Потерявший надежду - Колин Гувер

Вынимаю из пакета электронную книгу и бросаю ему. Он ловит ее и смотрит на гаджет.

Он рассматривает его несколько мгновений, потом переворачивает и смотрит на оборотную сторону. Затем бросает на кровать рядом с собой, вновь сплетает пальцы и упирается взглядом в пол. Я выложил все, что хотел, и теперь жду ответа.

– Можно, я скажу одну вещь? – Он поднимает глаза.

Я киваю, предполагая, что он собирается сказать гораздо больше.

– Наверное, сильнее всего меня разозлило то, что мне понравилось смотреть на вас вдвоем. Меня радовало, что она была так счастлива в тот день. И хотя я наблюдал за вами не больше получаса, пока ты не сделал ручкой, – он машет рукой, – это казалось правильным. Ты как будто создан для нее, а она – для тебя, и… не знаю. Холдер, в твоих действиях нет логики. Не было логики, когда ты в тот день ушел от нее, и сейчас нет логики. Но я знаю, что она тебе не безразлична. Я просто тебя не понимаю. Я совсем тебя не понимаю, и это меня бесит, потому что единственное, в чем я силен, – это в понимании людей.

Да уж, это явно больше, чем «одна вещь». Хотя я не считал.

– Можешь поверить мне на слово, что она мне действительно не безразлична? Я желаю ей только самого хорошего, и хотя меня убивает то, что я для нее не лучший вариант, я хочу видеть ее счастливой.

Брекин улыбается и берет с кровати электронную книгу.

– Что ж, полагаю, когда я вручу ей этот потрясающий подарок, на который потратил все свои сбережения, она совершенно позабудет Дина Холдера.

– Чем собираешься заниматься? – спрашиваю я.

– Мне все равно, чем заниматься, – отвечает Дэниел.

– Мне тоже.

Мы сидим в машине на его подъездной дорожке. Я откинулся на сиденье, положив ноги на приборную доску. Он сидит в том же положении на водительском месте, рука свешивается с руля, а голова опирается на подголовник. Смотрит из окна отсутствующим взглядом.

– Что с тобой случилось? – спрашиваю я.

Продолжая смотреть в окно, он испускает тяжелый подавленный вздох и разочарованно произносит:

– Опять поругался с Вэл. Она полоумная. Она действительно полоумная.

– Я думал, за это ты ее и любишь.

– Но и не люблю тоже из-за этого. – Он опускает ногу на пол и двигает сиденье вперед. – Уедем отсюда.

Он включает передачу и задним ходом выдвигается с подъездной дорожки.

Я пристегиваю ремень безопасности и опускаю темные очки со лба на глаза.

– Чем хочешь заняться?

– Все равно.

– Мне тоже все равно.

* * *

– Брекин дома? – спрашиваю я у его матери, которая теперь оглядывает Дэниела точно так же, как оглядывала меня в прошлую пятницу вечером.

– Ну, ты что-то к нам зачастил, – говорит она мне.

В ее голосе нет никакой иронии, и, честно сказать, она меня немного пугает.

Мы молчим несколько неловких мгновений, и она так и не приглашает нас войти. Дэниел склоняет ко мне голову:

– Караул. Я боюсь.

Дверь открывается шире, и на месте матери появляется сам Брекин. Теперь уже он подозрительно оглядывает Дэниела.

– Ты от меня ничего не получишь, – говорит ему Брекин.

Дэниел с недоуменным видом поворачивается ко мне:

– И ты в вечер пятницы привозишь меня в дом этого пупсика? – Он сокрушенно качает головой. – Что, черт подери, с нами случилось, чувак? Что с нами, блин, сделали эти сучки?

Я смотрю на Брекина и сочувственно киваю в сторону Дэниела:

– Проблемы с девчонкой. Я подумал, игра в войнушку может помочь.

Брекин со вздохом закатывает глаза, потом отходит в сторону, давая нам пройти. Мы входим в дом. Брекин закрывает за нами дверь, потом встает перед Дэниелом:

– Ты снова назвал меня пупсиком, и мой новый лучший друг номер два на всем белом свете надерет тебе задницу.

Дэниел ухмыляется, потом скашивает на меня глаза. У нас происходит один из наших молчаливых разговоров, когда он говорит мне, что этот парнишка не так уж плох. Я улыбаюсь, полностью соглашаясь с ним.

* * *

– Давай разберемся. – Брекин пытается уяснить только что сделанное Дэниелом признание. – Ты не знаешь даже, как эта девушка выглядела?

– Нет. – Дэниел хвастливо улыбается.

– Как ее звали? – спрашиваю я.

– Без понятия. – Он пожимает плечами.

Брекин кладет пульт управления игрой и поворачивается к Дэниелу:

– Как же ты оказался с ней в кладовке?

С лица Дэниела не сходит самодовольная ухмылка. Похоже, он так гордится этим, и меня удивляет, что он мне впервые об этом рассказывает.

– Правда, забавная история. В прошлом году на пятом уроке у меня были «окна». Это было упущение со стороны администрации, но я не хотел, чтобы кто-нибудь об этом узнал. Каждый день во время пятого урока, когда все шли на занятия, я прятался в чулане уборщицы и спал. Та часть коридора убиралась только после занятий, так что никто туда не ходил. Думаю, это было шесть или семь месяцев назад, как раз перед окончанием учебного года. Я, как обычно, спал в чулане на пятом уроке, и вдруг кто-то открывает дверь, проскальзывает внутрь и спотыкается о меня. Я не видел, кто она такая, потому что не включал свет, но она приземлилась прямо на меня. Мы оказались в весьма рискованном положении, но от нее так хорошо пахло, и она была довольно легкой, так что я особо не возражал. Я обнял ее, не делая попыток оттолкнуть, потому что это было очень приятно. Правда, она плакала, – добавляет Дэниел без прежнего энтузиазма. Откидывается на стуле и продолжает: – Я спросил, что случилось, и она сказала только: «Я их ненавижу». Я спросил, кого она ненавидит, и она сказала: «Всех. Ненавижу всех». Это было сказано с такой болью, что я пожалел ее. Ее дыхание было обалденно душистым, и я прекрасно понимал ее чувства, потому что я тоже всех ненавижу. Поэтому, не разжимая объятий, я сказал: «Я тоже всех ненавижу, Золушка». Мы по-прежнему были в…