Рыжий, хмурый и влюбленный - Светлана Багдерина

Смущенно потоптавшись у порога, непрошенные свидетели семейной трагедии стали тихонько пятиться обратно к двери.

– До свидания… Всего хорошего… Удачи и счастья… – автоматически бормотал учтивые слова Иванушка, а на душе его было темно, холодно и жутко, как в холле павших героев Старкада.

У Олафа было такое лицо, будто всё, произошедшее этой ночью с семьей Рагнарока, случилось с ним лично. Дрожащие пальцы теребили тонкий сыромятный ремешок, невзначай вылезший из кармана. Адалет нервно переминался с ноги на ногу, замыкая процессию и явно жалея, что не может стать невидимым, или просто бесшумно и незаметно телепортироваться в свою комнату.

Оказавшись у порога, Серафима замешкалась.

– Пойдем, Сень, пойдем… – ощущая с виноватым облегчением под пятками гладкие камни коридора, супруг потянул ее за рукав.

– Выходи давай… – зыркнул на нее сын конунга, словно на единственную виновницу происшедшего.

– Девушка, надо знать, когда лучше остаться, а когда – уйти, – насупился озабоченно маг-хранитель.

– Нехорошо мешать чужому горю… – шепнул ей на ухо Иван.

Это и решило будущее Хеймдалла.

– А по-моему, чужому горю можно и нужно мешать! – упрямо заявила царевна, дернула пойманной мужем рукой, и сделала шаг вперед.

То есть, назад.

– Сеня!!!.. – ошарашено воскликнул царевич.

Но как не преградить дорогу решившему прогуляться до ближайшей долины горному обвалу, так не остановить было ее лукоморско-лесогорское высочество, вбившее что-либо себе в голову.

– Разрешите вас побеспокоить, – негромко, но настойчиво проговорила она. – Но у меня есть несколько мыслей, и мне не хотелось бы уходить, не заразив ими других.

На самоуверенную тираду гостьи богиня сердито ответила раздраженным непонимающим взглядом. Но чтобы смутить Серафиму, нужно было постараться подольше и побольше.

– Сеня!..

– Серафима!..

– Женщина!!!..

Гораздо дольше, и гораздо больше.

– Сам дурак.

Не забыв показать язык шокированному до глубины своей бесхитростной рыжей души отряжскому королевичу, она приблизилась к богине и осторожно, но твердо тронула ее за плечо.

– Серафима Евстигнеевна!!!.. – кинулся Иванушка к супруге, но Адалет, насупив брови, перехватил его за ремень.

– Погоди, малый. Сдается мне, у ней на уме что-то есть.

– У нее всегда на уме больше, чем у нас всех вместе взятых! – то ли с возмущением, то ли с гордостью сообщил спутникам царевич.

– И это радует, – невозмутимо кивнул чародей.

– …Если быть точным, у меня пара-тройка вопросов, – продолжила Сенька начатый монолог, не поведя и бровью в сторону завязавшегося за ее спиной обсуждения ее умственных способностей. – Во-первых. Не в обиду никому будь сказано, но разве такой опытный питух, как Мьёлнир, всегда падал под стол за первые полчаса банкета? Это сколько и чего он должен был выхлебать, чтобы даже не почувствовать падения чуть ли не с потолка? Вопрос второй. Есть ли какое-то особое правило, по которому ваши местные драконы на идиотский вызов придурка с заколдованным мечом отвечают исключительно зубами и когтями, а не струей пламени? Одного точного плевка или трех неточных хватило бы на приготовление из вашего разумника вполне приличного люля-кебаба. В-третьих. Откуда зоопарк Надира мог узнать о том, что все боги соберутся в эту ночь в одном месте? Расклеенных по деревьям и скалам объявлений я что-то не заметила. Приглашения им тоже вряд ли кто-то рассылал. В-четвертых. Варги, драконы и великаны всегда так дружат, что даже нападают всем скопом?..

По мере того, как Серафима говорила, слезы высыхали на лице Фригг, а растерянно-подавленное выражение сменялось удивлением, потом недоумением, недоверием, ошеломлением и, под конец, чистейшим экстрактом гнева и ярости.

Умножьте все эмоции на десять, возведите в третью степень, и вы получите то, что происходило в душе у Мьёлнира.

– Где эта мразь?!.. Где мой молот?!.. Я убью его!!! Нет, я придушу его собственными руками!!!.. – взорвался, как вулкан, бог грома и молнии, вскочил на ноги и заметался по комнате, грохоча сапогами по каменным плитам пола и потрясая извергающими молнии кулаками.

Мебель и смертные благоразумно и предусмотрительно отскакивали с его пути и прятались друг за друга.

– Я разорву его на кусочки!!!.. – ревел он, как буря в горах. – Я смешаю его с навозом Слепнера!!!.. Я развею по ветру его…

– На каком основании?

Бурлящая река лавы исступленного негодования молодого бога со всего размаху угодила в океан рассудительности и логики лукоморской царевны.

– Что?.. – замер от неожиданности на половине шага он. – Но разве ты только что сама не сказала?..

– Сказала. Но доказательств-то у нас нет! Если ты сейчас пойдешь и развесишь анатомию этого хитро…мудрого подлеца по всем деревьям Отрягии и Хеймдалла…

– Отличная идея!

– Спасибо. Но что я имею в виду, так это то, что остальные боги восстанут против тебя. Они дали клятву. И кроме того, поднимая руку на Падрэга, ты лишаешь их последнего надежного защитника. Он-то, может, и липовый, но угроза-то настоящая!

– Угроза, которую он сам и создал!!!

– Недоказуемо. Пока.

– Они мне поверят на слово!

– С чего бы это? Ты только что подвел их в самый решающий момент, помнишь?

– Нет, забыл!.. – прорычал сквозь яростно стиснутые от стыда зубы Мьёлнир, втянул голову в плечи и нахохлился, как обиженный воробей.

– Но если мы поведаем им то, что сказала нам ты… – богиня не желала отказываться от хорошей идеи.

– Без доказательств это – досужие домыслы обиженного неудачника, Фригг, – с сожалением развела руками царевна.

– И откуда эти доказательства берутся? – нехотя разжав пальцы на рукояти одноименного молота, выдавил Мьёлнир.

– Конечно, можно пойти и спросить обо всем самого Падрэга… – усмехнулась Сенька.

– Ты тоже так думаешь? – обрадовался за ее спиной Иванушка.

– …если мы все хотим навеки остаться в земле Хеймдалла, – кисло договорил за нее Адалет.

– И что тогда нам делать? – рассеянно наматывая на палец порядком измусоленный, но еще крепкий ремешок, рыжий королевич устремил на царевну беспомощный взгляд.

– Надо подумать…

Всем известно, что лучше всего думается на сытый желудок,[64]поэтому гостеприимная хозяйственная Фригг мановением руки перенесла из кухни стол с остававшимися на нем яствами в спальню, незаметно превратившуюся в штаб-квартиру заговорщиков, и пригласила гостей и сына присесть и подкрепиться.