать только у них, причем цены на некоторые вещи у них просто безумные, абсолютно недоступные. И Тони, дорогой, Окни просто терпеть этого не может, и если и покупает, то сущую ерунду. Нет, вообще-то он вовсе не жадный, просто такой подход… Как-то он сказал, что еда в ложах идет по ценам бара, не знаю, правда, что это означает, но он жутко злится по этому поводу.

— По ценам бара? — удивился я. — Вы уверены?

— А что, это плохо, дорогой?

— Судя по тому, как подскочили цены в барах, на каждой бутылке виски они имеют по сто пятьдесят процентов прибыли.

Флора пыталась осмыслить услышанное.

— Так значит, Окни платит в ложе двойную цену против той, которая у вас в магазине?

— Даже больше, чем вдвое.

— О Господи… — простонала она. — Я и понятия не имела, что выпивка в ложе может стоить такие дикие деньги!

— С фунта ячменя разве что донышко смочить.

— Все время вы меня дразните!

— Ну не все время.

— Не удивительно, что Окни не больно-то щедр на угощение.

— Гм. — задумчиво буркнул я. — Поставщики продуктов внакладе не остаются, но все это не идет ни в какое сравнение с рюмочками в ложах…

— С рюмочками, дорогой?

— В бутылке тридцать две рюмочки. Такова стандартная мерка во всех барах, неважно, на скачках или нет. Два сантилитра. Один большой глоток или два маленьких.

флора ушам своим не верила.

— Я не слишком часто покупаю выпивку в барах, дорогой, — вздохнув, заметила она. — А вот Джек… напротив.

Так что по зрелом размышлении, в том, что касалось выпивки, Окни можно было назвать даже расточительным, вот только щедрость у него маскировалась несколько странными манерами. Да и вообще, как я заметил позже тем же днем, злонамеренностью его манеры не отличались. Такого рода поведение характерно для отпрысков из крайне замкнутых и необщительных семей. Возможно, он даже был бы удивлен, узнав, что от этих его выходок Флору просто бросает в дрожь.

Бесстрастно взирая на меня, Окни пригубил джин.

— Вы в лошадях разбираетесь? — спросил он.

Я уже собрался было сказать «относительно», но Флора и слышать не желала ни о каком самоуничижении с моей стороны, к тому же ей хотелось приятно поразить Окни.

— Ну конечно, разбирается, Окни, дорогой! Его мать — величайший знаток верховой охоты с собаками, а отец был полковником и выдающимся любителем-наездником своего времени. А дед тоже был полковником и однажды почти что выиграл «Гранд нэшнл».

В глазах Окни блеснул и тут же погас слабый огонек, из чего я с некоторым удивлением сделал вывод, что он, должно быть, не лишен чувства юмора.