Твое желание. Фрол - Наталья Ручей

Блуза падает на пол под громкий выдох мужчины. И я, прикусив губу от непрошеного волнения, пытаюсь избавиться от еще одной преграды, которая пока еще сдерживает от шторма уже черные волны.

Я успеваю только прикоснуться к застежке бюстгальтера, когда мои пальцы накрывают мужские. Сжимают их, заставляют опустить руки вниз, удерживают у меня за спиной, и легким щелчком отправляют еще один бесполезный лоскуток ткани вниз.

Мне жарко под открытым взглядом мужчины — он словно вживляет в меня огоньки, которые, даже закрой я глаза, будут указывать, где его взгляд сейчас. Невольно тянусь к нему, но рука, которая удерживает меня, непреклонно возвращает назад. В то время как пальцы второй руки мужчины властно тянут молнию на моих джинсах вниз, ныряют в мои трусики и начинают поглаживать, а убедившись, что подготовки не нужно, неумолимо проникают в меня.

Жестко.

До твердых костяшек, которые при каждом движении пальцев дарят чуть болезненную, но приятную ласку.

Он жадно смотрит в мои глаза, и это создает ощущение двойного проникновения. Он так глубоко во мне, что не освободиться, не вырваться и спрятаться невозможно. И мой взгляд, и мои хриплые стоны — все открыто и для него.

Это невозможно, невероятно, но он одновременно и углубляет, и ускоряет движения, заставляя меня оттолкнуться от берега и прыгнуть в эту пучину, практически теряя сознание.

— Фрол… — шепчу онемевшими от собственных укусов губами.

Теперь его руки повсюду — они избавляют меня от остатков одежды, роняя их между нами. Они подхватывают меня, когда непривычно штормит от пережитого удовольствия, и я качаюсь вперед. И они же прижимают к себе и одновременно — к стене.

Жесткое — с жестким.

И чтобы смягчить это, подключаются его губы. Они ласкают, они уговаривают раскрыться еще раз, а потом крадут дыхание — жадно, властно, до невозможности сделать глоток воздуха, потому что он ведь не нужен.

Я слышу, как медленно, предвкушающе, ползет вниз змейка на мужских брюках. Мгновение — и я понимаю, что да, воздух уже не нужен. Потому что я глотаю тяжелые выдохи мужчины, как собственные.

Это тоже не шанс отступить, передумать, потому что его руки подхватывают меня, приподнимают, заставляя обхватить ногами тело мужчины.

А сам он всматривается в мои глаза, заставляет увидеть, что это он, и растягивает момент осознания того, что он хочет сделать со мной, что он будет делать со мной.

А потом он делает резкий выпад вперед, проникая в меня со стоном, и замирает, вжимаясь в меня бедрами, чтобы продлить, усилить это ощущение единения.

И волны все же выходят за берега, когда он начинает двигаться во мне — резко, напористо, глубоко и без остановки. И в знак утешения, чтобы было легче пережить этот шторм, я чувствую его губы, которые не целуют, а словно выпивают меня. С каждым толчком его бедер, с каждым его приглушенным стоном, с каждым невнятным шепотом у моего виска, и с каждым ударом сердца мужчины, которое еще сильнее заводит мое.

Хватаюсь за его плечи, как за спасительный круг, держусь на этих бешеных волнах благодаря его взгляду, и все равно падаю вниз, когда меня с новой силой бьет о забытые скалы удовольствия. Оно разлетается во мне маленькими осколками, оно впитывается в меня жарким дыханием, оно вкручивается в меня огненной спиралью, когда язык мужчины прикасается к моим соскам и втягивает их в рот, оно вминается в меня пальцами, которые удерживают мои бедра и насаживают меня на мужчину в том ритме, который ему удобен и от которого я теряюсь в пространстве и времени.

Глубже.

Еще глубже.

Вырывая бесстыдные громкие стоны и просьбы…

— Еще… — хриплю я, раскачиваясь на бедрах мужчины и вжимаясь в стену, когда он делает выпад. — Пожалуйста, Фрол…

Я слизываю капли любимой арабики с его шеи, и последнее, что вижу — довольный блеск обезумевших черных волн. А потом меня скручивает, пытаясь вырвать из рук мужчины, тянет на дно, подбрасывает вверх, но я не боюсь потеряться, потому что чувствую пальцы мужчины, губы мужчины, и взгляд, который не собирается меня отпускать.

Вздрагивая, хрипя, я обессиленно закрываю глаза и позволяю шторму вскоре последовать за мной в эти тихую гавань, где дрожь не от холода, где усталость приятная, и где невозможно заблудиться, потому что два тела, мужское и женское — это единый островок удовольствия.

— Ну что, — слышу знакомый шепот, — теперь все-таки попробуем на кровати? С подушкой и без?

Не знаю, откуда находятся силы на смех, но остановить его, как и удовольствие — невозможно.

Он обволакивает нас, плывет невидимой дымкой по дому и, кажется, делает свет в прихожей чуть ярче. А может быть, так мне кажется, потому что Фрол улыбается, и я не вижу в его глазах ни капельки холода, ни капельки отстраненности.

Он сейчас целиком и полностью здесь, со мной.

Еще один поцелуй, и до кровати мы так и не добираемся. Максимум, на что нас хватает — это сменить стену прихожей на стену в гостиной…

— Отдохнем немного за ужином? — предлагает Фрол, когда мы снова можем спокойно дышать.

Я выбираю сначала душ, а потом уже ужин, но так как в ванной мы оказываемся вдвоем…

— Вот полотенце и халат, — слышу за спиной хрипловатый голос, который опять творит со мной невозможное.

Включаю воду и поворачиваюсь к мужчине, который следит за каждым моим движением. Приближаюсь к нему и делаю то, что приносит мне ни с чем несравнимое удовольствие — избавляю его от одежды, открывая сантиметр за сантиметром неизведанные просторы.

Рубашка неспешно соскальзывает с его сильных и напряженных плеч, пытается удержаться за запястья, но я не оставляю ей шанса хоть что-нибудь от меня скрыть. Бьется вена на шее, замерли в ожидании две цепочки, и теперь я вижу, что на одной висит какой-то знак, похожий на подвес-оберег, а на второй — почему-то разделенные инь и ян.

Фрол перехватывает мои пальцы, когда я начинаю задумчиво крутить подвески, и я отпускаю их. Тем более что мне есть чем увлечься еще — черная татуировка занимает всю правую сторону его груди и тянется аж до запястья — роза, шипы, кинжал и крылья дракона.

Скольжу по ней сначала взглядом и пальцами, затем языком. Вырываю тяжелые выдохи у мужчины, наслаждаюсь тем, как властно его пальцы запутываются в моих волосах, как бы решая — то ли оттолкнуть, то ли еще больше приблизить к себе. Тону в едва уловимом аромате арабики, которую в таком виде готова поглощать не только утром, а круглые сутки.

Щелкаю пряжкой ремня, ловлю усмешку и уже уверенно нахожу и тяну змейку на мужских штанах вниз.

Он не дает мне времени рассмотреть себя, считая, что хватит одного жадного взгляда. И покорности с него хватит. Подталкивает меня в душевую кабину, чуть усмехается, заметив, как я невольно облизываю в предвкушении губы, избавляется от штанов и заходит ко мне, под струи воды, которая бьет ему в спину, отталкивается от его груди и падает на меня капельками абсента.