Шпион - Селеста Брэдли

Возможно, она неправильно прочла запись. Оттиск на обратной стороне листа был не очень ясным. К тому же она могла ошибочно истолковать эти слова…

Дверь открылась. Филиппа вошла.

Она держала в руках свечу, но пока не зажигала ее. Собиралась зажечь от углей, тлеющих в камине, но увидела, что в этом нет необходимости. Через широко распахнутое окно в комнату вливался не только свежий ночной воздух, но и свет почти полной луны, который ярко освещал лежавшего на кровати обнаженного Джеймса.

Филиппа на мгновение закрыла глаза, потом вновь открыла их.

Проклятие!

Перед ней лежал обнаженный бог. Он лежал на животе, немного подтянув правую ногу и обняв большую подушку в шелковой наволочке, в этой позе было столько нежной страсти, что казалось, мужчина обнимает возлюбленную. Обнаженная спина, обнаженные ноги, обнаженные ягодицы. Великолепные, мускулистые, лишенные волосяного покрова восхитительные ягодицы.

Она бы все отдала, чтобы оказаться на месте этой подушки.

«Ты пришла сюда, чтобы узнать, где это грязное животное держит твоего несчастного отца».

Он сообщник лорда Предателя.

Правда, и с этим нельзя не согласиться, лорд Рирдон тоже потрясающий. Но Джеймс мог быть и другим. Он и был другим. Он смеялся, шутил, защищал Робби.

Он «лжец». Он интриган. Он сам предложил ликвидацию.

Ей хотелось, чтобы он был хорошим. Ну, разве было бы не чудесно, если бы он был хорошим?

«В таком случае разыщи книжку. Так или иначе узнай его истинную сущность».

Филиппа оторвала взгляд от божественно вылепленных ягодиц и сосредоточилась на осмотре комнаты. Его одежда висела в огромном гардеробе, а другие вещи хранились в комоде и большом серванте. Она тщательно обыскала все, до чего смогла дотянуться, от страха у нее дрожали руки, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Яркий лунный свет широким потоком лился на кровать, оставляя в тени большую часть спальни. Это был некий знак судьбы, прямо говорившей Филиппе: вместо того чтобы словно воришка красться в потемках, ложись на эти простыни.

Если бы только она могла верить Джеймсу.

Наконец Филиппа вынуждена была признать свое поражение. Она обыскала каждый карман, который смогла нащупать в темноте, проверила даже белье Джеймса.

В этой комнате записной книжки не было. Разве что под подушкой у Джеймса. Филиппа в нерешительности замерла, затем осторожно шагнула к кровати. Он спал очень крепко, что, впрочем, неудивительно. Он поздно ложится и рано встает. Филиппа сделала еще шаг. Половица скрипнула.

Джеймс заворочался. Потом вытянулся. Потом перевернулся.

Проклятие!

Филиппа изо всех сил зажмурилась и, не открывая глаз, в панике повернулась к двери, но тут же остановилась. Она не нашла книжку. А ведь книжка где-то здесь, в спальне, Филиппа в этом не сомневалась. Но Боже милостивый, здесь, на широкой кровати, спит обнаженный мужчина, который в любую секунду может проснуться и увидеть гувернера, непонятно зачем шныряющего по его спальне. Даже представить страшно, что может произойти потом, тем более если этот обнаженный мужчина не виновен ни в каком преступлении.

«Отступи. Перегруппируйся. Вернись позже».

Откуда взялись эти слова? Ах да. Из папиного дневника. Привлекательность Джеймса Каннингтона и ее чувства к нему не имеют никакого значения. Жизнь ее отца в опасности.

Филиппа вышла из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Она отступит и перегруппируется.

И тогда вернется, чтобы выведать все тайны этого человека.

На следующий день Джеймс все утро посвятил хозяйственным делам. В полдень нарочный с распоряжениями относительно урожая яблок отбыл в Ланкашир. Быстро перекусив, Каннингтон решил продолжить поиски Филомены Этуотер.

Сегодня он собирался расспросить некоторых домовладельцев и хозяев дешевых постоялых домов в том районе, где жил Апкерк. Интуиция подсказывала ему, что мисс Филомена Этуотер должна была поселиться неподалеку, и Джеймс был уверен, что уже к вечеру сможет выследить рыжеволосую девушку, которая шпионила за его домом.

Найти дочь Этуотера означало найти ключи к шифрам и, значит, расшифровать наконец письма Лавинии. Если ему повезет, то через несколько дней в его руках будут доказательства, которые он сможет предъявить Ливерпулу.

Открылась дверь, и в комнату вошел Робби.

– Так рано закончились уроки? – удивился Джеймс. – А где Филипп?

Робби пожал плечами:

– Наверное, в своей комнате. Он меня рано отпустил. Сказал, что у него плохое настроение.

Джеймс поднялся из-за стола.

– Плохое, говоришь? Не волнуйся. Он сказал, что вчера получил по почте плохие вести. Уверен, к ужину Филипп будет в полном порядке.

Робби снова пожал плечами. Джеймс мысленно усмехнулся: вполне универсальный жест – понимай как хочешь.

– Пожалуй, мне пора.

Опустив голову, Робби молча ковырял носком ботинка ковер.

– Робби, мне надо идти.

Неожиданно Робби бросился к двери.

– Подожди!

Мальчишка умчался прочь.

Джеймс растерянно стоял, не зная, то ли злиться, то ли, воспользовавшись заминкой, еще раз обдумать план действий. Не успел он сесть, как Робби снова появился с самодельным букварем в руке.

– Я сейчас тебе буду читать.

Джеймс был заинтригован.

– Ты уже умеешь читать? Но вы занимались всего пять дней.

– А я сообразительный. Мисс… тер Уолтерс так говорит.

Джеймс хотел предложить мальчику перенести чтение на другой раз, но полный надежды взгляд голубых глаз остановил его, и он опустился в кресло.

Робби забрался в соседнее и раскрыл букварь.

– «Курица» обозначает букву «К».

Джеймс скептически посмотрел на Робби.

– А откуда ты знаешь, что это слово «курица»? Смотришь на картинку?

На картинке была изображена ощипанная птица, выставленная в витрине мясной лавки. Робби энергично затряс головой:

– Честное слово, нет. Картинка, конечно, здоровская.

– Спасибо, – сухо произнес Джеймс.

– Но видишь здесь? Курица. Я знаю буквы. – Он минуту размышлял над страницей. – Вроде как курица на кухне.

Джеймс был изумлен. Он, конечно, плохо разбирался в таких вещах, но, по всей видимости, обучение продвигалось весьма успешно.

Робби заерзал, ему явно было неудобно в таком большом кресле. Джеймс огляделся.

– Может, сядешь на скамеечку для ног? Там тебе будет удобнее.