На тебе греха не будет... - Татьяна Голубева

— Идем отсюда, — прошипела она. — Пошли скорее!

Ничего не соображающий Карпов покорно потащился туда, куда влекла его слегка дрожавшая рука Илоны. Они долго шагали молча, и Илона машинально прислушивалась к звуку шаркающих шагов Алексея Алексеевича и мерному постукиванию его палки об асфальт. Она вела сожителя кружным путем, и до дома они добирались раза в два дольше, чем до антикварного магазина. Ей почему-то казалось, что за ними следят, что кто-то хочет отобрать у них деньги, и она выбирала самые людные улицы и то и дело нервно оглядывалась, пытаясь вычислить преследователей. Карпов ничего не замечал, унесшись мыслями в светлое будущее. Десять тысяч рублей!.. Он не видел такой суммы ни разу в жизни.

Очнулся он только тогда, когда Илона подтолкнула его и сказала:

— Вот бы где жить!

— А? — Он огляделся, не понимая, о чем она говорит.

— Да ты наверх посмотри, наверх! — подсказала Илона, показывая на красивый пятиэтажный дом на другой стороне улицы. — Какие окна, видишь? Вон там, на третьем и четвертом этажах!

— А что окна? — снова не понял Карпов. — Белые окна, покрасили рамы недавно.

— Ох, ну ты и балда! Это пластиковые рамы, они очень дорого стоят, не то что деревянные, во много раз дороже. И их не красят, они сами такие белые. Там живут богатые люди, — завистливо вздохнула Илона.

— Ну, пластмасса… — разочарованно протянул Карпов. — Нет, это ерунда. Дерево-то получше будет, оно натуральное. А это же химия, от нее один вред. Да и не может пластмасса дороже дерева стоить, нет, девочка, это ты что-то перепутала.

Илона перекосилась от злости. «Вот идиот, — подумала она, — до сих пор не научился видеть, что вокруг него происходит! Так и продолжает жить в своем вонючем коммунизме, и никогда ему из дерьма не выбраться. Ну и черт с ним!» Она-то сумеет вывернуться.

Карпов вдруг захихикал и завертел головой, и Илона покосилась на него, не понимая, с чего это он вдруг развеселился. А он сказал:

— Богатые, говоришь, там живут? Может, у них тоже ковровые часы имеются?

— Какие часы? — не поняла Илона.

— Да те, что ты нашла, так называются! И в квитанции так написано, вот только куда же я ее подевал?.. В сумке, наверное, ты сама посмотри.

— Что за ковровые часы? — недоуменно спросила Илона. — Они карманные!

— Это мы с тобой так подумали, что карманные, — возразил Карпов, гордясь тем, что озадачил умную и образованную девочку. — А их, оказывается, на стенку вешают, то есть и не на стенку даже, а вот именно на ковер. Потому и называются — ковровые.

— Никогда о таких не слышала, — пробормотала Илона. И тут же представила себя в роскошной светлой гостиной, белой с золотом, одна стена которой сплошь, от пола до потолка, закрыта дорогим пестрым ковром ручной работы, само собой, персидским или турецким, а на ковре рядами висят тяжелые сверкающие часы — круглые, с расписными циферблатами… А она сидит в огромном кресле-качалке, ее ноги укрыты белым мехом, и горничная вкатывает серебряный столик на колесах, поскольку пришло время пить чай по-английски…

Нет, все, хватит с нее всей этой тошниловки. Деньги есть, надо начинать действовать… Прежде всего купить приличную одежду, а главное — косметику и хороший шампунь, а потом… Впрочем, много ли купишь на десять тысяч?..

. Выдав Карпову пятьсот рублей и отправив его за продуктами, Илона помчалась в другую сторону. Ей не терпелось привести себя в порядок, одеться во все новое, накраситься, как следует причесаться и — вперед, на поиски счастья! Но, к сожалению, особо размахнуться она не могла. Настоящая косметика и настоящие духи были ей пока что не по карману. И тем не менее, потратив два часа и восемь тысяч из девяти с половиной, Илона вернулась домой вполне довольная. Карпов уже ждал ее, с нетерпением поглядывая на кухонный стол, где красовались тарелки со свежими огурцами, нарезанными аккуратными кружочками, с неизменной колбасой, дешевым сыром, стояло блюдце с, куском сливочного масла, старая вьетнамская сухарница с горой толстых ломтей серого хлеба и батона. Карпов успел и котлеты поджарить — сковорода, накрытая крышкой, приткнулась на углу стола. В центре этого великолепия возвышалась бутылка дешевой водки. На плите булькала самая большая из имевшихся в распоряжении Карпова кастрюль. Судя по запаху, в ней варилась картошка. Ну да, вздохнула Илона, а завтра будут пельмени… А может быть, фантазии Карпова хватит на этот раз даже на суп с фрикадельками, он как-то раз упоминал об этом изысканном и экзотическом блюде и сожалел, что уж очень оно дорого обходится, а то бы хоть каждый день его готовил. Черт с ним, наплевать… Надо же, свежие огурцы купил, не пожалел денег, они же сейчас не дешевые… Решил, видно, гулять по-крупному.

Бросив пакеты с покупками на кровать, Илона вернулась в кухню и села к столу. Карпов радостно захлопотал над картошкой, сливая воду, а Илона наполнила стопку водкой и торопливо выпила. Ей хотелось забыться, она слишком устала от переживаний, хотя сегодня они и были радостными…

Карпов давно спал, наевшись горячей картошки и котлет и выпив всего лишь полстакана водки. Илона даже позавидовала ему. Чуть-чуть глотнет — и с ног , валится, счастливчик! А она пила, пила — и лишь становилась все трезвее, во всяком случае, ей самой так казалось. Трезвее и злее. И все сильнее ненавидела грязный, вонючий, нищий мир, в котором очутилась волею злодейки-судьбы. И ее все острее жгло желание вырваться, подняться над мерзкой обыденностью, Воспарить…

Она взяла лежавший на столе широкий кухонный нож с почерневшей от старости деревянной ручкой и принялась бездумно вертеть его в руках. Потом ей снова вспомнились их с Толяном «приключения»… Сейчас такие же белые ночи, как тогда, когда она впервые испытала эти необычные, острые ощущения… И вдруг она встала и, шагнув к обшарпанному буфету, выдвинула ящик, в котором лежали вперемешку вилки, ножи и ложки. «Ну и хлам, ну и хлам», — она, извлекая из свалки столовые ножи, имевшиеся в арсенале Алексея Алексеевича. Вот этот вроде ничего… Карпов им картошку чистит. Похож на настоящий. Впрочем, тоже ерунда. Нужно что-нибудь более впечатляющее. Да, именно так. Это правильное слово. Впечатляющее. Производящее сильное впечатление. Даже, можно сказать, неизгладимое впечатление… Илона нервно хихикнула. Она это сделает. С нее хватит. Сколько можно мечтать, ничего не предпринимая? Сколько можно жить в этой вонючей помойке? Пора отсюда выбираться. Она не собирается делать ничего страшного. Она не намерена никого убивать. Но ждать у моря погоды больше не может. У нее просто нет на это сил.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы идея окончательно созрела в ее голове. Десять тысяч, полученные за украденные часы, вдохновили ее не на шутку. Она продумала все детали, учла все. Даже то, что Карпов может сдуру начать болтать лишнее, а его друзья-бомжи, которым теперь, естественно, не было доступа в квартиру, но с которыми Карпов продолжал общаться, выходя во двор, сразу заинтересуются повышением доходов старого кореша. Конечно, она не могла скрыть новую одежду, но на вещах ведь не написано, сколько они стоят, так что Илона назвала Алексею Алексеевичу третью часть истраченной суммы (хотя и это показалось ему безумным мотовством). А дальше Илона намеревалась «обзавестись подругой». Она будет ходить в гости по вечерам, а подруга, дама вполне состоятельная, будет дарить ей то одно, то другое. А еще она заново исследовала маршруты отступления. Ей не хотелось нестись сломя голову бесконечными дворами, она решила действовать проще. Найти два проходных двора поблизости один от другого. В одном скрыться, через другой выйти на ту же улицу — а по дороге изменить внешность. Только и всего. Парик, куртка или блузка другого цвета, другие туфли — это дело одного мгновения. А главное — выражение лица. Илона отлично умела прикинуться невинной овечкой. Никому и в голову не придет, что это та же самая женщина…