Кислород - Саша Наспини

(многие думают, что именно поэтому он такой задира). Мальчик знает Коди как свои пять пальцев. О пространстве, лежащем за пределами округа Парк, у него более смутные представления.

Ссора на кухне как-то связана с Сарой Хокинс, владелицей сувенирной лавки на Шеридан-стрит; та гребет деньги лопатой, продавая втридорога магнитики и открытки; туристы, которые заезжают в Коди по дороге в Йеллоустон или на обратном пути, тратят на это добро целые состояния. Самый ходовой товар – естественно, сувениры, связанные с Буффало Биллом. Его миниатюрные фигурки буквально сметают с прилавка: не успевает отец Гэвина привезти новую партию, как витрина мгновенно пустеет. Он – гений. Большую часть времени он проводит в мастерской за домом. Заходя туда, как будто попадаешь в другой мир: кругом шкафы, заполненные фигурками. Иногда Гэвину разрешается взять в руки одну из них. Он садится за отцовский рабочий стол и нацепляет на нос очки, в которых отец формует массу из особого пластилина. Через толстые стекла легче рассмотреть мелкие детали: платья, пряжки, меха… Мальчик может четверть часа любоваться какой-нибудь деревянной пуговицей, не понимая, как она сделана: у его отца золотые руки. Он создает коллекционные наборы солдатиков. Каждый день ему по интернету поступают заказы, и его продукция из городка Коди расходится по всему миру. Некоторые семьи платят половину месячного дохода, чтобы их обессмертили в пластилине. Для этого достаточно прислать фото.

На каминной полке стоят и они: отец, мать, сын. Раз в году у Гэвина праздник: отец разрешает ему посмотреть, как он работает. Мальчик неотрывно следит за ним, впиваясь взглядом в пластилин. Отец часто бормочет волшебные слова: «Чтобы цветы обрели форму, надо придать им ее изнутри». Иногда мальчику кажется, что это правда, иногда – что просто бессмыслица.

Первую такую семейную группу отец слепил однажды незадолго до Рождества, а потом это превратилось в традицию. Вот Гэвин еще в коляске, а здесь уже учится ходить, и так далее. Каждая такая композиция стоит в гостиной до декабря следующего года, после чего ее сменяет новая. Забавно наблюдать за эволюцией, увековеченной на полке шкафа: первая группа состоит всего из двух фигурок: папы и мамы с большим животом. На миниатюрном пьедестале надпись: «Семейство Вуд 2019». Иногда Гэвин останавливается и смотрит на эти две фигурки. Ему кажется, что он – бесплотный, как струйка дыма. Всего лишь прообраз будущего, которому еще только предстоит родиться.

– Ты что, следила за мной? – спрашивает он. Гэвину кажется, будто отца смешит мысль, что за ним могут шпионить.

Но его жене не до смеха.

– Иди к черту, – произносит она, стиснув зубы, еле сдерживая ярость.

– Послушай, не надо устраивать сцену. Не знаю, что взбрело тебе в голову…

– Я видела тебя с ней. В задней комнате лавки. Ты мне противен.

Отец вдруг становится очень серьезным.

– Ты следила за мной, – повторяет он, но теперь это звучит утверждением. Затем, осознав сложность ситуации, отец пытается оправдаться: – Не знаю, что ты там видела, но мы с Сарой…

– Ты мне противен, – повторяет она и хватается за стул, чтобы не упасть: у нее подкашиваются ноги. – Черт возьми, у нас все было хорошо… Как ты мог?

У Гэвина в игре ответственный момент: Медведь Алто ведет отряд мятежников через минное поле. Одновременно ему приходится отражать атаку крылатых мутантов, налетающих со всех сторон. Тут нужен какой-то трюк. Гэвин уже нашел решение: герой должен сделать двойное сальто-мортале и, достигнув верхней точки траектории полета, метнуть в гигантских насекомых зеленую бомбу, которая разорвет их в клочки. Тогда галактические пираты сумеют выбраться из ловушки.

– Ты ее любишь? – спрашивает она.

– Не говори глупостей.

– Тогда почему?..

Отец Гэвина опускает голову.

– Как ты мог? – в отчаянии повторяет мать. Каждый раз, как она это повторяет, кажется, что сейчас у нее закружится голова и она ударится спиной об аквариум. А он словно окаменел. Молчит и смотрит в пол.

– Говори! Скажи что-нибудь!

Но он не раскрывает рта. Когда очередной призыв остается без ответа, она, потеряв самообладание, выбегает из кухни. Гэвин еще минуту-другую идет во главе своей армии, поглядывая на отражение отца в стеклянной двери: тот сидит, опустив голову. Потом в кухне снова появляется мать. Она врывается, как торпеда, и кладет на стол листок бумаги. И внезапно история с Сарой Хокинс теряет остроту.

Сидя в шкафу, Гэвин вспоминает тот вечер и снова задает себе вопрос: неужели простой лист бумаги способен вызвать такую бурю? Он бросает Медведя Алто в атаку на гигантских червей в стальных панцирях, но голова у него занята другим: никогда еще он не видел отца в таком состоянии. Отец плачет. Мальчику кажется, что он охвачен огнем. Это такой спецэффект: палица Джейсона Вуда вспыхивает, уничтожая чудовищ, и экран как бы воспламеняется. Но герой Гэвина допустил оплошность: не заметил мутанта, который вылез из-за скалы слева и напал на отряд. Джейсон падает, разорванный клешнями чудовища. Дом на Биг-Хорн-авеню отрывается от фундамента и парит над поверхностью планеты Голма.

Мать Гэвина смотрит в стол. Похоже, она уже жалеет о том, что принесла этот листок: она словно очнулась от сна. Если бы можно было вернуться назад и удержаться от приступа гнева! «Боже, что я натворила?» – говорят ее глаза. Хотя, быть может, эта месть доставила ей некоторое удовлетворение.

Отец Гэвина сидит с помертвевшим лицом и бормочет себе под нос: «Ты знала…»

Для нее нет пути назад. Ее ответ – молчание.

Ему трудно дышать. На этом листке, брошенном на стол, он читает какую-то таинственную историю.

– Ты меня просто использовала, – произносит он наконец. Он как будто нашел единственно верную разгадку. – Тебе нужен был не я, а мой отец. Тебе хотелось снова оказаться в этом чертовом контейнере…

– А у тебя было одно желание: вернуть меня туда. Ты должен был меня спасти. Доказать, что не имеешь ничего общего с тем, кто тебя породил. Напрасно старался: ты такой же, как он.

– Ты теперь носишь мое имя. Я привез тебя в другую часть света, дал тебе новую жизнь…

– А я дала тебе сына. Ты ведь хотел возродиться вдали от всего этого, разве нет?

У отца такой взгляд, словно ему явился призрак.

– Так кто кого запер? – спрашивает он с истерическим смешком.

После этого они уже не могут смотреть в глаза друг другу.

В воспоминаниях мальчика все происшедшее растворяется в потоке безумных слов. Он снова видит себя с джойстиком на коленях: ему надо продолжать игру, время которой неумолимо движется к концу. Родители даже не замечают его присутствия. Они снова и снова бросают друг другу в лицо страшные слова. Отец,