Апраксин двор - Валерий Пылаев

мы добрались не сразу: Геловани еще несколько минут «гонял» меня по тем вещам, которые наверняка уже и так знал — если не от Дельвига, то из документов гимназии.

Мать, отец, обстоятельства их гибели, ныне здравствующие родственники — тетка, дядя и две кузины. Школа в Пскове, переезд в столицу, уроки фехтования, охота… Я не прокололся нигде.

Наверное.

— Какова природа ваших способностей? — наконец, спросил Геловани. — Вы унаследовали Талант от отца или от матери?

— Подозреваю, от обоих, ваше сиятельство. — Я откинулся на спинку стула. — Природа мне неизвестна — в роду по обеим линиям не было сильных Владеющих… Во всяком случае из тех, о ком я знаю или хотя бы слышал.

— Хотите сказать — вы первый такой… самородок? — Геловани чуть подвинул лампу вперед. — Крепкий, подвижный — а заодно и наделенный умениями, о которых мне не приходилось даже слышать. Это что-то вроде Таланта целителя, верно?

— Может быть, — кивнул я. — Я не умею залечивать чужие раны, но сам выздоравливаю быстро. И меня немного учили ритуалам.

— Ритуалам? — Геловани едва слышно усмехнулся. — Вы имеете в виду магию, обряды или что-то в этом роде?

— Да… примерно. — Я на всякий случай изобразил неуверенную паузу. — Признаться, я и сам до недавних пор думал, что все это просто сказки и приговорки.

— Фольклор, — подал голос Дельвиг. — Впрочем, у меня не раз была возможность убедиться, что все эти, как вы изволите выразиться, обряды действительно работают.

— У меня и в мыслях не было сомневаться в ваших словах, Антон Сергеевич. И все же поверить не так уж просто. Даже с учетом того, что я видел собственными глазами… Впрочем, сейчас речь не об этом. — Геловани снова повернулся ко мне. — Кто вас учил, Владимир? Родители?

— Повивальная бабка. Арина Степановна Гусева. Его преподобие уже наверняка вам рассказывал. — Я взглянул на Дельвига. — В деревне некоторые называли ее знахаркой или ведьмой, хотя сама она никогда…

— Вы выросли в Торопце, насколько мне известно. Откуда же взялась деревня?

— Бабушку Ари… то есть, Арину Степановну привозили к матери в город, когда я родился, — ответил я. — Она жила одна, примерно в половине версты за Ново-Троицким.

— Жила? — тут же уточнил Геловани. — А где сейчас эта ваша… знахарка? Вы поддерживаете связь?

— Нет, ваше сиятельство. Арина Степановна умерла, когда мне было пятнадцать.

— Что ж… В таком случае, боюсь, мы уже никак не сможем побеседовать. Подозреваю, она могла бы многое рассказать о природе тех сил, с которыми нам пришлось столкнуться.

В голосе Геловани слышалось вполне искреннее сожаление. Впрочем, я так и не понял, о чем именно: то ли о кончине выдуманной мною многомудрой повивальной бабки, то ли о том, что его сиятельству так и не удалось подловить меня и скрутить в бараний рог.

— Не знаю, что там с Талантом и ритуалами, Антон Сергеевич, но ваш протеже весьма способный юноша. И отважный. — Геловани чуть подался вперед — так, что я, наконец, смог увидеть его лицо. — Немногие смогли бы выдержать такую беседу без переживаний или скандалов. А он будто из железа выкован, верно?

Я мысленно выругал себя. Похоже, перестарался: так уверенно на допросе во дворце мог бы держаться взрослый. Военный, матерый шпион, аристократ, за которым стоит влиятельный род. Или кто-нибудь из высших статских чинов — но уж точно не безусый гимназист… Впрочем, его сиятельству это почему-то понравилось: похоже, он больше не собирался меня мучить.

— Из железа? — усмехнулся Дельвиг. — Я бы сказал — из оружейной стали.

— Пожалуй… Вопросов больше нет — во всяком случае, у меня. — Геловани откинулся на спинку кресла и повернулся к человеку на диване. — Юноша весь ваш, Петр Николаевич.

— Наконец-то!

Вольский вскочил на ноги и шагнул к столу. Так проворно, что я даже не поленился изобразить сначала испуг, а потом удивление. Впрочем, эффект от «неожиданного» появления из темноты изрядно пострадал от неуклюжести: старик запнулся обо что-то на полу и с грохотом налетел боком на стол, едва не повалив лампу.

— Доброго дня, судари, — проговорил он, нависая надо мной. — Владимир, знаю, вы устали, и с моей стороны бестактно просить вас, моего спасителя о подобном… Но не будете ли вы любезны задержаться еще на несколько минут?

— Почему нет? — Я пожал плечами. — Мы ведь никуда не торопимся, верно?

— Замечательно, просто замечательно! — Вольский радостно хлопнул в ладоши. — Вы и представить себе не можете, с каким нетерпением я ждал нашей встречи.

Глава 27

Жизнерадостный энтузиазм Вольского казался в каком-то смысле очаровательном, но при этом и раздражал настолько, что я никак не мог понять, что испытывал в большей степени. Как бы то ни было, улыбчивый и неуклюжий старикашка-профессор выглядел куда менее угрожающим, чем Геловани.

Впрочем, на его вопросы мне тоже предстояло ответить — а они вполне могли оказаться позаковыристее предыдущих.

— Итак, приступим! — Вольский в предвкушении потер ладони и уселся прямо на край стола. — Но прежде мне хотелось бы извиниться перед вами, Владимир. И, конечно же, перед его преподобием Антоном Ивановичем.

— Интересно, за что? — усмехнулся Дельвиг. — Надеюсь, вы не собираетесь устраивать несчастному юноше еще один допрос с пристрастием?

— Нет-нет, что вы. — Вольский махнул рукой, хихикнул — и тут же нахмурился. — Я никогда не посмел бы докучать человеку, но если уж моя страсть и природное любопытство способны послужить государю и его…

— Ближе к делу, Петр Николаевич, — устало буркнул Геловани. — Полностью разделяю ваш интерес, но вряд ли Владимиру с Антоном Ивановичем захочется просидеть здесь до вечера.

— Да, конечно. Конечно же. Надеюсь, вы сможете простить мою назойливость. — Вольский склонил голову и легонько ударил себя кулаком в грудь. — В конце концов, не каждый же день видишь перед собой этакий… реликт.

— Реликт? — переспросил я.

— Да, друг мой. Вы — реликт! Один из немногих, возможно, даже последний в своем роде. Настоящий знахарь, волхв, колдун… или ведьмак — как вам больше нравится. — Вольский широко улыбнулся. — Пусть пока еще юный, но несомненно обладающий способностями, которые я лишь отчасти могу объяснить родовым Талантом.

— Не вы ли пару недель назад утверждали, что любые проявления так называемого колдовства — это не более, чем фольклор? — ядовито поинтересовался Геловани.

— Если так — я ошибался. И вряд ли ваше сиятельство станет спорить — раз уж перед нами сидит живое доказательство! — Вольский вытянул руку, указывая на меня. — Наследие тех времен, когда подобные Владимиру еще ходили по земле среди нас. Когда наши предки еще не утратили древние знания, которые передавали из поколения в поколение. До того, как способности Владеющих превратились то, что мы видим сегодня, а были истинным таинством, могуществом… Как знать — может, современные аристократы пользуются лишь крохам того, что умели их прадеды?

В целом его благородие