Русский рай - Олег Васильевич Слободчиков

Анна Григорьевна, крещеная тлинкитка, одетая российской дворянкой, с помощью Катерины и колошской девки с не уродованным лицом, выставляла на стол чарки, лепешки, соленую сельдь.

– Места райские, тамошний народ – не скандальный, огненного оружия не имеет, ждет от нас помощи, – продолжал рассказывать Кусков, водя глазами по столу. – При постоянном селении и партовщики бы жили, а то ведь разбегаются. Наши, русские, того хуже: иной раз боялся – все сбегут, один останусь на бриге, ну, а корабль отберут крейсирующие гишпанцы.

Баранов кивал, как показалось Сысою, равнодушно слушая о богатстве калифорнийской земли. «Ой ты, раю, мой раю, прекрасный мой раю!» – пробормотал слова старинной песни, вздохнул и поднял чарку. Выпив первую во славу Божью, крякнул, закусил блином, разговорился:

– Гагемейстер привез новые поклоны от гавайского короля Тамеа, предложение торговать. Тот Томеа сулит нам землю под селение на своем острове. Обзавестись бы колониями на Сандвичевых островах да в Калифорнии и могли бы снабжать хлебом не только себя, но Камчатку и Охотск, а может быть всю Сибирь до Лены. Все так! Только поселения должны быть казенными, государевыми. Благодетель наш, граф Румянцев докладывал о том, – Баранов многозначительно поднял перст, – царь обнадежил монаршим покровительством, но велел заводить поселения Компанейские, не государевы. А случись война, как сейчас, что мы сможем супротив аглицкого флота? Передавят, как мух… Бедный Тимошка Тараканов?! – вспомнил служащего. – Здесь, на Ситхе пленили, мучили, возле Калифорнии американец бросил, – привезли! Что с ним теперь, един Господь знает. Судьба! – Поднял вторую чарку: – За помин пить не будем, вдруг живые!

Выпили молча, долго сидели, не разговаривая, закусывали, насыщались после холодного корабельного пайка.

– На прошение ответ пришел? – нарушил затяготившую тишину Сысой. – Нет нужды плыть в Охотск, чтобы продлить контракт?

– Пришел! – не поднимая глаз, скривил губы Баранов. – Государственный совет снова отклонил нашу просьбу, ссылаясь на обязанность всех податных отбывать повинность, рекрутчину, платить налоги, являться незамедлительно по первому требованию начальствующих к месту первоначального проживания. Народ есть достояние государства! – Ткнул в потолок перстом.

– А кто такие – государство? – спросил Сысой.

Василий пожал широкими плечами и фукнул сквозь усы:

– Кто?

– И вы туда же, что Прошка? Что за молодежь пошла?! Мы в ваши годы таких вопросов не задавали даже самим себе, почитая за честь служить империи.

– И что? Вышлешь нас в Охотск?

– С кем останусь? Если высылать по закону, надо выпроводить половину верных людей. Который год прошу себе замену – все только обещают. А без меня, вас силком, не заберут?!

– А Прошка Егоров где? Неужели выслал для сыска и суда?

– Выслал! – язвительно усмехнулся правитель. – В Озерский редут, за пятнадцать верст. А то ведь плешь проел: в России за такие речи на каторге держат, а тут этот Головнин, всем недоволен, все высматривает, выспрашивает. Спаси Бог, Прошка бы с ним разговорился… А стрелок он верный, заслуженный, да и много чего с ним пережито еще до монополии.

– Что за редут?

– За горой при нерестовой речке по уговору с колошами поставили избу с тыном, а у Горячих ключей – два балагана. Тамошняя вода хорошо помогает от хворей. Не только я, уже десятка полтора больных исцелились, – медленно и рассеянно выговаривая слова, ответил Баранов и вдруг, вскинув умные насмешливые глаза, в упор взглянул на Кускова: – От Резанова сбежали только двое русских служащих и прусак, хотя под началом Хвостова служба была адской, а от тебя пятеро… – И тут же со вздохами поправился: – Хотя, от него только удалось сбежать троим, а пытались многие.

Правитель не вспомнил о беглом чугаче и четверых убитых партовщиках, почему-то размышляя только о своих. Видимо Кусков сам об этом много думал, поэтому ответил без запинки:

– На «Юноне» мало что знали о Калифорнии, да и стояли на рейде против гишпанский крепости. Американцы и прусак просили отпустить, но Резанов обманул их и держал на острове под охраной. А мои шли в Калифорнию наслышанными от видальцев и бывальцев. Да на мивоков нагляделись, у которых нет понятия о голоде.

Глава 4 

На этот раз задружная семья Васильевых-Слободчиковых устроилась на Ситхе со многими удобствами, которых не было прежде. Сысой с Василием втягивались в обыденные службы за компанейскую плату и компанейский пай: рубль в день, пуд муки на человека в месяц, крупы, сахар или патока, табак, полфунта чая, чарка рома по праздникам… Петруха уходил в кузницу по сигналу колокола, возвращался как все работные и служащие. Он имел свой пай и жалованье. Богдашка дневал и ночевал в школе, часто прибегал в казарму навестить мать и всякий раз, прощаясь с сыном, Ульяна тайком плакала. Федька увязывался за названным братцем, с увлечением учился грамоте и был равнодушен к оружию, сколько не внушали ему отец и дядька, что без воинского искусства в колониях не выжить.

А у Сысоя была беда, которой он ни с кем не делился: в снах покойная жена ласкала его с такими буйными страстями, будто с того света воздавала за все обделенное в совместной жизни. Он просыпался дурной, взъерошенный, начинал с вожделением посматривать на колошек с изуродованными лицами. Дети были устроены, Федька по отцу не скучал и Сысой в отчаянье побежал к правителю.

– Вдруг, какой вояж на Кадьяк? Отправь хоть простым матросом. Отслужу на совесть.

– Знаю, что отслужишь, но за какой надобностью тебе Кадьяк?

– Не на постоянные службы: мне надо в Калифорнию, как ты обещал, – жалостливо канючил Сысой. – Женку свою отловить бы и привезти. Сил нет терпеть соблазны бесовские. – И признался: – Богоданная покойница снится, ласками изводит: то ли зовет, то ли мучается, что была холодна при жизни. Ни свечки, ни молитвы не помогают.

– Понимаю! – хохотнул правитель. – По-хорошему надо бы отправить туда на зимовку «Юнону», а то гниет при здешней сырости, но не могу этого сделать из-за нынешней опасности колошского бунта и аглицкого крейсирования. Хотя… На Кадьяк, Афогнак и по Кенайским редутам надо послать хлебный пай. Там нынче голодней, чем у нас.

К текущей Ситхинской зиме Ново-Архангельская крепость была подготовлена лучше, чем к любой из прежних. Опасности и работ было не меньше, но от голода спасали американские торговцы. С хорошим товаром они за полгода обходили Южную Америку,