Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон

Анжелика рассеянно слушала принцессу, ища глазами Филиппа. Она сама не знала почему — то ли из желания, то ли из страха увидеть мужа. Она не ждала добра от их встречи. У Филиппа для нее припасены лишь колкости и презрительный взгляд. Но, слава Богу, дю Плесси почти игнорировал жену и был с ней менее любезен, чем с любой другой придворной дамой. Казалось, он смирился с ее присутствием, но, может быть, такая передышка стала возможной только благодаря приказу короля? Анжелика жила в постоянном напряжении, но, встречая Филиппа, не могла побороть в себе сложные чувства — смесь смиренного восхищения и тайной надежды. Тогда она вспоминала свои мечты неловкой и застенчивой девочки, робевшей перед элегантным белокурым кузеном.

«Как больно, когда наши детские мечты умирают!» — думала она.

В день прибытия в Фонтенбло Филипп ни разу не попался на глаза супруге. Он занимался приготовлениями к охоте. Все в один голос твердили о том, насколько напуганы крестьяне. Овцы пропадали прямо из овчарен. Волк напал на десятилетнего ребенка и загрыз его. Самой опасной и наглой «бандой» волков предводительствовал огромный самец — по словам местных жителей, «крупный, как теленок». Его не раз видели на подступах к деревням. Смелость этого хищника поражала воображение. По вечерам он выл у самого порога хижин и царапался в двери; дети плакали от ужаса и жались к матерям. После наступления сумерек каждый житель округи старался спрятаться в безопасное место.

* * *

Охота сразу приобрела жестокий и беспощадный характер. В погоню за хищниками устремились все. Большинство крестьян, вооружившись вилами и рогатинами, присоединились к забойщикам или помогали псарям управлять собаками. Никто не остался в стороне.

Дворяне знали, что такое волки. Среди них почти не было тех, кто в детстве, у себя в замке, не наслушался рассказов об этих опасных, хищных и грозных животных — истинном бедствии деревень, о тварях, поджидающих одиноких путников на лесных тропинках. Так что у придворных ненависть к волкам передавалась из поколения в поколение. К шести вечера на снегу уже лежало шесть трупов зверей.

Среди рыжих деревьев, над знаменитыми валунами леса Фонтенбло, над черными крутыми обрывами, песчаными террасами, покрытыми льдом откосами непрерывно звучало призывное пение рогов.

Анжелика оказалась на выстланной снежным ковром тесной прогалине, окруженной замшелыми скалами и валунами. По всей округе разносилось слаженное волнующее эхо рожков. Охваченная щемящей грустью от нахлынувших воспоминаний, Анжелика остановила лошадь и прислушалась. Лес! Как давно она не была в лесу! Сырой воздух, напоенный ароматами старых деревьев и сухих листьев, вмиг смахнул годы, прожитые в шумном смрадном Париже, и вернул ее к детским радостям, пережитым в Ньельском лесу. Она любовалась деревьями, окрашенными в теплые цвета охры и пурпура: осень еще не успела оборвать пожелтевшую листву. Подтаявший снег освежил краски природы, и в робких лучах ласкового вечернего солнца листья сияли, как драгоценные камни. Анжелика разглядела, как в полумраке подлеска, переливаясь, поблескивают красные капли ягод остролиста. Она вспомнила, что в Монтелу накануне Рождества остролист собирали целыми охапками. Как это было давно! Неужели настоящее Анжелики дю Плесси-Бельер может встретиться с прошлым Анжелики де Сансе, если им поможет скромный остролист?

«Жизнь никогда не отдаляет нас от самих себя», — подумала она, словно получив внезапное обещание счастья.

Наверное, это было ребячеством, но Анжелика, как и любая другая женщина, порой совершала нелепые, детские поступки — роскошь, которую она сейчас могла себе позволить.

Она спрыгнула со своей Цереры и, набросив уздечку на ветвь орешника, побежала к кусту остролиста. Среди элегантных безделушек, прикрепленных к ее поясу, нашелся маленький нож с перламутровой рукояткой, которым она стала срезать веточки. Дело не слишком спорилось.

Анжелика заметила, что звук рогов и шум охоты отдалился, лишь когда почувствовала волнение своей кобылы, которая нервно дергала повод. Но на смятение лошади она обратила внимание только в ту секунду, когда та заржала, в панике сломала ветку орешника и галопом кинулась в лес, не разбирая дороги.

— Церера, — позвала Анжелика, — Церера!

И в то же мгновение она увидела, что стало причиной бегства лошади.

На противоположной стороне прогалины, наполовину скрытая зарослями кустарника, мелькнула тень.

«Волк», — подумала Анжелика.

И когда волк появился из кустов, осторожно ступая по ковру из сухих листьев, она уже знала, что перед ней тот самый вожак стаи — ужас всего края. Это был действительно огромный зверь, серо-рыжий, как сам лес; он изогнул спину, и шерсть у него на загривке встала дыбом.

Волк замер. Его фосфоресцирующие глаза остановились на Анжелике.

Она пронзительно закричала.

Тогда волк вздрогнул, присел на лапах, а затем начал приближаться, оскалив пасть с острыми клыками. Еще мгновение — и он прыгнет…

Анжелика быстро оглянулась на высокий скалистый пригорок за своей спиной.

«Нужно попробовать забраться как можно выше».

Она предприняла отчаянную попытку и сумела залезть на небольшой выступ, но совсем невысоко, потому что ногти стали скользить по гладкой поверхности и было не за что уцепиться.

Волк прыгнул, но лишь рванул подол ее платья. Тогда он отскочил назад и принялся выжидающе бродить вокруг. Его глаза налились кровью. Анжелика закричала что было сил. Ее сердце билось так громко, что она не слышала других звуков, кроме этих глухих и беспорядочных ударов. В панике она стала торопливо молиться:

— Господь Всевышний! Господи! Не дай мне так глупо умереть!.. Сделай что-нибудь!

Лошадь, летевшая галопом, резко остановилась в облаке снежной пыли, и всадник спрыгнул на землю.

Словно во сне, Анжелика смотрела, как к ней приближается главный королевский ловчий — ее муж, Филипп дю Плесси-Бельер. Зрелище потрясло ее настолько, что за секунду в ее голове запечатлелись мельчайшие его детали.

Филипп был затянут в жюстокор из белой кожи, богато расшитый серебром. Меховой воротник и меховые же обшлага рукавов по цвету гармонировали со светлым париком.

Он шел вперед ровным, выверенным шагом, вбивая в снег белые кожаные сапоги, тоже украшенные серебром.

Спрыгивая с лошади, Филипп сорвал перчатки, и теперь его руки оказались обнажены. В правой руке маркиз держал тонкий охотничий нож с серебряной рукояткой.

Волк повернулся к новому противнику. Филипп шел к нему не торопясь, неумолимый, как сам рок. Когда он приблизился к волку на расстояние шести шагов, зверь прыгнул, разинув красную пасть с острыми клыками.

Молниеносным движением Филипп выбросил вперед левую руку. Его ладонь плотно сомкнулась вокруг горла зверя. Другой рукой охотник вспорол хищнику брюхо снизу доверху. Волк отбивался, издавая ужасающие хрипы, из его раны хлестала кровь. Наконец он замер и затих. Филипп отбросил прочь еще трепещущее тело. Окровавленные внутренности вывалились на снег.