Дочь Хранителя - Ирина Шевченко

Лайс на пару минут скрылся в своей спальне. Вернулся он с каким-то странным приспособлением, напоминавшим логарифмическую линейку.

— Смотри сюда. Мы вышли с Земли двадцать седьмого января. Правильно? Ищи на этой шкале значок Земли.

Я неуверенно указала один из символов. Мужчина закатил глаза.

— Ты же открывающая! Вот Земля, вот! А то, что ты показала, — Тиная. Ладно, смотри дальше: мы вышли на Таре седьмого августа по местному календарю. Вот Тар. Совмещаем эти две шкалы: седьмое августа здесь и двадцать седьмое января там. Ищи теперь свой день рождения.

— Седьмое апреля?

— Точно, — улыбнулся кард. — Не торопись взрослеть, Галчонок. Семнадцать лет — чудный возраст. Эй, надулась чего?

Чего-чего, подарок хотела получить. А теперь до апреля ждать придется.

— А у меня вообще в мае, — утешил Лайс. — Пятнадцатого.

— Запомню. А Новый год у них здесь когда?

— Первого марта.

— Так что, до весны и праздников не будет?!

— Как не будет? В новый дом мы въехали? Въехали. Давай новоселье праздновать! Я и подарок тебе купил.

Эн-Ферро снова смотался в комнату и притащил оттуда какую-то резную дощечку.

— И что это?

— Полочка!

— Малюсенькая-то какая! Что ж на нее ставить?

— Чашку твою драгоценную. Вот здесь повешу — на самом видном месте. А ты мне что подаришь?

Вариантов немного.

— Я тебе ужин праздничный приготовлю. И пирог испеку. С яблоками.

Как оказалось, отличия в анатомии мужчины-человека и мужчины-карда не столь существенны: путь к сердцу и того и другого пролегает через желудок.

…Он ждал уже третий день, там, где она назначила встречу. Солея, деревушка Теплые Воды — маленькое поселение в долине гейзеров. Он и сам любил это место, хоть бывал тут нечасто. Дракону крайне проблематично затаиться на Солее: древний мир блокирует трансформационную магию, вынуждая постоянно пребывать в истинном обличье, то бишь быть огнедышащим крылатым ящером. И все бы ничего, но местные жители вбили себе в головы, что драконы ниспосланы им за грехи их, и упорно отказываются идти на диалог, откупаясь жертвами и подношениями. Странно было мириться с подобными предрассудками в достаточно развитом мире, однако прогресс, безостановочно двигавший вперед науку и технику, обошел стороной религию. Приходилось терпеть.

Вчера ему в жертву принесли теленка. Было бы лучше, если бы тушу предварительно освежевали и отделили мясо от костей, но люди, как и прежде, отказывались вести какие-либо переговоры.

Сегодня жертв не было, и он удовлетворил аппетит заблудившейся в овраге овцой. Гадость редкостная! До сих пор сплевывал шерсть. Но по крайней мере сыт.

Со стороны селения показалась многочисленная процессия, возглавляемая священнослужителем в парадном одеянии. С торжественными песнопениями крестьяне волокли странного вида деревянную конструкцию, в центре которой вяло трепыхалось нечто белое и воздушное.

Он аж сплюнул огнем от досады. Прогрессивный мир, так его! Пароходы — поезда! И эти туда же.

Девственница! И что прикажете с ней делать?! Может, лучше сожрать жреца и деревенского старосту, чтоб неповадно было пугать бедных девчонок?

Не успел — кое-как закрепив треногу с жертвой на ближайшем холме, поселяне спешно укрылись в рощице.

Он опасливо огляделся. Оставалось одно — бежать!

Но жертвенная девица вдруг помахала ему рукой.

— Ольга?! — узнал он, подобравшись поближе. — Что это за цирк?

— Извини. — Она смущенно улыбнулась. — Но это был, наверное, единственный способ явиться на свидание.

— В смысле?

— Меня ограбили, — пояснила девушка. — Я от врат добиралась по железной дороге и на одной из станций лишилась всего имущества. Из одежды осталась только пижама. А я, прости, не так воспитана, чтоб являться на встречу с мужчиной в пижаме.

— И что ты сделала?

— Сначала обратилась в муниципальную охрану в Ямеле…

— И?

— И мне выписали штраф за хождение в неприличном виде. У меня пижма такая, знаешь ли… Они смотрят?

— Кто? — не понял он.

— Крестьяне.

— Кажется, выглядывают из-за камней.

— Ну зарычи, что ли… Фу, Кир! Когда ты в последний раз зубы чистил?

— С утра, — смутился он, — даже пучок мелиссы сжевал. Просто потом неудачно позавтракал.

— Овцой? У тебя шерсть между зубами. Черная.

— Тьфу! Прости. Так как же ты все-таки попала сюда?

— Закуталась в какие-то тряпки и пошла в местный храм. Сказала, что сбежала из своей деревни, так как там меня собирались принести в жертву дракону. Попросила помощи и убежища.

Разумный ход, учитывая местный менталитет. Он понимающе кивнул:

— И тебя приволокли сюда.

— Да. И заметь, мне позволили принять душ, дали неплохое платье, косметику и вот — бусики!

— Бусики?! Да это же дешевка из цветного стекла!

— А смотрятся миленько. Я их сохраню. На память.

— Как хочешь. Но как по мне, то тебе больше пошли бы изумруды… Слушай, поселяне — они не уходят!

Она проследила за его взглядом. Да, все еще здесь.

— Ну, я думаю, они потратились на экипировку жертвы и теперь хотят получить компенсацию в виде зрелища — полюбоваться, как меня пожирают.

— Что?! — возмутился он. — Не собираюсь я тебя пожирать! Во-первых, я не голоден. Во-вторых, эти твои бусики — дешевка и не стоят зрелища. А в-третьих, ты худая… и очень мне нравишься. Особенно когда вот так хитро щуришься.

— Ну тогда ты бы мог схватить меня и утащить в свое логово.

— Прекрасная идея, — согласился он. — Но хочу предупредить, мое лучшее логово находится в Либене.

— Алеуза? Ничего не имею против…

Тар, Марони

Октябрь, 1056 г.

Галла

— Это уже второй. — Лайс наскоро нацарапал что-то в тетрадке. — Первый сон был ровно месяц назад.

— Ты отмечаешь интервалы? — догадалась я. — Думаешь, есть какая-то закономерность?

— Возможно. Но двух случаев недостаточно, чтобы ее выявить. Ты ешь быстрее, а то опоздаешь!

Сегодня господин магистр совершил подвиг: встал раньше меня, разогрел вчерашнее мясо и приготовил яичницу. На будущее нужно предупредить, что я люблю глазунью с жидкими желтками. Хотя вряд ли братец собирается готовить мне завтраки ежедневно.