Фатум - Таня Стар

Коля спас отца от мысли о смерти, а мать от заточения в монастырь. Бог милостив – используя кнут, он подарил пряник. Мало-помалу жизнь стабилизировалась, но краски её потухли. Не вернуть того былого счастья и радости.

Зима после Нового Года застелила землю сверкающим ковром. Крещенские морозы сдержали своё предназначение, крепчали день ото дня. Ольга Степановна шла по аллее. Она давно не ощущала такого спокойствия. Горе словно иссушило её до дна. В ней не осталось сердца, нет, оно было, выполняло жизненно-важную функцию, но для неё это был опустошённый мешок. Жизнь остановилась без её маленькой дочки. Грусть поселилась в глазах навсегда. Теперь некому плести косички, вязать огромные банты, утюжить школьную форму. Никто не похвалит блины, так как это делала Надя. От мыслей тело сковало непроходимое горе.

Искристый снег осветлил улицу. Солнце животворило каждую снежинку, хохотушки кружили над головой, вся природа словно смеялась. Мать прониклась хрустом морозного снега, остановилась полюбоваться сказочной красотой, склонилась, подхватила пригоршню мелового холода, ощутив приятную колкость на ладони. Всматриваясь в алебастровый ком, она ощутила, как тело пронзили морозные иголки. Снежный ком заледенел, и медленно стаял в тёплых руках, как сладкая вата.

– Снова зима, – стряхнув с ладони осколки льда, она уставилась вдаль.

Сердце дрогнуло, когда она увидела красное пальтишко, белую шапочку, из-под которой болтались две жидкие коски и в валенках воробьиные ножки.

– Надя! – сердце забилось, задребезжало, сжалось от счастья. – Надя! – в её заскорузлой жизни промчался солнечный зайчик, по щекам покатились солёные ручьи.

Ольга ускорила шаг, при попытке догнать дочь ноги заплелись, как у пьяной. Жажда объятий захлестнула сердце, желание прижать кровиночку свело с ума, она кинулась со всех ног расцеловать смешливое личико.

– Надя! – голос сорвался, снежинки запекли в горле и остудили связки. – Надя! – задыхаясь от быстрой ходьбы, мать с надрывом крикнула, – Постой! Надя!

Сломя голову она неслась по аллее, нагнав малышку, она дотронулась до плеча в красном и прохрипела:

– Надюша! – девочка обернулась.

– Я не Надя, – тихо ответила с извиняющимся видом неточная копия.

Мать застыла в недоумении, уронила руку, в глазах умерла надежда на встречу с её лучезарной деткой.

Досадный ком залепил горло, заполонил дыхательные пути, без воздуха маска боли искривила как бумага белое лицо, кровь прихлынула к голове, в ушах забил набат, расколов сердце на части. Острая нехватка кислорода сковала тело. Ольга драла руками горло, сжимала грудь, хватая воздух, медленно оседала на колени, из носа неожиданно хлынула кровь, раскрасив алым цветом серебристый снег. Обмякнув, она упала на спину, боль испарилась, высветив блаженную радость от встречи с дочкой. Последнее, что увидела мать, ускользающий силуэт в красном пальтишке и белой шапочке, из-под которой озорно торчали огромные лилейные капроновые банты, и услышала звонкий призыв:

– Мамочка, иди за мной!

Диму Ухватова знакомые звали Духом. Со временем никто не смог бы вспомнить историю его прозвища.

Как-то летом безлунной ночью дети из соседних домов собрались вокруг костра, мальчишки до полуночи жгли деревянную тару соседнего магазина. Вырвавшиеся из жаркого ада искры светились в чёрном небе, взвивались, чтобы достичь бриллиантовых звёзд Большой Медведицы. Пламенные языки обжигали перепачканные пальцы ребят. Костёр всполохами лизал ноги, дразнил, копируя движения рук малышни, трещал на все лады, рассыпался фейерверком, устрашал треском раскалённых углей. От жгучего пламени лица детей раскраснелись как помидоры. Под полыхающие щепки увлекательные истории казались страшнее. Тёмная ночь, уцепившись в неокрепшие спины, нагоняла страх, будоража юную кровь. Для пущей убедительности рассказчик сказок в момент апогея пугал резким криком. Мифы об ужасающих мертвецах наводили трепет на разновозрастное сборище. Сердце юных слушателей трепетало от желания помочь сказочным героям в борьбе со злом. Страх до пят пронизывал неискушённые сердца. Девчонки жались к свету костра, взвизгивая, оглядывались в ночь, но покидать волшебную зону и не думали. Жажда прикоснуться к неведомому миру была неодолимей желания спрятаться в бетонных стенах дома. Устрашающие истории о красной руке, чёрном пятне и синей ленте увлекли ребятню, зажав железным кольцом кошмара.

Дети вдохновенно слушали приглушённый голос рассказчика. Он как актёр старался донести детям весь ужас сказки о чёрном городе, погружая мир на паузах в мёртвую тишину.

В одном чёрном, чёрном городе была чёрная, чёрная улица, на которой в чёрном, чёрном доме жила-была девочка. На чёрной улице стоял высокий чёрный столб. На чёрном столбе висело чёрное, чёрное радио. Маленькая девочка сидела у окна и ждала маму. Вдруг радио заговорило:

– Девочка! Девочка! Прячься! Из кладбища выехал гроб на колёсиках, он едет в город, – девочка побежала и закрыла двери на ключ.

А радио неустанно трубило:

– Девочка! Девочка! Прячься! Он ищет твою улицу.

Красноречивый баечник остановился, всмотрелся в лица детей и шёпотом продолжил.

Девочка испугалась, задрожала и спряталась под кровать. А радио зловеще вещало.

– Девочка! Девочка! Гроб на колёсиках едет по твоей улице. Он ищет твой дом.

Девочка, дрожа, бросилась к телефону, подняла трубку, а радио бубнило.

– Прячься девочка! Гроб на колёсиках нашёл твой дом. Он едет к тебе. Девочка бросила трубку и заперлась в шкаф.

В ожидании конца истории напряжение достигло апогея. От ужаса у чад замирало сердце, дрожали коленки, ребятня затаив дыхание, слушала сказку. Рассказчик замолчал, тишина спустилась к ногам, без ножа резала крохотные души, готовые сорваться с места и убежать, куда глаза глядят. Неожиданно паузу заполнил треск костра, на метры ввысь фейерверком вырвалось пламя и, разбросав искры по чёрному небу, осветило тени на лицах. Прирождённый сказочник продолжал.

Девочка услышала громкий стук в дверь, сжалась в комок, и закрыла голову руками.

– Ма-ма! Помоги! – повысил голос сказочник.

Девочка выскочила из-под кровати, а радио шёпотом известило:

– Гроб на колёсиках у тебя за спиной.

Искусный выдумщик остановился на пике развязки, окинув взглядом испуганные лица, наметил жертву. Длинная пауза повысила напряжение, готовое лопнуть словно натянутая струна. Угасающий очаг окутала паутина беззвучия, жизнь каждого казалась на волоске от смерти.

Девочка обернулась. За спиной вертикально стоял чёрный гроб, который со зловещим скрипом открылся. Полусгнивший безобразный мертвец бросился на девочку.

Великолепный артист, сделав выпад в сторону жертвы, громким вскриком всколыхнул образовавшуюся глушину.

– Отдай твоё сердце!