Ловушка для олигарха - Илья Рясной
Шрифт:
Интервал:
— Копытина позови, — растягивая гласные завопил я в трубку.
— Кого?
— Копытина Леху. Из третьего цеха.
— Ты куда звонишь?
— Автобаза?
— Ты, опарыш! Сначала грабли выпрями, чтобы номер правильно набирать! Отбой.
М-да, на зоне хорошим манерам не обучают. Даже то воспитание, которое было, без следа растворяется в агрессивной среде…
Я принялся облачаться.
Через двадцать минут из зеркала смотрел плюгавенький, работягского вида мужичонка, одетый в старенькие, хотя и глаженые брюки и кургузый пиджачок. Его жиденькие волосы тщательно приглажены, и на морде написано пристрастие к спиртному. То, что надо.
— Дядя Федя с автобазы, — сказал я. Да, это была маска «дяди Феди», существа спокойного, иногда работящего, когда не занят перекурами, в свое время вместе с другими такими же работягами вынесшего половину родного предприятия через неизменную дыру в заборе и теперь подрабатывающего где только можно. Он сшибает копейки на пропой, а что останется — идет на прокорм сопливых чад и козы — жены. Один из самых распространенных образов России.
Я сел в машину и за час добрался до Ясенево. Особенно не торопился. Сегодня Бульник вряд ли куда подастся. Рабочая смена не его. А по природе он домосед, Из дома вылезает только в крайнем случае, и шлюх вызывает только по телефону.
Я припарковал автомобиль во дворике между двумя крутыми иномарками. Вытащил ключ из замка зажигания, подбросил его в руке, сунул в карман.
Теперь — в подъезд. Сориентироваться в обстановке и найти логово Бульника.
Крепкий американский кодовый замок на подъездной двери, рассчитанный на буйный нрав американских нигеров, был выворочен с исконно русским упорством, которое у нашего человека возникает, когда надо разобраться с государственным имуществом, мешающим врожденному чувству свободы, — например, с кодовыми замками и металлическими дверями в подъездах. Еще так же упорно долбают телефоны-автоматы и автобусные остановки, но тут о причинах надо спрашивать Фрейда.
Я поднялся на пятый этаж и изучил расположение квартир. Больше ничего не нужно. Теперь я знаю, где окна Бульника.
Вернувшись в машину, я извлек из чемоданчика, лежавшего между сиденьями, прибор, сделанный под длинный, замысловатого вида импортный фонарь. Присоединил провод от него к маленькой красной магнитоле «Шарп». Открыл заднее окошко — оно будет мешать, пристроил фонарь на сиденье, подложив под него книгу, На жидкокристаллическом дисплее панели магнитолы возникло бледное изображение, Приспособив получше фонарь и изменяя изображение, я точно прицелился и поймал окно квартиры Бульника. Засунул в ухо наушник. И стал слушать.
Фонарь и магнитола представляли из себя лазерный считыватель. По дрожанию стекла он мог с достаточно приличного расстояния считывать звуки, раздающиеся в помещении, — хоть речь, хоть музыку.
В наушнике была тишина. Я подкрутил на магнитоле веньеры, настроил систему, и появились звуки. Сначала послышался грохот музыки. Потом музыка пропала. И донесся трескучий гнусавый голос:
— Кошка моя, я твой котик.
Это пел сам Бульник. С музыкальным слухом у него были проблемы, наверное, с детства, но хит Федора Укорова он исполнял с чувством.
— Мышка моя, я твой мышонок, — надрывался он, и, кажется, был счастлив.
Через некоторое время я убедился, что в квартире он один. Кто из гостей выдержал бы его вокальные упражнения?
Я спрятал аппарат в чемоданчик.
Нечего думать, мудрить. Надо просто подняться на пятый этаж шестнадцатиэтажной башни, постучать в дверь и произнести волшебное слово. И дверь откроется. Надо знать это волшебное слово. А я его знал.
Так я и сделал.
— Мне десятый, — сказала барышня, с которой я зашел в грузовой лифт.
— Мне ниже, — я нажал на кнопку пятого этажа. Барышня держала за ремешок громадного ротвейлера, поглядывающего на меня, как на ростбиф, и облизывающегося с горестным сознанием, что этот кусок не для него. Барышня меня не боялась. Трудно найти насильника, готового рискнуть отодвинуть в сторону такую псину. Все больше барышень обзаводятся приятелями с жесткой шерстью и огромными клыками. Поголовье ротвейлеров и бультерьеров растет пропорционально росту поголовья маньяков и лифтовых разбойников.
— Хорошая собачка, — улыбнулся я ротвейлеру, услышал в ответ злобное утробное рычание и вышел из лифта.
— Он еще щеночек, — вслед мне сказала барышня. — Маленький.
— Крошка, — кивнул я.
Вот и нужная дверь. Железная. Хорошая. А тот кружочек — объектив видеокамеры. За четыре сотни баксов вам поставят ее где угодно. Видеокамера ловит в объектив всех, кто есть на лестничной площадке.
А мне стесняться нечего. На налетчика я не похож. На киллера — тоже. Ничего с собой у меня нет, где можно спрятать пистолет с глушителем.
— Чаво? — донеслось трескуче из динамика у двери.
— Мне Бульника, — произнес я в динамик,
— Чаво? — голос стал угрожающим.
— Что на пороге держишь? — возмутился я. — Только что от «хозяина». Мало меня волки в тамбурах держали, так еще и свои!
Мне все не открывали.
— Открывай, — крикнул я громко. — Тебе малява от Арзамаса!
Замок щелкнул. Дверь приоткрылась.
— Так бы сразу и сказал, — Бульник отстранился и быстро пропустил меня в прихожую, оглядев предварительно. Боится. Он оглядел лестничную клетку и захлопнул дверь. — Чего орешь на весь подъезд? Соседей распугаешь.
— Не распугаю.
— Чаво за малява? — он стоял в прихожей, которая была ему явно узковата в плечах, и пропускать меня дальше не желал. — Давай.
— Хорошая малява.
Я усмехнулся. Он почувствовал угрозу, но не поверил в нее, У него в голове не укладывалось, что стокилограммовой туше может угрожать какой-то доходяга.
Я его разубедил одним ударом, отправив на несколько минут отдохнуть.
Когда Бульник очнулся, рот его был залеплен пластырем, а сам он подручными средствами — телефонным проводом и бельевой веревкой, на которой только что висели сохнущие галстуки, был привязан к стулу в большой комнате.
Бульник замычал. Я его стукнул слегка, и он зашипел от боли.
— Маляву забыл, — сказал я. — Зато много чего другого помню. Так что разговор у нас будет долгий.
Я взял самодельную финку с наборной рукоятью, которой он резал ветчину, лежавшую на доске рядом с кухонным комбайном «Филлипс». Пощекотал ему шею и пообещал;
— Орать будешь — по рукоятку в шею войдет.
Отодрав с его рта пластырь, первое, что я услышал, было:
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!