На всякий случай - Иоанна Хмелевская

— Ладно, если два вечера — так и быть. Пусть даже и три. Думаете, мне самому не противно слышать о мафии и прочей коррупции? Вот только не хотелось бы., как бы поточнее выразиться... в общем, я ничего о ваших чупагах не знаю! И знать не желаю!

— А если уж так случится... смотри в другую сторону, — посоветовала Яночка.

— Вот бы здорово было подстеречь где-нибудь на шоссе эти «тиры»! — размечтался Павлик. — На которых они увозят краденые машины. Ведь останавливаются же они где-нибудь...

Отодвинувшись со стулом от письменного стола, Рафал откинулся на спинку стула так, что тот на двух ножках завалился к стене. Из-за того, что сын чаще всего именно в такой позиции делал уроки, тете Монике приходилось слишком часто менять стулья.

— А как узнаешь, что эта громадина везет как раз краденые машины? — спросил он брата. — Будешь прокалывать колеса всем подряд? Если поймают, ноги вырвут из задницы!

Павлик презрительно фыркнул:

— Так я им и дамся! Но ты прав, неизвестно, которые из них с крадеными машинами.

— Они едут транзитом, — вмешалась в мужской разговор Яночка. — От немецкой границы до русской. Так мне говорил пан Зайжал. Вот если бы У нас какое знакомство было среди таможенников... чтобы заранее дали знать.

— Этим должна заниматься полиция, а не вы! — строго сказал Рафал. — Но мысль подходящая... Вы им уже говорили?

— Пока нет. О пане Вольском они тоже не знают.

— Может, только делают вид, что не знают?

— Нет, не знают, — решительно заявила девочка. — Если бы знали, то машины, продырявленные им, тоже были бы им знакомы и они совсем по-другому говорили бы с нами. А так поручик только сказал, чьи это машины, и поинтересовался, зачем нам это знать. И больше ничего. Выходит, они ничего не знают.

— Так скажите ему!

— Скажем, — успокоил брата Павлик. — Но сначала нам надо покончить с Пурхелем.

— Ладно, с Пурхелем помогу, — подтвердил свое согласие Рафал. — Три вечера и точка!

И со стуком опустил стул на все четыре ножки, давая понять, что разговор окончен.

Спускаясь с лестницы, Яночка сказала:

— Знаешь, а он вовсе не из-за аттестата... Времени у него нет из-за девушки.

— Мало у него было девушек? — удивился Павлик. — Ты об этом как-то так говоришь...

— Потому что эта особая. Я раз видела, как он подвез ее к парикмахерской. Дверцу распахнул, а когда она вышла, так на нее смотрел... Вроде бы совсем голову потерял. Очень красивая девушка!

— Ой, нехорошо, — горячился Павлик. — Аттестат, да еще девушка в придачу — это уже слишком... Давай сделаем так, чтобы она его бросила. Ты как думаешь?

— Думаю, что ты совсем спятил. Если она его бросит, на Рафале можно крест поставить. Да ты подумай, что бы ты сам стал делать, если бы Каролина не приехала в субботу?

Павлик отчаянно покраснел и пробормотал что-то нечленораздельное. Яночка ничего другого и не ожидала.

— Ладно, авось обойдется. Она ведь тоже будет сдавать на аттестат зрелости, может, не станут встречаться каждый вечер.

— Она в той же школе, что и Рафал? — поинтересовался Павлик.

— Нет, в той, что на Дольной.

— А ты откуда знаешь?

— А мы с Хабром были там в магазине... — начала рассказывать Яночка, но Павлик уже не слушал. Раз к делу подключен Хабр, значит, никаких сомнений. И мысли мальчика сразу переключились на другое. Сменяя друг друга, в голове пронеслись две захватывающие картины: гигантские колеса «тиров», из которых со свистом выходил воздух, и блестящие черные глаза смеющейся Каролины. Мальчик и сам не знал, какая из картин лучше. Он с трудом оторвался от чудесных видений, потому что Яночка произнесла тоном, не терпящим возражений:

— И перестань глупо улыбаться! Лучше подумай над тем, как мы подступимся к этому Пурхелю...

А Пурхель доставлял сплошные беспокойства.

— Вот тут я все записал, — сказал Бартек. — А то забывается.

Вынув из кармана несколько измятых листков бумаги, он распрямил их на тахте Яночки. Теперь все собрались в комнате Яночки, в том числе и Рафал.

— Ну, выкладывайте! — потребовал он. — Распорядок дня выяснили? А где и когда за ним последить, я и сам решу. Да, сначала скажите, что с теми машинами, которые собирались увести. Уже есть сведения?

Ответила Яночка:

— Есть. На Бонифация так ничего и не увели, а на Жолибоже украли-таки. Но только позавчера. Ночью. И вчера поручик наконец добрался до той самой малины, о которой мечтал. Уж такой довольный! А где малина — не захотел сказать.

Рафал тоже обрадовался:

— Здорово! Считаю, большой успех. Ну, ладно, ближе к Пурхелю. Кто начнет?

— Могу я, — сказал Павлик. — Я первый начал дежурить. И тоже записывал.

И мальчик, вынув из кармана смятый листок бумаги, стал докладывать:

— На обед приехал в шестнадцать двадцать. Приблизительно. Это я подумал, что на обед, иначе чего бы ему в это время приезжать? А в шесть выскочил из дому как ошпаренный, очень торопился, сел в машину и привет! Вернулся в девять пятнадцать. До десяти из дому больше не выходил, а потом и я ушел.

Эстафету перенял Бартек:

— В среду, значит. А я заступил уже в четверг. Тоже на обед приехал, значит, наверное, все-таки обедает. А потом что-то непонятное произошло. Появился пан Вольский, чего-то там немного покрутился и ушел себе. И сразу тут Пурхель вышел, сел в машину и уехал. Но не прошло и пятнадцати минут, как вернулся. Пешком. Вошел в дом. Минут через пятнадцать такси подъехало, Пурхель на нем и отчалил. Я там проторчал до пол-одиннадцатого, он еще не возвращался. А когда вернулся — не знаю, потому как отец запретил приходить позже одиннадцати.

Настала очередь Яночки.

— Пятница. На обед прибыл в четыре двадцать. На своей машине, не такси. Потом вышел из дому в четверть шестого и вернулся в полвосьмого. Зато я видела еще кое-что...

И девочка обвела присутствующих победным взглядом.

— Ну! — не выдержал Бартек.

— Так вот! — с торжеством заявила Яночка. — Головой ручаюсь! Почти ручаюсь, потому что все-таки уже стемнело, но видела я там того самого, что тогда, во дворе пана Вольского! За сто процентов не поручусь, но почти уверена — тот самый!

Информация и в самом деле была сенсационная. Вот только непонятно, что бы это означало? Ассоциации у Павлика и Бартека пошли в правильном направлении.

Первый крикнул:

— Значит, тогда пан Вольский его проколол? Ну, когда пришлось такси вызывать! Теперь я уверен, он колесо ему сделал!

— Факт, он! — взволнованно крикнул Бартек, — я далеко сидел, не заметил, а он, пан Вольский значит, вроде бы прогуливается, а сам своим зонтиком... Я во все глаза глядел, но не заметил.