Чужой, родной, любимый - Елена Соловьева

Поцеловав Дэна в кончик носа, я метнулась в кухню. Расположилась на подоконнике, прижалась лбом к прохладному стеклу и только после этого ответила на вызов.

— Что так долго?! — рявкнул Макс.

— Прости, спала как убитая, — сообщила я и зевнула. — Что-то случилось?

Макс долго пыхтел в трубку, точно собираясь с мыслями. И, наконец, выдал:

— Мне стало известно, что Дэн приобрел часть акций фирмы. Информация из достоверного источника. Что тебе известно об этом?

— Ничего, — спокойно произнесла я. — А что сам Дэн говорит по этому поводу? Вдруг он решил помочь тебе с делами, но не успел сообщить…

Боже, как нагло я врала, как старалась оградить Дэна от мести отца. Наверное, ради того, чтобы Макс оставил его в покое, легко согласилась бы выпрыгнуть из окна. Любовь дала мне огромный заряд энергии, но и сделала сумасшедшей. Я бы даже сказала ― неадекватной.

— Не думаю, — буркнул Макс. — У меня было желание немедленно вернуться, но не хочется срывать крупную сделку.

Далее следовали ругательства, от которых хотелось зажать уши. Макс явно находился на грани нервного срыва. И если мои отрицательные эмоции «гасились» шквалом страсти, то мужу такая роскошь была недоступна.

— Вспоминай! — приказал он.

Начал называть фамилии, требовать полного отчета. Ругать за то, что ничего не знаю.

Удивительно, но мне удалось остаться спокойной. Будто все происходящее меня не касалось. Дэн действительно сделал многое, чтобы «Одувалов и Ко» пошатнулась. Гигантская машина, приносящая доход, пошатнулась, пошла не в том направлении. И Макс не мог остановить ее движение. Шаг за шагом Дэн устанавливал свои правила. Так ловко, что Макс до сих пор не понимал, что происходит.

Подозрения появились, но фактов так и не удалось обнаружить. Сколько бы Макс ни плевался ядом, он не смог прижать сына к ногтю.

— Наверное, ты прав, я плохой секретарь и никуда не годная жена, — мое признание перебило бурный поток излияний мужа. — Не могу принести тебе никакой пользы.

— Хочется верить, что Дэн тут, и правда, не при чем, — отрезал Макс. — В противном случае ты бы все равно что-то заметила.

Меня так и подмывало спросить, с чего он решил, будто стану докладывать о теневой игре коммерческого директора.

Макс ответил сам:

— Надо приставить к нему другие уши и глаза, ты бесполезна, Стася. Я так надеялся, что твоя ненависть к Дэну сделает тебя более внимательной. Но нет, ты, как любая баба, только и думаешь о всякой ерунде. Детях, отношениях, любви…

Не договорив, Макс отключился. А я улыбнулась, глядя на пустующий двор под окном. Там сидела молодая пара. Парень и девушка обнимались и, несмотря на поздний час, не торопились домой. Им было уютно и хорошо в их тихом мирке.

— Ты неправ, Макс, — сказала я, глядя на погасший экран телефона. — То, о чем думаю, вовсе не ерунда.

— И о чем же ты думаешь?

Дэн подошел незаметно и накинул на плечи плед. Я перехватила его ладонь и потерлась щекой, как довольная кошечка.

— О счастье, — произнесла со вздохом. — Обо всей той ерунде, которой должна быть забита голова обычной российской бабы.

Дэн присел рядом, прижал к груди и, уткнувшись в мой затылок, спросил:

— И каково оно, по-твоему, счастье? Что значит для тебя это слово?

— Знаешь, пока папа был жив, моя мама выглядела такой веселой, энергичной, — призналась я. — Начинала день с улыбки, никогда ни с кем не конфликтовала. Она — сельский учитель. Отец — простой слесарь. Жили бедно, зато дружно…

Всхлипнула, как маленькая девочка. От воспоминаний о прошлом накатила грусть. И вместе с тем эта грусть принесла облегчение. Воспоминания о близких словно вернули в прошлое, в котором всегда были поддержка и понимание.

— И только мне все не сиделось на месте, — продолжила я. — Рвалась в город, к большим возможностям и большим деньгам. Думала, получу образование, найду хорошую работу. А семья, дом, дети — все это потом, после…

— Разве это плохо? — удивился Дэн. — Было бы гораздо хуже, если ты осталась в деревне, стала дояркой или той же учительницей. Хотя, знаешь, — он окинул меня насмешливым взглядом, — тебе бы очень пошло стоять у доски с указкой в руках. На месте учеников я бы не пропускал твоих занятий.

Я хлопнула его по руке и улыбнулась:

— Тебе бы все шутки шутить. А я, между прочим, жалею, что сорвалась в Москву.

— А о Максе, о нем жалеешь? — тут же встрепенулся Дэн.

— О нем в первую очередь, — призналась я. — Надо было не на начальника засматриваться, а на простых служащих. Не было бы ни проблем, ни разочарований.

— И меня бы не было, — добавил Дэн.

— И тебя… — неохотно согласилась я. Посмотрела на задумчивое лицо Дэна и добавила: — Если твой план удастся, уеду из столицы. Как хочется жить где-нибудь возле моря. Только представь, солнце, бархатный песок и безмятежность.

Замечтавшись, не сразу заметила, как мои слова ранят Дэна. Он не разделял моих мечтаний. Наверняка, как и Макс в его годы, грезил о великих свершениях, процветающем бизнесе, власти…

— А что станешь делать ты, когда покончишь с местью? — просила я и слегка прищурилась.

Попыталась заглянуть за маску циника, которую Дэн безуспешно натягивал. Все равно сквозь прорехи проглядывала доброта, честность, жизнелюбие. Там, за стеной из навязанных матерью установок, прятался открытый парень, который любил мастерить механические игрушки и устраивать вечеринки с друзьями.

— Не поверишь, но я не знаю, — выдал Дэн. — Не то, чтобы никогда не задумывался об этом. Скорее запретил себе мечтать, пока не покончу с Максом.

— Хочешь, чтобы он попросил прощения? — осторожно поинтересовалась я. — Или желаешь увидеть его опустившимся безнадегой? Какой финал тебя устоит?

Дэн надолго замолчал. На лице его отобразилось столько эмоций, чувств, вырвавшихся из-под контроля. Тут были и сомнения, и жалость, и агрессия, и, пожалуй, разочарование.

— Хочу увидеть лицо Макса, когда он потеряет свою главную ценность, — все же выдал Дэн. — Но я не собираюсь лишать отца средств к существованию. Хотя, моя мать мечтала именно об этом…

Странные мечты странной женщины. Не смогла добиться счастья для себя, погубила сына… В интригу Дэна вовлечено столько людей, каково будет им? Я не ненавидела мать Дэна, хотя и испытывала к ней неприязнь. Не понимала, как можно поступить так с собственным ребенком.

Задумавшись о детях, положила руку на живот. Прикрыла на секунду глаза и тяжко вздохнула. Легко судить о чужих поступках, не зная всей подноготной. Я возражала против поступков матери Дэна, но при этом не знала, каково это ― быть на ее месте. Смогу ли выдержать удар судьбы и вырастить ребенка, такого же сильного и смелого, как Дэн?..