Дед Снегур и Морозочка - Дарья Донцова

– Я в порядке, – буркнул Коробков, – простуда, похоже, начинается, поэтому неадекват попер!

– Бывает, – согласился Чеслав, – попей чаю с малиновым вареньем.

– Спасибо за то, что внимательно меня слушаете, – подал голос Леня, – итак, вернемся к нашим баранам. Антона Георгиевича посещала жена, но раз в год, в самом конце декабря, тридцатого, а то и прямо тридцать первого числа, в клинику приезжали самодеятельные актеры, которые разыгрывали для персонала и для адекватных больных пьески. Угадайте, кто руководил коллективом, а?

– Выкладывай, – велел Чеслав.

– Вера Кирилловна Морковкина, – с торжеством объявил Леня. – Она уже давно ведет кружок театрального мастерства, берет с учеников деньги и таким образом зарабатывает себе на жизнь. Со сценой Вера Кирилловна распрощалась много лет назад и посвятила себя детям: Агате и Тимофею. Дочь погибла, сын разорвал с родителями отношения, вот их мать и нашла себе дело. При жизни Николая Ефимовича Вера Кирилловна не нуждалась, а после смерти супруга заработок режиссера превратился в хорошее подспорье. Коллектив Морковкиной повсюду известен, он дает выездные спектакли, за которые актеры и руководитель получают неплохие деньги. Но в психлечебницу труппа ездила бесплатно.

– Сейчас Вера Кирилловна к социопатам не катается? – сделал стойку Димон.

– Ну, в клинике не только упомянутые тобой социопаты, – поправил Коробка Ярошенко, – там полная палитра диагнозов. Нет, сейчас самодеятельный коллектив туда не приезжает. И вот странная штука, пока Антон Георгиевич лечился, спектакли устраивались ежегодно, стоило ему уйти – никакой благотворительности.

– Что значит «уйти»? – не поняла я. – Разве лечебницу можно покинуть по собственному желанию?

– Нет, Крутикова признали годным для жизни в обществе, – сообщил Ярошенко, – выписали, он обязан принимать лекарства и ежемесячно посещать психиатра.

Димон крякнул, но удержался от замечаний, Леня отодвинул папку.

– Зачем матери приезжать к убийце своей дочери, человеку, совершившему не одно тяжкое преступление? Что мотивировало Веру Кирилловну? Чем объяснить ее странное поведение?

– В этой истории пока ничего объяснить нельзя, – выдохнула я, – сплошные загадки без отгадок.

– Если покопать, ответ всегда найдется, – проявил оптимизм Димон.

Я встряхнулась.

– Я хочу поговорить с Верой Кирилловной и Эстер.

– Отличная идея, – кивнул Чеслав, – можешь ехать.

Я покосилась на часы.

– Уже поздно, думаю, Морковкина, как и многие пожилые люди, любит лечь спать пораньше, но я с ней свяжусь.

Димон встал и пошел к двери.

– Надо еще кое-что проверить.

Следом за Коробковым поднялся Ярошенко.

– Засиделся у вас, пора и честь знать.

В ту же секунду у Чеслава зазвонили сразу два мобильных телефона, и начальник начал разговор, не имеющий никакого отношения к обсуждаемому делу.

Мы с Леней выбрались в холл, попрощались и разошлись в разные стороны. Я села за свой стол и попыталась дозвониться до Веры Кирилловны. Мобильный ее сообщал об отключении от сети, а к домашнему аппарату дама не торопилась. Если учесть, что за окном сгустилась темнота и на улице бушует декабрьская метель, прибавить к погодным условиям поздний час, то станет понятно, что Вера Кирилловна небось приняла предписанные врачом таблетки и легла спать. Эстер Ротшильд тоже не откликнулась на вызов. Я зевнула и ойкнула, зуб заболел немилосердно.

– Эй, домой тебя подвезти? – спросил, заглядывая в комнату, Димон.

– Это по-настоящему христианский поступок, – обрадовалась я, – он сильно улучшит твою карму и благотворно повлияет на энергию «чи», циркулирующую по организму.

– «Ци», – поправил Коробок, – ты спутала название.

– Неважно, – отмахнулась я, – главное для меня – устроиться с комфортом и в тепле. Вот только слопаю таблеточку анальгина, и в путь!

– Болит зуб? – с сочувствием спросил Димон. – А щека больше не раздулась.

– Дергает, – созналась я.

– Лучше обратиться к дантисту, – завел старую песню Коробок.

– В одиннадцать вечера? Клиники давно закрыты, – нашла я аргумент против свидания с зубным врачом.

– Есть круглосуточная служба, – упорствовал хакер.

– Завтра я отправлюсь к Наталье Алексеевне в поликлинику, – соврала я, выходя из кабинета. – Надеюсь, мы быстро доедем.

– Ну и дорога, – вздохнул Коробков, притормаживая через час у тротуара, – натяни капюшон и не беги, сплошной гололед.

Я со стоном вылезла из джипа и, осторожно ступая, побрела по улице. Роль Тани Михайловой не сложная, в ней только два минуса, зато они очень жирные. Я временно не могу жить вместе с любимым мужем и вынуждена покидать теплую машину далеко от подъезда. Михайлову не должен подвозить мужчина. Если Егор Кириллович Бероев заподозрит, что Соня помогла его рабыне, кем бы та ни была, ей не поздоровится.

Резкий порыв ветра бросил мне в лицо пригоршню мокрого снега, я инстинктивно зажмурилась, сделала шаг, споткнулась и шлепнулась прямо у ступенек, ведущих в дом. Толстая длинная куртка смягчила удар, пятая точка не пострадала, но зуб почему-то заболел еще сильнее. Я оперлась рукой о тротуар, поднялась, отряхнулась и увидела небольшую машинку с надписью «Интернет-магазин «К», которая лихо притормозила в метре от меня.

– Помочь? – спросил парень, вылезший из «малютки».

– Спасибо, я уже справилась, – поблагодарила я, – вы случайно не набор для самопломбирования зубов привезли?

Юноша вытянул вперед руку.

– Экстрасенсы среди нас. Вы читаете мысли на расстоянии?

Я испытала соблазн прикинуться телепатом, но потом честно ответила:

– Я заказывала на полночь доставку из вашей лавки.

– Михайлова Татьяна? – обрадовался парень.

– Она самая, – кивнула я.

Курьер нырнул в багажник, вытащил коробку гигантского размера и пропыхтел:

– Держите.

– Это точно для людей? – усомнилась я. – По размеру набор больше подходит для бегемотов.

– Раз оплачено, распишитесь в квитанции и забирайте, – заявил доставщик, протянул мне бумажку, получил мой автограф, без промедления сел за руль и умчался прочь.

С большим трудом я доперла покупку в квартиру, хотела тихо затащить «самопломбирователь» в ванную и уронила его. Раздался грохот. Из комнаты не замедлила выскочить Зоя.

– Что? Где? Когда? – суматошно закудахтала она. – Чего ты купила? На распродаже взяла? Дай поглядеть! Шуба? Дубленка? Открывай скорей.

– Там ерунда, – попыталась я избавиться от любопытной бабы, – подарок от коллег к Новому году. Не знаю содержимого.